Книга Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965 - Дмитрий Медведев

Если же говорить о деятельности, то кроме работы над «Историей англоязычных народов», в основном времяпрепровождение Черчилля ограничивалось наслаждением живописными видами. Проблемы и шокирующие новости не вызывали у него особого интереса. Например, во время пребывания в Ля Паузе в начале октября 1957 года отставной политик узнал о запуске первого искусственного спутника Земли. В письме супруге он признался, что эта новость его «не слишком беспокоит». Он лишь отметил, что подобного рода достижения говорят о «превосходстве советской науки над американской». Сама Клементина появлялась на вилле нечасто. Ей не нравилась Ривьера, она считала, что в любви ее супруга к этому месту проявляется «неглубокая составляющая» его личности.

Несмотря на привязанность к своему близкому окружению, появлялись в жизни Черчилля и новые знакомые. Например, греческий миллионер Аристотель Сократ Онассис (1906–1975). Их познакомил Рандольф. Но и без его содействия Черчилль был много наслышан о знаменитом судовладельце. Во время очередного посещения Монте-Карло он обратил внимание на самую большую яхту, спросив, кому она принадлежит. Речь шла о военном фрегате «Стормонт», который Онассис переоборудовал в одну из самых известных яхт в мире, назвав ее в честь своей дочери «Кристина О».

Первая встреча с Онассисом состоялась в январе 1956 года на Ля Пауза. Начало было малообещающим. Во время разговора Черчилль попросил собеседника прокомментировать политику Греции в отношении Кипра. Онассис достал из кармана письмо с греческой маркой, изображающей Кипр и содержащей надпись на греческом языке.

— Что здесь написано? — поинтересовался Черчилль.

— Здесь приведено ваше высказывание в бытность вашей работы в Министерстве по делам колоний в начале века.

— И что я тогда сказал?

— Вы сказали, что Кипр должен принадлежать Греции.

Возникла напряженная пауза. Присутствовавший при разговоре Монтагю Браун не мог скрыть своего удивления: как можно приводить слова полувековой давности, которые относились к совершенно иной ситуации? Не говоря уже о том, что своей претенциозностью они вызывали сомнения в своей достоверности.

Казалось, общение с новым гостем подошло к концу. Но нет, напротив. Черчилль смог разглядеть в собеседнике внутренний стержень. «Ари необычный человек, — делился он своими впечатлениями. — Я хочу увидеть его снова». Супруге Черчилль сообщил, что Онассис произвел на него «хорошее впечатление». «Он очень способный и талантливый человек». И дальше с удивлением добавил: «Он поцеловал мою руку!». Их встречи продолжатся. Черчилль примет участие в восьми круизах на яхте «Кристина», а также впоследствии обеспечит новому другу членство в «Другом клубе».

К моменту встречи с Онассисом Черчилль уже не был тем живым собеседником, который поражал современников своим красноречием. Теперь он любил помолчать, погружаясь в собственные мысли или воспоминания. Но порой его все-таки удавалось увлечь, причем на далекие от политики темы. Например, о реинкарнации. Однажды Монтагю Браун спросил своего патрона, кем бы он хотел стать в следующей жизни:

— Милым тигром, — ответил сэр Уинстон.

— А ты, Ари?

— Тоби.

— Почему?

— Потому что все будут тебя любить и заботиться о тебе. Также все будут думать, что дурачат тебя, в то время как на самом деле дурачить их будешь ты.

— А что насчет тебя, Энтони? — спросил Черчилль.

— Я бы хотел быть альбатросом, — произнес секретарь.

— Самый дурацкий выбор, — прокомментировал Черчилль.

— Почему?

— Все время наблюдать это чертово море, — засмеялся Черчилль.

Онассис оказался в числе счастливчиков, войдя в близкий круг известного политика. Другим знаменитостям повезло меньше. Например, Фрэнку Синатре (1915–1998), который относил себя к большим поклонникам У. С. Ч. Его единственным альбомом, записанным за пределами США, стал «Фрэнк Синатра поет великие песни из Великобритании». Синатра хотел, чтобы Черчилль написал специально для альбома его портрет. Разумеется, в этой просьбе ему было отказано. Тогда он выбрал в качестве обложки фотографию с изображением Биг-Бена. Певец также жаждал встретиться со своим кумиром, и однажды ему это удалось. Если это, конечно, можно назвать встречей. В конце 1950-х, когда Черчилль вышел из казино, ожидая подачи автомобиля, Синатра подбежал к нему и пожал руку, восторженно заметив: «Я мечтал об этом в течение двадцати лет». Черчилль не любил, когда его беспокоили. Особенно незнакомцы. «Кто это?» — спросил он своего помощника. Когда ему объяснили, он заметил, что не знает такого исполнителя.

Не только селебрити, но и обычные смертные искали общения с великим британцем. В 2009 году американский искусствовед Уильям Кэри поделился своими воспоминания, как в 1957 году, будучи двадцатилетним студентом Сорбонны, он осуществил свою мечту и сфотографировал Уинстона Черчилля. Кэри был в Лондоне на каникулах. Узнав адрес, где проживал экс-премьер, он направился на Гайд-парк-гейт. Подождав некоторое время, пока к дому подъехал автомобиль, а из дома вышел телохранитель Эвард Мюррей, он приблизился к зданию. Смерив Кэри взглядом, Мюррей спросил:

— Что вам нужно, молодой человек?

— Я просто хотел сфотографировать сэра Уинстона, — ответил студент.

Мюррей вернулся обратно в дом. Через несколько минут дверь снова отворилась, и на улице появился Черчилль. Вынув сигару изо рта, он приостановился и, обращаясь к Кэри, сказал:

— Ну что ж, фотографируйте.

Кэрри быстро сделал один кадр. Он попытался заговорить со своим кумиром, задать ему пару вопросов, но видно было, что пожилому джентльмену это не интересно. Закончив позировать, тот медленной походкой направился к машине. В этот момент Кэри произнес:

— Сэр, а можно мне сфотографироваться с вами?

Черчилль обернулся и ответил:

— Вы производите впечатление милого юноши. Но я не знаю вас. Вдруг вы себя чем-то уже скомпрометировали.

— Все равно спасибо, сэр! — воскликнул Кэри.

Но Черчилль его уже не слушал. Он сел в автомобиль, который плавно тронулся вперед.

Вернувшись в США, Кэри направит Черчиллю сделанную фотографию и попросит автографа. В ответном письме, написанным Монтагю Брауном, значилось: «Сэр Уинстон не подписывает фотографии без сильной личной привязанности. Мне очень жаль разочаровывать вас, но сэр Уинстон надеется, что вы его простите и поймете». Уильям Кэри не обиделся.

Несмотря на вполне солидный возраст, Черчилль сохранил свое знаменитое чувство юмора. Когда на одном из торжеств по случаю его дня рождения кто-то из репортеров произнес, обращаясь к имениннику: «Надеюсь, сэр, мне удастся сфотографировать вас на вашем столетнем юбилее», — политик, не растерявшись, ответил:

— Почему бы и нет, молодой человек. Вы выглядите достаточно здоровым.

Макмиллан считал «озорной», а порой и «проказливый» юмор Черчилля фирменной карточкой, отличием, вызывавшим к нему любовь и расположение. Макмиллану вторил писатель Алан Патрик Герберт (1890–1971), который относил Черчилля к «величайшим британским юмористам современности». Объясняя, почему он так думает, Герберт дал емкое определение успешного юмориста: «В любой момент времени, в любых условиях, в любой компании, по любому поводу, никогда не теряя вкуса и такта, сэр Уинстон Черчилль мог вызвать смех у окружающих».