Книга Правдивый лжец - Джессика Стил

Ей было двенадцать лет, когда отец исчез в очередной и последний раз. Энн Толбот развелась с мужем, и Элин, ни с кем не делившаяся своей болью, никогда больше отца не видела.

Только значительно позже она узнала о множестве измен, прощенных матерью, о том, что мать десятки раз принимала возвращавшегося отца, который, конечно же, клялся ей в любви. Но переполнилась чаша терпения…

Тогда мать работала на полставки у Пиллингера, на заводе художественной керамики, и они пережили трудное время – мать, подозревавшая, что алименты от ее бывшего мужа никогда не появятся, должна была надеяться только на себя. Они захлебывались в трясине неоплаченных счетов и всячески старались из нее выбраться. Они наделали долгов к тому моменту, когда Энн Толбот удалось перейти на полную ставку у Пиллингера, но казалось, с долгами им не удастся быстро управиться.

Впрочем, потом дела пошли явно лучше. Мать познакомила ее со своим работодателем, вдовцом Сэмом Пиллингером, а вскоре спросила, как бы она посмотрела на то, чтобы этот человек стал ее отчимом.

– Ты хочешь выйти за него? – широко раскрыла глаза пятнадцатилетняя романтичная Элин. – Ты его любишь?

– Любовь у меня уже была – любви больше не хочу, – холодно ответила мать. – Сэм Пиллингер – выгодная партия. Пора уже и о себе позаботиться.

Элин, решившая, что не может винить мать, которую ожесточил первый брак, подавила удивление и сказала только:

– Я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Буду, – твердо заявила Энн.

Месяц спустя Энн вышла за своего работодателя и переехала с Элин в большой и несуразный, старый и очень милый дом, где Сэмюэль Пиллингер жил с пятнадцатилетним сыном, семнадцатилетней дочерью и экономкой, миссис Манслоу.

Новая миссис Пиллингер оставила работу, но не видела причины отказываться от услуг Мадж Манслоу, и вскоре жизнь в усадьбе устроилась наилучшим образом.

Элин понравились сводные брат и сестра – Гай и Лорейн, она также привязалась к миссис Манслоу. Впрочем, большую часть времени Элин проводила с Гаем, спокойным, стеснительным мальчиком. Лорейн гораздо больше интересовало общество противоположного пола, а с пятнадцатилетними малышами ей было скучно.

За год Элин по-настоящему полюбила свою новую семью, открыв, что отчим – добрейший человек и – к огромному облегчению Элин – верен новой жене. Сэмюэль Пиллингер говорил мало и верил в моральные принципы.

Однако выше всякой морали для него была дочь Лорейн, явная его любимица, способная в любой момент обвести отца вокруг пальца. В шестнадцать лет Лорейн решила, что школы с нее достаточно, и бросила учебу. Лорейн также решила, что не нуждается ни в работе, ни в карьере, и, при том что отец был счастлив предоставить дочери щедрое содержание, не стала искать места.

С Элин и Гаем все обстояло иначе. Когда им исполнилось шестнадцать и они задумались о своем будущем, не кто иной, как Сэм Пиллингер, объявил, что им следует выбросить из головы мысли о дальнейшем образовании и делать карьеру в мире художественной керамики.

– Ты хочешь, чтобы мы начинали с мастерских? – спросил тогда Гай.

– Почему бы и нет? – ответил отец. – Настанет день, когда они будут принадлежать тебе и Лорейн. Элин тоже получит часть, – улыбнулся он падчерице. – Вот что я предлагаю: вы должны поработать в каждом из подразделений и…

Этот разговор происходил шесть лет назад, уточнила для себя Элин и, взглянув на часы, сообразила, что Сэм и мать уже вполне могли вернуться и, возможно, пытаются связаться с ней, так что ей лучше поспешить в офис.

Все эти шесть лет они были, в общем-то, счастливы, думала Элин, возвращаясь прежним путем. Она и Гай провели по полгода в каждом отделе, начиная с цеха подготовки глин и дальше – модельный, формовочный, цех обжига и росписи. Не пропустили и административную часть… У Элин проявились выдающиеся способности ко всему связанному с цифрами, здесь она себя показала блестяще.

– Да ты просто умница! – воскликнул Сэм, когда она в мгновение ока расправилась с кипой накопившихся у него служебных бумаг.

С того дня он взвалил на нее делопроизводство и предоставил все условия обучаться административной премудрости, а сам вернулся в свой любимый отдел художественного конструирования, где блистал его сын и где он был наилучшим учителем.

По мере того как уходили на пенсию или меняли работу старые сотрудники, Элин, целенаправленно повышавшая свою квалификацию, постепенно продвигалась по служебной лестнице к самой вершине. В одно прекрасное утро в прошлом году, в день своего совершеннолетия, Элин проснулась и с удивлением осознала, что возглавляет всю административную часть фирмы.

Она снова вошла в заводские ворота – с мыслью, что если ее выкладки верны, то выше ей уже не подняться. Хотелось бы ошибиться, но она знала, что достигла своего потолка.

Элин решила больше не заходить к Гаю. Обычно она редко заглядывала в его отдел, и если до кого-то уже дошла весть о банкротстве фирмы Хаттонов, их главного оптовика, то ей, учитывая скорость распространения слухов по отделам, не стоит подбрасывать дров в огонь – незачем настойчиво добиваться встречи с Пиллингером-младшим.

Вернувшись в свой кабинет, она первым делом сняла трубку телефона.

– Мне кто-нибудь звонил, Рейчел? Я отлучалась.

– Никто, – ответила Рейчел.

– Спасибо. Да, не могла бы ты соединить меня с городским телефоном? – попросила Элин, будто только что вспомнила.

Минуту спустя Элин спрашивала гостиничную телефонистку, нельзя ли связаться с мистером или миссис Пиллингер.

– Подождите, пожалуйста, – вежливо ответила телефонистка.

Ожидая у телефона, Элин поняла, как же она нервничает. Она услышала голос отчима и чуть не расплакалась.

– Сэм, это я, Элин.

– Привет, милая. Я как раз читал твою записку. Тебе повезло. Мы зашли совершенно случайно, только потому, что твоей матери нужно переменить туфли. Она…

– Сэм, выслушай меня – это срочно, – перебила Элин.

В данный момент она не могла вполне сочувствовать уставшей от экскурсий по Лондону матери.

– Я слушаю, – заверил он.

Элин глубоко вздохнула и, зная, что никто не подслушает, негромко сказала:

– Сегодня утром мне позвонил Кит Ипсли… – Она еще раз вздохнула, чтобы успокоиться. – Хаттоны свернулись.

– Свернулись? Ты хочешь сказать – обанкротились?

– Именно это я и имела в виду, – произнесла она как могла спокойно.

– Но… мы же ожидали чека от них… О, небо, они же должны нам тысячи!

– Я знаю. Потому и позвонила им сразу же, как раздобыла сведения. Мне очень жаль, Сэм, – неохотно добавила она, – но там уже судебный исполнитель. Хорошо, если мы получим десять центов за фунт, но и того Бог весть сколько придется ждать.