Книга Зов смерти - Кимберли Дертинг

И многим ли в восьмилетнем возрасте довелось обнаружить мертвую девочку?

Несомненно, Виолет была не как все.

Она отбросила эти невеселые мысли и торопливо вышла из дома, как всегда умоляя свою древнюю машину завестись с первого раза.

Ее машина.

Отец говорил, что это «классика».

Виолет же была не столь вежлива в отношении «хонды-сивик» 1988 года, чья краска давно поблекла под обильными дождями Вашингтона.

Она звала ее развалюхой.

Зато надежной, возражал отец. С этим Виолет не спорила. Как бы там ни было, несмотря на все утренние протесты и стоны (так похожие на ее собственные), старенькая «хонда» никогда не была причиной опозданий Виолет в школу (а опаздывала она нередко).

И сегодня все было как обычно. Машина покашляла, поплевалась, но завелась все же с первой попытки. И, немного поупиравшись, перешла на свое обычное громкое рычание.

По пути в школу Виолет должна была сделать всего одну остановку — она делала это каждый день, с тех пор как полгода назад получила права. Забирала своего лучшего друга Джея Хитона.

Лучший друг. Это словосочетание казалось теперь таким неудобным. Как старые кеды, которые раньше сидели на ноге как влитые, а теперь жали при каждом шаге, потому что нога выросла.

Лето многое изменило… слишком многое, считала Виолет. Они с Джеем дружили с шести лет, когда Джей в первом классе переехал в Бакли. Все произошло в тот день, когда Виолет на перемене уговорила Джея поцеловать Челси Моррисон, обещая, что станет его лучшим другом, если он это сделает. Челси, конечно, толкнула его за это (и Виолет заранее знала, что она это сделает). А потом все трое были вызваны к директору для беседы о «границах личного пространства».

Но Виолет сдержала свое слово, и с тех пор они с Джеем были не разлей вода.

В первом классе они играли в салочки на площадке, и заставляли водить кого-нибудь другого, только чтобы не играть друг против друга. Во втором классе они одной командой ползали в лабиринтах и прятались от противников в тайных ходах. В третьем классе они играли в мягкий мяч. А в четвертом — в тетербол.

В пятом классе они обнаружили валун на краю площадки. Такой огромный, что учитель, дежуривший во время перемены, не мог разглядеть, что там происходило.

Там и случился их первый поцелуй — точнее, поцелуи — единственная попытка завязать романтические отношения. Они сначала коротко чмокнулись плотно сжатыми губами, а потом попробовали соприкоснуться языками. Было скользко, мягко и неудобно. Оба немедленно пришли к выводу, что это вульгарно. И поклялись никогда больше этого не делать.

После начальной школы их родители, которые понемногу уже превращались в таксистов и делали по миле туда-обратно почти каждый день, развозя этих друзей в гости друг к другу, решили, что с них хватит. По той причине, что если Виолет и Джей действительно хотят увидеться, то прогуляются пешком — им полезно.

Оба были совершенно не против прогулок. Все свое детство они пробирались через лес, окружающий их дома, исследовали его, строили из старых досок шалаши. Так на карте появилось множество лесных участков имени Виолет и Джея в самых неожиданных сочетаниях: «Ручей Джейлет», «Роща Эмбертон», «Тропа Хиброуз».

Импровизированное кладбище за домом Виолет тоже получило имя — друзья назвали его просто «Земли Теней».

В то время обоим было по десять лет, и название казалось зловещим и мрачным… то есть именно таким, как они хотели. Они подначивали друг друга пойти туда и на спор оставались там поодиночке даже после заката. Они пугали друг друга историями о странных вещах, которые, несомненно, происходят в этом месте, особенно ночью.

Виолет всегда выигрывала этот спор, и Джей никогда не был недоволен. Похоже, он понимал, что Виолет не боится, даже когда она делала вид, что ей страшно.

Он вообще многое понимал, Джей. Он был единственным, кроме родителей Виолет, ее дяди и тети, кто знал об этой странной способности находить растерзанных животных. И о стремлении похоронить их там, где никто не потревожит, — в Землях Теней, огороженных сетчатым забором. Они на двоих делили это приключение — поиски затерянных тел в зарослях папоротника и черники. Он даже помогал ей делать маленькие крестики и надгробия для могилок.

До тех пор пока мертвые тела не были преданы земле, пока не получали последнего пристанища — они продолжали звать Виолет. Они источали какую-то энергию — ощутимый отголосок, — пробужденную в момент убийства. Этот отголосок, который слышала только Виолет, точно особая метка, указывал, где лежит тело. Он был весьма разнообразным: запах, внезапная вспышка цвета, странный вкус во рту или все вместе.

Виолет не знала как и почему, но это просто происходило.

Точно только одно — будучи похороненными, убитые животные прекращали звать ее. Она все так же чувствовала их, но уже по-другому. Уже можно было не обращать внимания на их присутствие — они просто сливались в общем фоновом звучании природы.

Джей понимал также, что эту способность Виолет надо держать в секрете, хотя никто никогда его об этом не просил. Казалось, он с самого раннего возраста чувствовал, что это их тайна, которую нужно тщательно оберегать, точно старинный артефакт. Поэтому с Джеем Виолет чувствовала себя в безопасности. И все было как обычно — как у всех.

Так почему же вдруг все так изменилось?

Машина, ворча, приближалась к дому Джея, гравий хрустел под колесами. А сердце Виолет отчаянно колотилось, точно в груди ему стало тесно.

Это смешно, одернула она себя. Он же твой лучший друг!

Входная дверь отворилась еще до того, как Виолет затормозила. Джей через голову надел свитер с капюшоном, подхватил рюкзак. Прокричал что-то в дом — скорее всего, предупредил маму, что уходит, и захлопнул за собой дверь.

Так происходило каждый день. Сегодня было то же самое, что вчера и позавчера. Ничего не менялось со дня их первой встречи.

Не считая того, что от привычной обаятельной улыбки Джея у нее внутри все затрепетало.

Дура. Дура. Дура!

Она улыбнулась в ответ, с трудом уняв свое колотящееся сердце.

— Готов?

— Вообще нет, но разве у нас есть выбор? — Его голос погрубел за лето, но все равно остался таким же знакомым, таким же близким, и это успокоило ее.

— Нет, если не хочешь опоздать.

Виолет выезжала, почти не глядя в зеркало заднего вида. Подъездную аллею к дому Джея она знала так же хорошо, как свою собственную.

Она ненавидела то новое, непонятное ощущение, которое накатывало на нее всякий раз, когда Джей оказывался рядом, и порой даже когда она просто думала о нем.

Было такое чувство, словно она больше не может контролировать собственное тело, предательские реакции которого смущали еще больше, чем предательские мысли.