Книга Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нейландс

Эти двое не были дураками. Если бы Ллойд Джорджа не преследовали навязчивый страх перед очередным наступлением Хейга и его личная неприязнь к последнему, он бы понял, что необходимость ударить до того, как в военные действия вступят американцы, вынуждала германцев атаковать; между тем коллапс России говорил о том, что наступление будет масштабным и исключительно мощным. Вильсон, со своей стороны, был интриганом, но в то же время он был солдатом и британским офицером. Его функция заключалась в том, чтобы давать Ллойд Джорджу разумные советы, но, опять же, он был настолько занят отстаиванием интересов Франции в целом и генерала Фоша в частности, что не смог разглядеть растущую угрозу со стороны германских армий, которые собирали силы за линией Гинденбурга и нацеливали их на британский сектор фронта.

Понимая, что Ллойд Джордж не собирается посылать достойное подкрепление во Францию, Хейг первым делом стал удерживать всех тех солдат, которые у него уже были, сопротивляясь любым попыткам перевести свои дивизии в межсоюзнический резерв. В конце февраля, за семь недель до начала весеннего наступления германцев, резервы штаба всех армий Хейга состояли всего из восьми дивизий. Было ясно, что он не может пожертвовать хотя бы одной из них в свете надвигающейся атаки. Это, однако, вызвало очередной скандал 5 марта, за две недели до атаки германцев, когда он проинформировал Высший военный совет в Версале, что у него на данный момент нет лишних дивизий для межсоюзнического резерва.

Высший военный совет незадолго до этого приказал своим военным представителям «доводить указания до армий разных стран», и первым указанием было высвобождение соединений для создания Генерального резерва из тридцати дивизий. Члены Исполнительного комитета Фош и Роулинсон заявили своим правительствам, что Хейг отказался передать свои дивизии в межсоюзнический резерв, добавив, что, следовательно, функции комитета не могут быть выполнены, а они, таким образом, должны подать в отставку. Они не добавили, однако, что Петэн также отказался предоставить хоть одну из французских дивизий.

14 марта, всего за неделю до атаки германцев, Хейг был вызван на Даунинг-стрит, где на него обрушилась обличительная речь Ллойд Джорджа. Сначала премьер-министр пытался вытянуть из главнокомандующего признание, что вероятность атаки германцев невелика, потом заявил, что Хейг якобы утверждал, что атака будет незначительной и сконцентрируется на малом участке фронта, — это утверждение Хейг категорически отверг. Тогда последовал вопрос, атаковал бы он сам, окажись он на месте Людендорфа, на что Хейг ответил, что невозможно предсказать действия противника, но надо быть полностью готовыми к атаке по фронту миль в 50. В любом случае, завершил Хейг свою речь, есть нужда в значительных резервах, и, таким образом, срочно нужны дополнительные подкрепления из Великобритании.

Тогда Ллойд Джордж перешел к теме межсоюзнического резерва, упрекнув Хейга в том, что все командиры согласились выделить солдат и только он отказался. Это была неправда, но Хейг не стал спорить и сказал лишь, что вопрос резервов относится к разряду сугубо военных, поэтому решение должно оставаться за ним, с чем Ллойд Джордж неожиданно согласился, совершив очередной разворот на 180 градусов. В свете надвигающейся мощной атаки уже поздно переводить войска в резерв, заявил он вопреки собственным утверждениям на предыдущей встрече. И подчеркнув еще раз ради сохранения лица необходимость и важность Генерального резерва, согласился повременить с его созданием до того момента, когда на театр военных действий прибудет достаточное количество американских войск, чтобы уход с фронта британских и французских дивизий прошел безболезненно.

В этом вопросе Хейг был абсолютно прав, а Ллойд Джордж, несомненно, неправ: и в том, что настаивал на создании Генерального резерва, и в том, что отказывал Хейгу в пополнениях. Все обернулось столкновением двух характеров, и в этой ситуации Ллойд Джордж не получил почти никакой поддержки даже со стороны членов его собственного Кабинета министров. Уинстон Черчилль, глава Министерства военного снабжения с июля 1917 года, человек, который неоднократно выступал с протестом против бессмысленных наступлений на Западном фронте, побуждал премьер-министра выслать свежие подкрепления, но Ллойд Джордж упрямо стоял на своем. Его не сломила даже пресса. Когда полковник Репингтон, в то время военный обозреватель «Монинг пост», написал статью с критикой в адрес Ллойд Джорджа и Высшего военного совета в Версале, использовав информацию, которую он мог получить только от сотрудников Министерства обороны, Ллойд Джордж привлек его к суду за разглашение государственной тайны.

Репингтон и главный редактор «Монинг пост» в указанный срок явились в суд, где были приговорены к штрафу в 100 фунтов и отпущены, но действия премьер-министра говорят о том, что он находился в сильном напряжении. Позже он написал, что, вменив Репингтону иск и добившись отставки Робертсона, он вырвал клыки «военной хунте, которая стремилась свергнуть гражданское правительство и заменить его военной диктатурой». Эта абсурдная запись была опубликована в его «Военных мемуарах» только несколько лет спустя, но она отражает его состояние в феврале 1918 года, особенно его настрой по отношению к фельдмаршалу Хейгу.

Ллойд Джордж не разбирался в военных вопросах, чем и объясняется до известной степени его поведение. Трудности, с которыми генералы сталкивались на поле боя, нельзя было разрешить с помощью компромиссов и секретных переговоров, к которым привыкли политики. В военном деле можно поступать правильно и неправильно, и те, кто поступал неправильно, платили за это высокую цену… так же, как и их солдаты. Спокойная уверенность Хейга, его манера всем своим видом показывать, что он лучше знает, где правда, конечно, приводили в ярость, но Ллойд Джордж, на чьей совести уже была ошибка в отношении Нивеля — на эту тему Хейг хранил полное, но красноречивое молчание, — в очередной раз оказался неправ в вопросе отправки солдат на фронт. Большая часть вины за катастрофу, которая началась 21 марта 1918 года, лежит на Дэвиде Ллойд Джордже, который не смог смириться с тем, что для обороны солдаты нужны генералам не меньше, чем для атаки.

О надвигающемся наступлении германцев знали все. Старший сын кайзера Вильгельм, кронпринц Германии и Пруссии и командующий армии на Западном фронте, уверял берлинских газетчиков, что он будет «завтракать в Кале 20 марта», а затем и в Париже тремя неделями спустя. Достаточной информацией о скором наступлении располагала и разведка, данные которой были открыты для Ллойд Джорджа так же, как и для Хейга. 2 марта, когда до встречи двух высокопоставленных персон на Даунинг-стрит оставалось еще больше недели, новый глава разведки Хейга, бригадный генерал Кокс, высказал свои аргументы в пользу того, что армии противника готовятся выступить против 3-й и 5-й армий, и даже Вильсон, выбранный Ллойд Джорджем советником и назначенный главой Имперского Генштаба, верил в то, что германцы будут атаковать. Вся имевшаяся информация указывала на то, что наступление будет направлено против британцев, и Хейг уже торопил подчиненных ему командиров с подготовкой своих позиций к скорой полномасштабной атаке перед тем, как отбыть на Даунинг-стрит. Единственным нерешенным вопросом было направление удара, но Хейг и большинство его генералов считали, что удар придется по их войскам, а не по французским.