Книга Темная страсть - Ларисса Айон

— Дыши, Бледная Тень, — прошептала она, назвав его детским прозвищем, которое дала ему больше восьмидесяти лет назад. — Мы прорвемся.

Нет, если Эй мертв. Черт, из всех братьев именно он сглаживает все их острые углы, удерживает Роуга в узде, а Рейта в живых.

Какое-то смутное ощущение. Эйдолон. С ним все в порядке.

Боль поутихла, но грызущая, ноющая пустота пробурила еще одну дыру в душе Шейда. Демоны-семинусы связаны со всеми своими братьями, и когда один умирает, то забирает с собой по кусочку своих оставшихся в живых братьев и сестер. Спустя тридцать семь смертей Шейд чувствовал себя дуршлагом.

— Кто это был? — мягко спросила Скалк.

— Роуг. — Он сделал глубокий, дрожащий вдох. — Это был Роуг.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже, — ответил он, но это был машинальный отклик.

Как ни неприятно признавать, но мир теперь стал лучше.

Глава 1

Когда идешь через «долину теней», помни, что тень отбрасывается Светом.

Остин О'Мэлли

Уже, наверное, лет двадцать Шейду не доводилось просыпаться на незнакомом полу, с похмельем и без малейшего понятия, где он находится, Тяжесть ручных кандалов на запястье и лодыжке и позвякивание цепи вызвали у него улыбку. Давненько же он не был в такой ситуации — и прикованный.

Класс.

Он, конечно, предпочитает видеть в цепях женщин, а не себя, но так тоже неплохо.

— Шейд.

Женский голос показался знакомым, но Шейд не мог определить, кому он принадлежит, из-за звона в ушах. И глаза он тоже не мог открыть.

— Шейд. Проснись. — Рука потрясла его за плечо не так уж мягко. И это после того как женщина провела с ним ночь. — Проклятие, Шейд, да проснись же!

Застонав, он перевернулся на спину, поморщившись от тупой боли, запульсировавшей в затылке.

— Я не сплю, детка, не сплю. Давай взбирайся, я тебя догоню.

— Благодарю, я воздержусь. А если ты еще раз назовешь меня деткой, я вырву тебе язык.

Шейд разлепил тяжелые веки. Заморгал, пытаясь рассмотреть расплывчатые черты девушки, наклонившейся над ним.

— Руна?

— Ты помнишь, как меня зовут? Бог ты мой, сейчас упаду в обморок от потрясения.

В сарказме не было необходимости, но да, он помнит, как ее зовут. Она была самой горячей, самой страстной женщиной человеческого племени из всех, что побывали в его постели. Длинные карамельно-каштановые волосы, которые скользили подобно мягчайшему шелку по его груди, бокам, бедрам, когда она целовала его тело. Полные чувственные губы, которые изгибались в обольстительной улыбке, достойной самых необузданных снов. Светло-зеленые глаза и гладкая золотистая кожа, таявшая подобно коричневому сахару под его языком.

Но он не видел ее почти год. С той самой ночи, когда она убежала и буквально исчезла с лица земли.

— Почему ты здесь? Почему я здесь? — Он прищурился, вглядываясь в неясную темноту. — И где мы вообще?

Первой мыслью было, что, возможно, его захватили эгисы, но это место слишком жуткое даже для безжалостных охотников на демонов.

— Ты можешь сесть?

Руна помогла ему подняться, но слишком резко, и голова у Шейда закружилась. Она толкнула его назад, к стене, с большей силой, чем он ожидал. Он не сопротивлялся, радуясь прикосновению сырого камня, холод которого унял тошноту.

— Ответь мне, — настаивал он, так как уже заподозрил, что сексуальное похмелье здесь ни при чем.

А это означает, что нет ни одной веской причины быть прикованным и чувствовать себя куском дерьма с женщиной, которая, вполне вероятно, хочет ему как-нибудь навредить.

Руна фыркнула:

— Ты все такой же надменный осел.

— Удивлена, да?

— Не слишком.

Ее ладонь легла ему на лоб, словно проверяя, нет ли у него температуры, но, будучи человеком, она понятия не имела, какова его нормальная температура, и он оттолкнул ее руку. Кроме того, от ее прикосновения температура у него могла только подскочить, что ему уж точно не нужно.

— Итак? Где мы?

Они, по всей видимости, находились в каком-то подземелье — возможно, в темнице какого-то старинного замка. Стены были мокрыми от постоянно сочащейся влаги, пол покрыт соломой, на стенах в железных подсвечниках горели свечи.

Разрази его гром, прямо какой-то дешевый фильм ужасов.

— Я не знаю, где мы. Похоже, наших захватчиков четверо… по крайней мере четыре разных демона приходили сюда, чтобы покормить нас. Они называют себя Смотрителями.

Да, определенно ничего хорошего.

— Я здесь неделю. В других темницах есть еще пленники. Некоторых Смотрители уводят, других приводят.

Шейд впервые посмотрел на себя и увидел тяжелые цепи, которыми он был прикован за запястье и лодыжку. Руну приковали к противоположной стене. И она выглядела иначе, чем он помнил. Когда они встречались — если можно так назвать необузданный секс, которому они предавались, — Руна была робкой, привязчивой и легко управляемой, что питало его потребность доминировать, но в конце концов наскучило.

Под строгими платьями и слаксами, которые носила, она была округлой, мягкой, гладкой. Но сейчас… разрази его гром. Она нарастила мускулы и, он мог бы поклясться, стала выше ростом. Потертые джинсы сидели на ней как перчатка, а черный топ тесно облегал грудь, которая стала определенно меньше, чем была, идеальная для его ладоней. Его рта.

А это направление мыслей лишь возбуждало его в крайне неподходящей ситуации. Хотя, с другой стороны, тело демона-семинуса всегда наготове.

— Когда меня притащили сюда?

— Вчера вечером.

Он потряс головой, пытаясь избавиться от тумана в голове. Вчерашний вечер… вчерашний вечер… что же он делал? Стоп, он сейчас в своей медицинской форме, Шейд вспомнил, как пришел на работу, отметился у Эйдолона и подрался с Рейтом. Их новый док, человек по имени Кайнан, утихомирил их, всадив каждому по порции натриевой соли — старое как мир и единственное лекарство демонов.

Шейд со Скалк отправились по вызову — раненый вампир в одном из нью-йоркских цехов по упаковке мясных продуктов. Они вошли в здание, и больше он ничего не помнил.

— Со мной была женщина?

— Демон-амбер.

Сердце его застучало как отбойный молоток.

— Ее привели со мной? — Руна кивнула, а он даже не задумался, откуда она вообще знает, как выглядит амбер. — Где она?

— Ты с ней спишь?

Резкий тон затрещал в сыром воздухе.

— Она моя сестра, и у меня нет времени на твою ревность.