Книга Броня Молчания - Владимир Осипцов

не на Стене…

Принцесса скосила глаза — некоторые из сторожей хромали, офицер был одноглазым, громче всех возмущавшийся охранник был пузат так, что автомат просто лежал на пузе.

Следующими шли два ракшаса, и люди уже перешли на хохот.

— Смотри-ка, эти тоже хотят!

— Кто из них невеста, черный или белый?

— Да беленький, наверное, вон вишь, какие волосы и косынку повязал!

— А косынка черная, это разве свадебный наряд?

— Да у ракшасов всё не как у людей.

К счастью, Хасан не понимал санскрита, а Ильхан отличался выдержкой и хладнокровием.

— О чем они говорят? — спросил башибузук.

— Выясняют, кто из нас жених, а кто невеста.

— Эй, неверные, я не такой!

— Да тише ты, не понял, к чему разговор про слона был?

— Какого слона? Что за слон⁈

— Ну, когда люди женятся, жениху слон нужен, чтобы… ну, в общем…

— А… понятно… а что такое «слон»⁈

Янычар посмотрел на него как на невежду, потом понял:

— Зверь такой. Ростом с шайтана, — он показал на спину Сакагучи: — на четырёх ногах, толстый как паровоз. Жопа такая широкая, — он показал руками: — А спереди нос, длинный, как змея, и твердый как палец, и он им хватать может бревна, камни, девок щупать.

— Вау…

— У нас тоже водится, ближе к джунглям. Раньше, до пророка Магомеда, да будет он благословенен, мы на них ездили, теперь разучились. А людям он на свадьбу нужен.

— А без него, с такой жопой, с таким носом, (под общий смех не понимавших ракшасского людей, он показал руками), они никак? Не могут?

— Не могут.

— А над нами ещё гогочут! Сделал их Аллах по своему образу и подобию, да один инструмент забыл!

— Тише ты, не богохульствуй!

— То-то человеческие девки так визжат, когда их лапаешь! Они ж к мужику непривычны, их мужик через слона берёт!

— У тебя и, правда, порченная голова.

— А что, неправду, что ли, говорю⁈

Каличаран, подбоченясь, беседовал с покрикивающим на своих офицером, участвуя в общих насмешках. Азер толкнула Маваши и Ковая вперёд, так что четвертой парой были самурай и монах, и они всё слышали в подробностях.

— А эти двое, что, тоже пара?

— Да видать по-ракшасьи захотели, — с мерзким смешком добавил Каличаран.

— А толстый, небось — женой!

Маваши шепнул Коваю:

— Напомни мне, потом, попросить у Госпожи Третьей начистить рожу этому «проводнику».

— А что он такого сказал? — недоумевал добродушный монах.

— Он ракшасами нас обозвал!

— А что это так плохо?

— Ну, ты не понимаешь, что у ракшасов бывает? Когда они с мужиками…

— Что с мужиками?

— Ааа, да ты тупее своей дубины!

— Лучше прослыть тупой дубиной, чем нарушить приказ госпожи.

— Так ты всё понял и притворялся!

— Я молюсь Будде в таких случаях. Дать тебе четки?

— Только если они боевые, стреляющие сюрикенами и неразрываемой цепью!

— Нет, таких нет. Отец-настоятель запрещал мне к ним прикасаться.

— У вас в монастыре есть такие четки? Расскажи!..

Именно они и были свидетелями последней сцены. Азер задержалась у часового, толкнув обеих сестер вперёд. Каличаран увидел Афсане и сразу схватил её за руку:

— А вот эта — моя! — крикнул он, сдирая с неё шлем.

Девушка попыталась одновременно освободиться из захвата и удержать лицевую маску.

— Эй, ты чего Каличаран? Суккубку захотел? А если твоей жене расскажу?

— Заткнись! — разозленный сопротивлением Афсане, Каличаран схватил автомат, (когда у него появился автомат? — спрашивали потом. Наверное, подобрал с одного и трупов — решили позже) — и выстрелил в офицера.

— ТРЕВОГА! — разнеслось по коридору.

— Ну не могло так все хорошо кончиться, — сказал Маваши, разворачиваясь спина спиной к монаху. Азер, шедшая последней, неожиданно для своей комплекции, акробатически встала на руки, захватом за шею обеими ногами свернула шею часовому, и, завершив «колесо», кубарем вкатилась в закрывающуюся дверь. Афсане, резко наклонившись, отстегнула шлем, отдав Каличарану, и, распуская светлую косу, обезоружила предателя, ударив косой по лицу, а рукой — по руке с автоматом. Гюльдан натянула лук, стрелой прямо в нос ближайшему охраннику, заставив того замереть в неподвижности. Азер, встав на ноги, запрыгнула на стену, потом — на потолок, правда, без особой тактической пользы.

Схватка происходила довольно далеко от первых пар, поэтому принцесса и господин Сакагучи банально не успели.

— Защищай людей! — приказала принцесса, сама кинувшись между Даршани и Аравиндой. Они только успели расцепить руки, пропуская мимо себя огненную демонессу, надевавшую шлем и обнажающую меч. Господин Сакагучи рубанул «Пушечным Лезвием» петли оставленной без присмотра решетки и её замок с другой стороны — теперь их не могли разделить. Решетка упала с оглушительным грохотом, заставив обернуться всех, кто принимал участие в драке. К счастью, отряд принцессы был больше привычен к внезапным звукам, чем тыловые охранники.

— Ваше… Метеа, идите к ним, мы перекроем коридор! — сказали Аравинда и Даршани, взводя свои светомёты. Демонесса кивнула, и, убирая бесполезный на такой дистанции меч, взялась за лук.

Едва началась стрельба, ракшасы накинулись на того, самого толстого из охранников. Вернее Ильхан собирался завалить сразу двоих, но с удара ноги толстяк даже не покачнулся. На помощь пришел Хасан, сделавший низкую подсечку, и оба ракшаса навалились на массивного увальня, отбирая оружие и избивая. Трех оставшихся взяли на себя Кен Маваши, Брат Ковай и Азер.

Афсане, пнув коленом по руке Каличарана, вырубила его своим же шлемом, избавив от необходимости следить за действиями. Грохот падающей решетки вовремя отвлек повстанцев, и монах, со своей дубиной, размазал одного об стену. Маваши взбежал по его спине, и с плеча Ковая пристрелил из кастета одного, а ударом ноги — убил другого. Азер так и не успела принять участие в драке — Ильхан своим ятаганом уже зарезал толстого сторожа.

— Молодцы, — похвалила принцесса: — Даже один пленный.

Гюльдан опустила лук. И пленный сразу же заорал: «Тревога!»…

Как оказалось, их было больше — из той дыры, в которой Даршани видела обрывки проводов, выскочил заспанный автоматчик-раху, со свалявшейся на правой щеке шерстю, и, не разбирая, где враги и друзья шарахнул из автомата поверх голов. Азер, оказавшаяся как раз над ним, разрубила своим шемширом его мохнатую голову точно на две половины. Черными крыльями брызнула