Книга Оборона Опочки 1517 г. «Бесова деревня» против армии Константина Острожского - Алексей Лобин

Битва с татарами в 1517 г. Миниатюра Лицевого свода 2-й пол. XVI в.

Взятие Смоленска в июле 1514 г. вызвало неприкрытое раздражения хана. Уже в декабре того же года Менгли-Гирей потребовал от Василия III отдать ему Брянск, Стародуб, Новгород-Северский, Почеп, Рыльск, Путивль, Карачев и Радогощь, так как «…те писаные восемь городов из старины наши были, а отцу твоему великому князю Ивану мы их дали по нашему их слову…». В письме хана было упомянуто также и о состоявшейся на берегу Днепра 8 сентября 1514 г. битве: «и Жигимонт король многую свою рать послав, и с твоею ратью бились и рать твою побив и прогонили, слышали есмя»[6]. В послании хана прослеживались откровенные угрозы, так как московский государь «королю враждебные чиня дела, без нашего ведома шед, Жигимонту королю, которому мы, пожаловав, дали Смоленской юрт, воевал его и разрушил». Менгли-Гирей практически ультимативно требовал вернуть ему перечисленные 8 городов, а другие 35 городов, которые «из старины деда нашего были», он пока по своему ханскому великодушию назад возвратить не требовал.

Для российской стороны стало очевидным, что после подобных заявлений в ближайшее время на южной «украине» государства будет неспокойно. Этим отчасти и может объясняться тот факт, что после 1514 г. ослабевает натиск русских ратей на Литву и усиливается оборона юга — войска ежегодно выступают на «окский рубеж» для защиты от татарских вторжений.

По разрядным книгам после 1514 г. заметно выдвижение крупных военных контингентов на Угру и Мещерский край, в Тулу и Каширу, в Стародуб и Серпухов. Если раньше южные границы беспокоили только сравнительно небольшие «загонные» отряды мурз, приходившие «за ясырем», то теперь стала проявляться угроза более крупных вторжений. Воевать на два фронта становилось все труднее.

Битва с татарами 1517 г. Миниатюра Лицевого свода 2-й пол. XVI в.

В ноябре 1514 г. Сигизмунд писал Менгли- Гирею о том, что время настало «непогод ливое», поэтому «мусили есмо войско нашо земское роспустити, а другое войско нашо жолънерское чужоземцов конных и пеших положили есмо на замках наших украинных у Полоцку и в Витебску. А как реки и болота померзнут, а тыи люди наши конем троху опо чинут, казали есмо им в землю неприятеля наглого тягнути, шкоды чинити и обеды нашое мстити, сколко нам Бог поможет, про то и ест ли бы сын твой, брат мои Махмет Гирей сол тан, всо на конь свой всел, а на того неприятеля твоего и нашого потягнул»[7]. Впрочем, когда замерзли реки и болота, литовское войско так и не выдвинулось к границе. Собрать его заново, после «оршанской» кампании, было делом еще более трудным, чем летом 1514 г.

Если крымского хана Менгли-Гирея король спешил обнадежить обещаниями начать боевые действия в следующем году, то своего брата — венгерского короля Владислава — в то же время просил быть посредником в примирении с сильным соперником[8]. Сигизмунд прекрасно понимал, что после роспуска «посполитого рушения» по домам собрать на новую кампанию 1515 г. войска будет еще сложнее, чем в 1514-м, а русские не преминут начать ответные военные действия. Осознавал также король и великий князь Литовский и то, что уничтожить главные силы «московитов» у него не получилось.

В марте 1515 г. во владения вассалов Василия III, князей Василия Шемячича и Василия Стародубского вторглась рать сына крымского хана Мухаммед-Гирея «со многими людьми»[9]. Вместе с татарами в походе приняли участие «короля полского воеводы с людми». По литовским сведениям, это были отряды черкасского старосты Остафия Дашкевича и киевского воеводы Андрея Немировича[10].

В составе литовско-татарских сил, направляемых под Чернигов, Новгород-Северский и Стародуб, была даже отмечена артиллерия («с пушками и с пищалми»). Впрочем, взять хотя бы один город вассалов Василия III не удалось — русские воины под крепостями «многих людей побили, а иных многих живых переимали… А Магмед-Гирей, царевич, от слуг наших городов побежал»[11]. Тем не менее, полон отбить не удалось. Мацей Стрыйковский сообщал, что якобы крымчаки привели «сто тысяч людей помимо добычи и трофеев»[12]. Воротившиеся назад в Крым татары узнали о смерти в апреле Менгли-Гирея[13]. Новым ханом стал калга (наследник) Мухаммед-Гирей, который начал подготовку к новому походу на русские «украины».

Тем временем 12 июня 1515 г. служилый татарин великого князя Кожух Карачеев доставил в Крым поздравления Мухаммед-Гирею в связи с восшествием на престол. Москва по-прежнему опасалась союза Крыма и Литвы. В инструкции посланникам говорилось: «… толко будет Менли-Гирея не стало, а на царстве будет Магмед-Кирей, ино б Магмед-Кирей от великого князя к литовскому не отстал»[14]. Надежды хоть на какое временное замирение с новым крымским ханом не оправдались. Ответное послание хана было выдержано в тоне его отца: главными тезисами в послании можно выделить все те же обвинения в нарушении мира с королем Сигизмундом «без нашего ведома» и прежние требования вернуть 8 городов, которые перечислялись ранее в письме Менгли-Гирея. Раздраженный тон грамоты Мухаммед-Гирея показывал, что в скором времени государю вновь придется выдвигать рати для защиты южной границы Руси: «И мы как учинилися с Жигимонтом королем в дружбе и в братстве, да отец наш о том тебе ведомо учинил… и ты брат наш, шед без нашего ведома, Смоленск воевал и разрушал и взял… отца нашего да и нас оманул…»[15]. В июле 1515 г. киевский воевода Андрей Немирович уведомил литовских сенаторов о готовности Мухаммед-Гирея вновь вторгнуться в Россию на помощь королю Сигизмунду[16]. Аидамурза и Айгамурза произвели набеги на мордовские украины неожиданно, «безвестно». Поскольку в это время шли переговоры с ханом (в Москве с посольством был Янчурдуван) и основные крымские силы, как показала разведка, были у Перекопа, то на пограничные рубежи не были своевременно выдвинуты отряды для обороны: как позже писал хану Василий «на своих украинах своим людем беречись не велели, а те твои (Мухаммед-Гирея — А. Л.) люди в те поры пришед, нашым украйнам Мордовским место лихое дело учинили»[17]. В сентябре небольшие отряды татарских мурз вновь совершили набег на мещерские места[18].