Книга Испытание на прочность - Алексей Ильин

— Онни, — осторожно заговорила Су Мин. — Поговори с ними. Ну, как ты умеешь. Хоть будем знать, что собой представляют, чего от них ждать.

— Конечно, — Мэрилин встряхнулась. — Не переживай, все расскажут. Ты ешь, ешь, — она протянула сестре еще один сэндвич. — Что конкретно хочешь узнать?

— Все, — ответила Су Мин, жуя. — Вообще все. Но в первую очередь, как и почему Рекс их вывез. Может, поймем, что с ними делать, пока он не появится. А во вторую, как такие люди получаются. Особенно девчонка. Увидишь — поймешь, — предугадала она вполне очевидный вопрос.

Немного помолчали, затем Су Мин снова заговорила:

— Чтобы потом тебя не отвлекать. С отъездом у нас как?

— Если решишь выезжать прямо сейчас, то через три часа выдвинемся, — пожала плечами Мэрилин. — Но я буду очень зла. Девчонок толком начинаю набирать только завтра.

— Это много времени займет?

— Нет. Совсем нет. Историю с Хеленой знает весь сектор, Эрну кандидатки осаждают уже несколько дней. Подходящих отберем быстро, не беспокойся.

— Обожаю тебя, онни, — Су Мин чмокнула ее в щеку. — Лина позвонит, когда гостьи проснутся.

Мэрилин кивнула и задумчиво посмотрела на чашку с недопитым кофе.

— Ой! Совсем забыла! — вдруг повеселела сестра. — А ведь тебе попросили передать подарок.

Она наклонилась и пошарила под кроватью.

— Вот.

На покрывало лег внушительный термобокс.

— Это что? — удивилась Мэрилин.

— Не знаю, — даже не пытаясь врать убедительно, ответила Су Мин. — Открой — и увидишь. Открывай, открывай. Это от Рекса. Мы все проверили. Безопасно.

Совершенно заинтригованная, ее собеседница щелкнула замком, откинула крышку. Из термобокса вырвалось облако ледяного пара, а Мэрилин заглянула внутрь и… рассмеялась.

— Вот же… язва! А ведь казался таким пай-мальчиком… — сказала она, доставая по брикету мороженого себе и гостье. — Ты посмотри-ка, натуральное.

Су Мин с любопытством покрутила угощение в руках, разглядывая дорогую фабричную упаковку: неяркую, сдержанную, очень красивую.

— Ого! Онни, а к чему это? Ты просила мороженого?

Мэрилин улыбнулась, аккуратно развернула обертку и попробовала лакомство, прикрыв глаза от удовольствия.

— М-м-м… божественно… Да все просто. Я его расколола на мороженом. Ну… тогда… ты поняла. Спросила: мороженое у корпов такое же вкусное, как в нашей помойке, или…

— И он посыпался, — догадалась Су Мин.

— Дернулся. Едва заметно, но дернулся.

— А теперь прислал подарок, чтобы ты лично проверила, — Су Мин рассмеялась. — Онни, но ведь оно, и правда, вкуснее. Однако…

Сестра сделала загадочное лицо и снова пошарила под кроватью. На этот раз достала компактный голопроигрыватель.

— Есть кое-что еще. Это на сладкое. Запись одноразовая. Посмотрим вместе?

Она с удовольствием понаблюдала, как в глазах Мэрилин вспыхнул хорошо знакомый хищный огонек, после чего включила девайс, переставила ползунок хронометража на определенное время и трижды быстро нажала на кнопку паузы. Голограмма танцующей у шеста девушки медленно растаяла, и над зеркалом проектора возникла совсем другая картинка: номер в отеле и крупный мужик с мерзкой харей, сидящий в кресле.

Да. Это было даже лучше, чем мороженое. А уж в сочетании… Все-таки Рекс — отличный партнер. Хоть и корп.

* * *

— Эрика… Эрика… — на каждом выдохе, полном наслаждения.

Острые ногти раздирают спину, девушка под Диего уже не стонет, а кричит в восторге, и темп все нарастает и нарастает.

— Эрика!

Но тут она выгибается навстречу, Диего скатывается с нее, а партнерша седлает его сверху, сжимая бедрами. Рассыпавшиеся длинные волосы закрывают ее лицо.

— Эрика!

Она насаживается до упора, одновременно наклоняясь так, что твердые соски задевают его грудь.

— Эрика, да! Да! — Диего стискивает нежные бедра, впивается в них пальцами, натягивая партнершу и одновременно подаваясь ей навстречу.

Наслаждение захлестывает, тело сводит судорога удовольствия, и тут девушка на нем выпрямляется, запрокидывает голову, отбрасывая внезапно не черные, а рыжие волосы, и Диего, парализованный ужасом и одновременно каким-то болезненным экстазом, смотрит в лицо Рыжей Линды. Та скачет на нем, по-прежнему не сбавляя темпа, гортанно вскрикивая, выгибаясь, а когда снова наклоняется вперед, он видит, что никакая это не Линда, а Хелена. Светлые волосы рассыпаются по обнажённым плечам.

Хелена приподнялась, насадилась снова, но теперь это уже не она, а Юкки-шлюха — тощая, не такая ухоженная, но все равно смазливая.

Диего словно парализовало, он не мог ни пошевелиться, ни даже вскрикнуть. Лишь понимал, что все это неправильно. Вот только ему было мало. Он в ужасе, он не чувствовал своего тела, но молился, чтобы она… они не прекращали двигаться. Никогда не прекращали. Хотелось выть от ужаса и одновременно от наслаждения. Рассудок трещал от этого противоречия, а потом, наконец, пришло запоздалое осознание: все происходящее — сон. Всего лишь сон.

Эрика давно мертва, как и Линда, лезть к Хелене будет самой последней глупостью, которую только можно представить, ну а Юкки… Нах она ему вообще сдалась, и не вспоминал ни разу.

Но тут вдруг девушка на нем затряслась — по тонкому телу прошла волна крупной дрожи, партнерша выгнулась, откидываясь назад, содрогаясь раз за разом, а потом резко выпрямилась, и в глаза Диего уставилась… Фортуна Мать Их.

Острые ногти впились в грудь, словно хотели вырвать сердце. Диего захлебнулся беззвучным криком, одновременно с ужасом получая долгожданную разрядку, и… проснулся.

Он лежал на скомканных, мокрых от пота простынях, каменное тело еще тряслось, переживая отголоски ощущений из сна. За занавеской, отгораживающей койку, было тихо.

«Пусть тебя Три Суки трахают! Ебут до одури!» — кричала когда-то Эрика. И все сбылось. С того самого дня Слепая с Дурной от души пользовали Пять Ран. А теперь вот и их старшая почтила…

Диего вытер ладонями взмокшее лицо. Чего от него хочет Фортуна? Зачем приснилась? Да еще так. А уж если припомнить удачи последних дней, выпавшие абсолютно на ровном месте — ни с чего! — словно авансом, становилось жутко до судорог.

Мать твою… За что? Ну за что ему это?! И как прекратить? Диего едва слышно застонал в мокрую от пота подушку.

* * *

Видимо, Пэм проспала очень-очень долго. Так долго, как, возможно, никогда в своей жизни. Она впервые проснулась не по звонку будильника, а потому что отдохнула.

На белом высоком потолке лежал солнечный луч. В комнате царила тишина. Памела открыла глаза и сразу вспомнила, как накануне ее, совершенно обессилевшую после дороги, вялую, едва стоящую на ногах, проводили сюда. Вспомнила огромный двор с машинами, здание с длинными коридорами и множеством комнат, каких-то людей… Потом было знакомство с вежливым молодым врачом, таблетки, вода, кубик непонятной еды, комната, залитая закатными лучами, и черная пропасть сна.