Книга Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий

— Не лучше ли отправиться в Халилу утром? — предлагает Хопкинс.

— Нет, будем действовать согласно плану, — отвечает Аллен. — Поедем ночным поездом.

— Вы и я?

— И миссис Кемпбелл тоже. Женский глаз заметит такое, на что мы не обратим внимания. И еще возьмем Ходека.

— А его зачем?

— Это пленный чех. Он знает финский. А в Выборге к нам присоединятся Район и Эверсол.

В Халиле их встретил профессор Эльмгран, выдающийся финский специалист по туберкулезу, и его помощница мисс Рёнткен. Оба держались приветливо и даже сердечно. Но было заметно, они встревожены предстоящим вторжением детской колонии в их мирный, устоявшийся быт.

Делегация Красного Креста осмотрела санаторий. Их поразила прекрасная архитектура, но еще больше — изысканный дизайн, картины известных художников, дорогая французская мебель.

Особое внимание Ханны Кемпбелл привлек главный корпус, окрашенный в кремовый цвет. Настоящий дворец!

— Здесь мы разместим девочек и женский персонал, — сказала она Аллену. — А в соседнем деревянном здании поселим мальчишек.

Заглянули они и в другие дома, где раньше жили петербургские богачи. Везде следы запустения, паутина. Когда-то здесь звучали смех и музыка, светились окна и пылали камины, а к небу тянулся печной дым. Где сейчас эти люди? Наверное, их тоже носит по свету…

— Помните, Ханна, как мы с вами осматривали казармы на острове Русском?

— Здесь нет таких цветов.

— Зато чудное озеро.

— Я видела лодки. Они заброшены, как и эти дома.

— Им недолго осталось сохнуть. Скоро на берегу появятся наши мальчики.

— Райли, мне не терпится посмотреть кухню. Это для меня важнее всего.

— Мисс Рёнткен ждет вас. А я пойду, займусь другими делами.

…Кухня сияла белым кафелем и до блеска начищенными кастрюлями из красной меди. Все современно и удобно: плита и печь, сдвоенные раковины, разделочные столы… Запах еды давно выветрился, но кто-то следит за порядком, продолжает наводить чистоту.

Особенно восхитила огромная столовая. По крайней мере, сорок футов в ширину и не менее ста в длину.

— Не пойму, как вы справитесь со всей этой работой? — спросила мисс Рёнткен.

— В этом у нас большой опыт, — ответила Ханна. — И все же без помощника не обойтись. Мне понадобится предприимчивый человек.

— Могу порекомендовать. Есть такой человек. Его зовут Блеки, и у него золотые руки. Есть, правда, недостаток…

— И какой же?

— Из него слова не вытянешь.

— Ему будет не до разговоров.

У мужчин другие проблемы. Профессор Эльмгран любезно пригласил их в свой кабинет.

Аллен рассказал о трудностях, с которыми столкнулся в Гельсингфорсе. Никто не встретил «Йоми Мару»… Не удалось связаться с нужными чиновниками… Слава Богу, капитан Хопкинс (он с благодарностью посмотрел на Хопкинса, сидевшего рядом) познакомил его с Йенсеном.

В словах Аллена полковник Район услышал упрек в свой адрес. И стал оправдываться. Финское правительство, напомнил он, противилось высадке детской колонии, опасаясь политических осложнений с Россией. Чиновники уклонялись от встреч. Не отвечали на письма и звонки. Он и доктор Эверсол выехали по срочному делу в Ригу. Но и оттуда поддерживали связь с Хопкинсом и Эллиотом, продолжали звонить министрам. Так что успех достигнут не одними стараниями Йенсена.

— Хорошо то, что хорошо кончается, — сказал Аллен. — Теперь поговорим о делах насущных.

Через несколько часов «Йоми Мару» покинет Гельсингфорс, а утром уже будет стоять на рейде Койвисто. Но дети не смогут покинуть пароход, по крайней мере, еще два-три дня. Санаторий не готов к их приему. Миссис Кемпбелл занята кухней и распределением комнат. Это лишь часть работы. Надо заняться водоснабжением, освещением, отоплением… Понадобятся десятки рабочих.

— С чего начнем? — спросил Эверсол.

— Думаю, с подачи воды, — отозвался Хопкинс.

— Уголь и вода… — вздохнул Аллен. — В море это было одной из моих главных забот.

— Не волнуйтесь, Райли, — успокоил Эверсол. — В полумиле отсюда целое озеро ледниковой воды. До того вкусной, что ее впору разливать по бутылкам и продавать.

— Но мотор и насос слишком маломощны, чтобы наполнить водонапорную башню.

— Что же делать?

— Купим новый мотор.

— Что еще? — спросил Район.

— В главном здании прекрасные ванные. Но придется ограничиться душевыми, — ответил Аллен.

— Но почему?

— Имеется договоренность с финским правительством о возмещении убытков при любых поломках. Нам придется вывезти на склад и французскую мебель.

— Это не беда. Как-нибудь переживем, — заметил Эверсол. — Надеюсь, колония не задержится слишком долго в Халиле.

— Русской стороне уже передали списки детей? — поинтересовался Аллен.

— Передали. Но потребуются уточнения. Кстати, помните двух подростков, которые остались в Нью-Йорке. Так вот, они явились с повинной и теперь находятся в Лондоне.

Ханна Кемпбелл:

— «Йоми Мару» стоил Красному Кресту пять тысяч долларов в день. И мы прилагали большие усилия, чтобы ускорить дело, — Райли, Ходек и я. Подгоняли рабочих. Новый дом должен принять детей как можно скорее. И работали по восемнадцать часов в сутки.

Мой помощник Блеки оправдал свою рекомендацию деловитости. Единственной неприятностью было то, что я не могла разговаривать с ним без переводчика. Он не знал ни русского, ни английского, ни шведского… А я не понимала финский. Так что приходилось постоянно таскать с собой Ходека, хорошо владевшего финским. Но если чеха не было рядом, то я прибегала к жестам. Не только руками, но даже ногами. Но и это не всегда помогало. Сколько времени было потеряно!..

Хорошо помню этот последний день перед приездом детей в Халилу. У нас шел один из обычных трехсторонних разговоров — я, Блеки и Ходек. И вдруг, о чудо! До того спокойный Блеки разразился потоком брани на наилучшем русском языке. Я мобилизовала весь свой запас русских слов, чтобы сказать, что я о нем думаю. А Блеки вознес руки к небу, и слезы катились по его лицу.

— Господи, прости меня! Я клялся никогда не говорить на этом языке. И вот забыл клятву.

Я была сражена и даже чувствовала себя приниженной. Теперь я пользовалась русским языком, а Блеки мне просто отвечал кивком головы.

Позднее узнала, что его семья подверглась пыткам и расстреляна большевиками. С тех пор Блеки и поклялся не говорить по-русски.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

ЗАПАХ ХЛЕБА

В открытом океане время тянулось томительно долго. Здесь же, в виду берега, оно замерло вместе с судном.