Книга Хозяйка Империи - Раймонд Фейст

Люджан распростерся у ног грозного мага, упершись лбом в землю, но от своего не отступал:

— На это может ответить только моя госпожа. В этом еще нельзя было усмотреть открытого неповиновения самым могущественным людям в Империи, ибо он позволил себе истолковать вопрос Тапека в самом широком смысле: ведь Мара действительно никогда не рассказывала ему о возникновении вражды между домами Акомы и Анасати. Подобные истории относились скорее к ведомству Сарика. Продолжая изображать послушного служаку, Люджан молился, чтобы никто из магов не поставил вопрос иначе: кто первым бросил войска в атаку на равнине Нашика.

Рискнув украдкой взглянуть наверх, Люджан постарался увидеть черноризцев теми же глазами, какими привык оценивать новобранцев. Вот Акани — сдержанный и явно не дурак; он не предубежден против Мары и не жаждет причинить вред ни ей, ни армии Акомы. А вот рыжий Тапек готов рубить сплеча, не утруждая себя долгими размышлениями. Он наиболее опасен. Третий выглядит как сторонний наблюдатель, исход дела ему безразличен.

Тапек снова пнул Люджана сапогом:

— Эй, военачальник!

Понимая, что его тут же убьют, если он ответит прямо на вопрос Тапека, Люджан отбросил всяческую осторожность. Он повел себя так, словно слегка повредился в уме от перенапряжения и утратил способность соображать. Тоном безграничного благоговения он с готовностью отозвался:

— Что прикажешь, Всемогущий?

Кровь бросилась в лицо Тапека. Он уже был готов впасть в неистовство, но тут вмешался Акани. Он легко коснулся руки разгневанного собрата и, не повышая голоса, распорядился:

— Военачальник Люджан! Отзывай свои отряды и заканчивай бой.

Глаза Люджана расширились, как будто приказ ошеломил его.

— Всемогущий?..

Стряхнув руку Акани, Тапек взревел:

— Ты слышишь меня? Прикажи войскам Акомы отступить и заканчивай бой!

Люджан снова бросился ничком на землю с самым подобострастным видом. Он оставался в этой униженной позе ровно столько, чтобы дальнейшее ее сохранение не сделало его смешным. Затем елейным голосом заверил магов:

— Как прикажете. Всемогущие. Конечно, я сейчас же отдам приказ к отступлению. — Он помолчал, сосредоточенно нахмурился и спросил:

— Вы позволите мне организовать отступление таким образом, чтобы при этом как можно меньше пострадали мои воины? Если цель состоит в том, чтобы прекратить дальнейшее кровопролитие…

Акани махнул рукой:

— Нам не нужны бессмысленные потери. Организуй отступление, как считаешь нужным.

Люджан изо всех сил постарался не выдать облегчения. Не поднимаясь с колен, он выпрямил спину, поманил к себе пробегавшего мимо солдата и без задержки проговорил:

— Приказ для властителя Тускалоры. Пусть перебросит свой отряд южнее, а затем остановится, чтобы поддержать тех, кто последует за ним. — Метнув быстрый взгляд на черноризцев, он уловил едва заметный кивок Акани, злобный взгляд Тапека и затаенную настороженность третьего мага. Это заставило его поспешно добавить:

— Ты понял? Чтобы прикрыть их отступление.

Гонец был ни жив ни мертв от страха и умчался прочь, как только получил на это разрешение. Люджан тотчас же подозвал другого и выдал ему подробный и многословный ряд распоряжений, предусматривающих, в частности, два фланговых маневра и несколько обманных бросков. При этом он так выбирал выражения, что для любого непосвященного его указания должны были звучать как непонятное нагромождение словечек из солдатского жаргона.

Когда убежал и этот гонец, он вновь с поклоном повернулся к магам:

— Могу ли я предложить вам угощения, Всемогущие?

— Немного сока в такую жару не помешает, — отозвался маг, стоявший поодаль. — Эти хламиды совсем не подходят для полуденного зноя.

В то время как Тапек тщетно пытался обуздать свое нетерпение и то раздраженно постукивал носком, то переступал с ноги на ногу, Люджан хлопнул в ладоши, призывая слуг, и втянул их в долгое обсуждение важного вопроса — какое вино следует подать визитерам столь высокого ранга.

Пререкания грозили затянуться на неопределенное время, однако Тапек положил этому конец, заявив, что никаких деликатесов не требуется и его спутникам будет вполне достаточно воды с соком йомаха.

— Ну уж нет! — легкомысленно запротестовал Акани. — Я, например, уже успел подумать, что мидкемийское вино — это именно то, что нам сейчас нужно!

— Можешь оставаться и смаковать вино в компании с этим полоумным, называющим себя военачальником. — Тапек почти кричал. — У некоторых из нас есть более важные дела, и я считаю, что будет в интересах Совета, поручившего нам троим расследовать события на равнине Нашика, если кто-то из нас останется здесь наблюдать: мы должны быть уверены, что войска действительно разведены и сражение прекращено.

Акани с укоризной взглянул на более молодого мага:

— Военачальник подчинился безоговорочно и приказал своим отрядам отойти. Ты ставишь под сомнение его слово чести?

— Мне это ни к чему! — рявкнул Тапек.

В этот момент третий маг, рассеянно поглядывавший в сторону сражающихся, высказал свое мнение:

— Мне кажется, что сомнения Тапека не беспочвенны. Я не вижу никаких признаков того, что бой близится к концу.

К изумлению Люджана, Акани сделал успокаивающий жест:

— Насколько я понимаю, подобные вещи требуют времени. — Бросив острый взгляд на Люджана, он задумчиво погладил подбородок. — Ну скажем, один из вассалов прикрывает отступление других отрядов… Я правильно понял, военачальник?

Для Люджана это прозвучало как откровение. Привычный благоговейный ужас, внушаемый магами, начал мало-помалу убывать, когда он осознал: эти Всемогущие действительно всего лишь люди. У них существуют такие же распри и интриги, как у соперничающих властителей — участников Игры Совета. По всей видимости, Акани деликатно пытается помочь Маре, не проявляя открытого неуважения к решению Ассамблеи. Люджан подавил в себе ничем не объяснимую волну доверия и сказал:

— Так точно. Всемогущий! Властитель Тускалоры…

— Не утомляй нас подробностями! — перебил его Тапек. — Скажи только, неужели Мара Акома посмела возомнить, что может отдать приказ о нападении и после этого остаться безнаказанной, при том что Ассамблея категорически запретила ей воевать с Джиро Анасати?

Люджан облизнул губы с непритворным волнением:

— Не могу знать.

Острые камешки, оказавшиеся под его коленями, причиняли боль, от непривычной позы ломило спину, но худшая пытка разрывала душу, стоило ему подумать о том, что одно его неверное слово может погубить Мару. Боги свидетели, сражаться он умеет, но не может похвастаться талантами политика и дипломата, которыми так щедро наделен Сарик.