Книга Воспитать палача - Анатолий Тихомиров

— Нет! Всё! Хватит!

Антыхин раздражённо, с силой нажал на кнопку дистанционного управления. На каком-то местном канале женоподобный певец, виляя задом, пел о странностях любви. Ничем более идиотским сегодняшний день нельзя было закончить. Антыхин тяжело вздохнул, теперь уже аккуратно выключил видеоаппаратуру и прошёл в спальню. Под тяжестью его крупного, крепкого тела жалобно скрипнули ножки широкой двуспальной кровати. В последнее время он чаще ночевал на работе, чем здесь в пустой холостяцкой квартире. Но сегодня в офисе на день отключили электричество, и он вынужден был остаться дома, где всё напоминало о неудавшейся семейной жизни. Нет, на жену он не был в обиде, хотя она сама ушла от него. Он был слишком увлечён своим делом, а она хотела иметь, как однажды выразилась, нормальную семью. Детей у них не было, поэтому расстались относительно легко без слёз и упрёков. Антыхин ещё больше времени стал уделять работе, и этим был счастлив. Во многом это и его заслуга, что уголовный мир десятой дорогой обходил Верхнегорск.

Табло электронных часов показывало четыре утра. За окном посветлело, а сон к Антыхину всё не шёл. Вспомнилось ему почему-то, как уходил из милиции. На удивлённые вопросы сослуживцев, с чего это он решил в частные сыщики податься, отвечал: «Не хочу ни от кого зависеть. Сам желаю зарабатывать деньги, своим умом». И действительно несколько дел он раскрыл быстро и умело. Правда, обращались к нему новоиспечённые бизнесмены, которые не хотели привлекать к своим проблемам общественный интерес. Да и дела, если честно, были для опытного следователя пустяковые. В целях экономии работал и директором, и детективом в одном лице. В случае финансовых операций, в офисе изредка появлялся бухгалтер. Вот и все служащие бюро. Если был нужен опытный эксперт, то помогал Коля Романов. Редкий он парень — для друга в лепёшку разобьётся, а выручит. Коля был страстный любитель пива, поэтому и вознаграждения признавал только в виде этого, как он говорил, — божественного напитка. Вот так бы и работал спокойно Антыхин, защищая интересы нарождающегося класса буржуазии, если бы не убийство Кати Морозовой. Да, тут дело иного рода, заковыристое, покачал головой Антыхин. Весь город растревожен. Вот и докажи, что частный детектив Антыхин чего-нибудь да стоит, что честно свой хлеб ест. Он поднял голову и поморщился от яркого солнечного света. За окном начинался новый день. Антыхин понял, что сегодня уже не уснёт. Он раздражённо отбросил одеяло, рывком поднялся с постели и решительно отправился в ванную. Несмотря на возраст, держался он по-спортивному прямо, лицо его, загорелое, немного обветренное, можно было назвать привлекательным, если бы не приплюснутый, сломанный в былых боксёрских поединках, нос. Антыхин включил холодную воду и, фыркая, стал под душ. Покалывающие ледяные струи бодрили и наполняли тело новой силой.

Глава вторая

Директор театра, Смирнов Василий Васильевич, устал отвечать на телефонные звонки. Мобильный он вообще выключил и забросил в ящик письменного стола, и только городской телефон продолжать честно трудиться. Казалось, выразить соболезнование по поводу гибели актрисы Морозовой желали все жители Верхнегорска. Снова зазвонил телефон. Директор поморщился: «Эх, при жизни бы так заботились!» Грустным взглядом он обвёл стены кабинета, увешанные афишами. На многих из них было набрано крупным шрифтом: В ГЛАВНОЙ РОЛИ — ЕКАТЕРИНА МОРОЗОВА. «Как работать дальше? Где найти замену Катюшеньке?» — как он за глаза называл Морозову. Телефон продолжал звонить. Директор поднял трубку и, выслушав очередное соболезнование, не в силах больше находиться в кабинете, вышел в фойе театра. Но и здесь всё напоминало о трагедии. Плотно зашторенные окна, в полумраке таинственно поблескивали позолоченные канделябры. Перед парадным входом, в колеблющемся пламени восковых свечей, улыбалась на увеличенном по такому случаю фотопортрете Екатерина Морозова. «Как живая», — потерянно прошептал директор. Иногда через фойе проходили, низко опустив головы, работники театра. На мгновение задерживались у портрета, клали цветы, а потом будто растворялись в полумраке. «Спорим, завидуем, ссоримся, а приходит беда — любить начинаем. Странные мы всё-таки люди», — сделал грустный вывод директор. Услышав настойчивые звонки из своего кабинета, шаркая больными ногами по паркету, всё-таки семьдесят лет — не шутка, он поспешил обратно на своё привычное рабочее место. Директор искренне хотел давно уйти на пенсию, да начальство не отпускало. В управлении культуры ему говорили, улыбаясь: «Ну, где мы ещё такого, как вы, найдём?» — «Дурака», — мысленно добавлял от себя директор и продолжал тянуть тяжёлый театральный воз.

Из-за дверей приёмной, выглянула юная черноглазая секретарша.

— Где же вы ходите, Василий Васильевич? Телефон просто разрывается!

— Не кричите, — сказал он тихо, с укором. — У нас всё-таки человек умер.

Секретарша виновато прикрыла рот ладонью. Из глаз её побежали крупные слёзы.

Директор, как сейчас, помнил тот страшный день. В театре был редкий аншлаг. Шёл спектакль «Укрощение строптивой» по пьесе Вильяма Шекспира. В главной роли Катарины, как всегда блистала Екатерина Морозова. Но в тот вечер она просто превзошла себя. Первое действие часто прерывалось аплодисментами. В антракте, в прекрасном настроении, директор зашёл в закулисный буфет выпить обязательную рюмочку коньяку. Для тонуса, как любил говорить он. И вдруг отчаянный крик донёсся со второго этажа. В нём было столько ужаса, что сердце директора сжалось в предчувствии беды. Не чуя ног, он побежал наверх. Возле распахнутой двери гримёрной Морозовой толпились работники театра. Не решаясь переступить порог, Василий Васильевич протиснулся сквозь толпу и замер… Он не помнил, сколько времени находился в состоянии шока. Очнулся Василий Васильевич от громкого хлопка оконной рамы. «Ну и сквозняк здесь, однако», — почему-то подумал он. Тут же ему стало дурно. Кто-то из актёров вывел его из гримёрной, дал валидол…

Резкий, пронзительный звонок внутреннего телефона вернул директора в сегодняшний день. Он вздрогнул и поёжился. «Надо бы этот аппарат заменить. Вопит, словно беду кличет. Вот и накликал…» Директор поднял трубку.

— Василий Васильевич, докладывает дежурный. К вам тут следователь просится…

— Пропустите же его. Пропустите, — торопливо прервал разговор директор. Сейчас он был рад любому собеседнику. — Машенька! — крикнул он в приёмную. — Ко мне сейчас посетитель придёт, так вы нам чайку подайте, пожалуйста.

— Хорошо, Василий Васильевич, — всё ещё всхлипывая, ответила секретарша.

Стараясь не нарушить траурную атмосферу, в кабинет тихо вошёл Антыхин. Директору сразу понравилось его приятное, мужественное лицо. Опытным взглядом специалиста, много лет соприкасавшегося с чудом актёрского перевоплощения, он почти безошибочно научился угадывать характеры. Следователь производил впечатление человека интеллигентного. Это то, что сыграть невозможно. Такие люди изнутри как будто светятся добром.

— Здравствуйте, Василий Васильевич, — поздоровался Антыхин. — Позвольте представиться: Антыхин Владимир Олегович.

— Здравствуйте, — директор улыбнулся кончиками губ. И от этого лицо его приобрело ещё более грустное выражение.