Книга Слуга Империи - Раймонд Фейст

— И не только его одного, Тасайо, — уточнила она.

В течение долгой томительной паузы на склоне холма можно было услышать лишь скрип и хлопанье боевых знамен да посвист ветра в траве.

Наконец Тасайо прервал молчание:

— Итак, ты подделала нашу семейную печать? И заплатила Братству Камои за убийство твоих собственных шпионов в моем доме? — Его ослепительно белые зубы блеснули в жестокой усмешке. — Воистину, госпожа, твои действия столь оригинальны, что их трудно предугадать.

Он не угрожал и не позировал, что очень встревожило Мару: не стоило ни секунды сомневаться в том, что на уме у него убийство… или того хуже. Тем не менее она продолжала гнуть свою линию:

— Тебе придется принять в расчет кое-какие неудобства, которые ждут тебя, Тасайо, в будущем; а неудобства эти заключаются в том, что ты уже не сможешь брать к себе на службу людей со стороны. Среди них будут мои шпионы — это так же верно, как то, что я стою перед тобой. Может дойти до того, что ты будешь вынужден изгнать из своих владений всех купцов и посетителей и даже закрыть доступ в поместье для фургонов с товарами бродячих торговцев, лишь бы в твой дом не проник шпион Акомы. Терпению Тасайо настал конец.

— Мара! — рявкнул он. — Ты что же, действительно воображаешь, что сможешь застращать меня своими душераздирающими россказнями? О каких шпионах может идти речь? После твоей смерти все, кто ныне служит Акоме, станут рабами и серыми воинами. Скажи на милость, чего мне бояться, когда ты будешь кормить червей в земле?

Плечи Мары горестно поникли.

— Я пришла с предложением, — устало вздохнула она.

Тасайо на полшага подался вперед, и руки сотни воинов Акомы разом легли на рукояти мечей, однако властитель Минванаби, казалось, не удостоил вниманием раздавшийся при этом звук. Не правдоподобно спокойный, наделенный опасной красотой хищника, он надменно заявил:

— Мне незачем выслушивать твои предложения, Мара. — Наперед отвергнув всякую возможность согласия, он тем не менее снизошел до объяснений. — Мой предшественник принес Туракаму обет, скрепленный кровью, что вражда наших домов кончится уничтожением Акомы. Хотя я не разделяю одержимости кузена Десио и сожалею, что он дал эту клятву, но, так или иначе, именно на мне лежит обязанность ее выполнить. Я должен проследить, чтобы роду Акома пришел конец. Иное не стоит и обсуждать. Невозможно прекратить войну между нами.

Мара ощутила тревогу Аракаси, но другого выхода из тупика она не видела.

— Ты не согласился бы подумать о… приостановке?

Тасайо удивленно моргнул:

— Что ты имеешь в виду?

— Отсрочку. О прекращении вражды и речи быть не может: она закончится лишь тогда, когда одна из наших семей обратится в прах. Но временное перемирие, пока Империя вновь не обретет прочную основу для мира… Что ты на это скажешь?

— Опять благо Империи? — пробормотал Тасайо с прежней язвительностью, однако при всем своем сарказме он был заинтригован. — Продолжай.

— Я предлагаю собрать всех властителей Цурануани в Имперской Палате. Там мы предстанем перед Светом Небес и сумеем доказать ему необходимость покончить с этим противостоянием и предотвратить катастрофу, которая может повергнуть нашу страну в руины. Неужели ты желал бы управлять Империей, на восточной границе которой хозяйничают главари Турила со своими мародерами-горцами? А на северной каждую весну рыскают за цуранскими головами как за трофеями разбойничьи отряды тюнов? А возвращение пиратов на Сторожевые острова?

— Ты рисуешь поистине мрачную картину, — согласился Тасайо. — Если я соглашусь на эту встречу, ты обеспечишь мне голоса своих союзников, чтобы я мог занять трон Имперского Стратега без кровопролития?

— Если ты согласен на мирную встречу с императором, обещаю приложить все силы, какие у меня есть, и использовать все свои возможности, чтобы никто не взошел на трон Стратега раньше тебя. — Мара прерывисто вздохнула. — Клянусь тебе в том всем, что мне дорого, клянусь именем и честью моей семьи от нынешних времен до самого последнего отпрыска рода Акома!

Услышав слова этой самой священной из всех клятв, Тасайо поднял брови:

— Если хоть кто-нибудь из твоих отпрысков достоин стать залогом клятвы… на какой же срок ты хочешь перемирия?

Несмотря на вопиющее оскорбление, брошенное Маре в лицо, она не позволила себе поддаться неразумному гневу. На карту было поставлено нечто большее, чем фамильная честь и дрязги знати: неисчислимые бедствия постигнут слуг, детей, ремесленников и тысячи безымянных рабов, если правители Империи решат поразвлечься бессмысленной войной. Годы, проведенные с Кевином, приобщение к его воззрениям, которые раньше казались бредовыми, не прошли для Мары бесследно. Ее взгляд на мир стал неизмеримо шире, и теперь она сделала то, о чем не могла и помыслить до встречи с мидкемийцем, — стерпела обиду, нанесенную чести ее рода. Слова «служить Империи» стали для нее не просто фразой, а единственным мерилом поступков и главной побудительной силой.

— Подожди с решающей схваткой, пока я не вернусь домой и не устрою семейные дела. Затем пусть наша борьба возобновится без поблажек и увиливаний вплоть до рокового завершения.

Оттенок обреченности в ее голосе вызвал у Тасайо веселый смех. Не в силах сдержать желание покуражиться над слабым — а по его понятиям, Мара сейчас проявила слабость, — он ухмыльнулся:

— Пожалуй, ты поторопилась предугадать ответ, госпожа. Не стоит переоценивать мою любовь к Империи. Моя честь — это моя честь, а не честь нации. — Он оглядел Мару с головы до ног, рассчитывая еще сильнее выбить ее из колеи и полюбоваться ее затравленным видом; однако она не доставила ему этого удовольствия и с непроницаемым лицом ожидала продолжения. — Впрочем, быстрое решение вопроса о моем избрании в какой-то мере избавило бы меня от хлопот, — признал Тасайо после некоторого раздумья. Он улыбнулся, и Мара снова подумала о том, насколько хорошо умеет этот безумец прятать свой нечестивый нрав под личиной воинской невозмутимости и аристократических манер. — Я согласен. Пусть Высший Совет соберется перед лицом императора и положит конец его диктаторскому правлению. Ты возглавишь своих союзников и в нужный момент заставишь их поддержать мои притязания. Затем, когда здешние дела будут благополучно завершены, я предоставлю тебе возможность вернуться в Акому и пробыть там столько времени, сколько потребуется для приведения в порядок твоих семейных дел. В течение этого срока ты можешь не опасаться враждебных действий с моей стороны. Будь уверена, Мара, я пойду на тебя войной, но до тех пор можешь считать часы своей жизни платой за служение Империи.

Опустошенная, терзаемая чувством безмерного одиночества, Мара поклоном подтвердила обещание. Она не смела гадать о том, как отнеслись бы к этому соглашению ее отец или брат, будь они живы. Оставалось лишь надеяться, что сговор с Тасайо принесет благие плоды: поможет предотвратить войну и спасти множество жизней… а ее нерожденному младенцу будет даровано достаточно времени, чтобы он успел появиться на свет. Тогда, возможно, королева чо-джайнов согласится спрятать его у себя в улье и сохранить ему жизнь, даже если самой Маре и Айяки суждено погибнуть.