Книга Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Итальянский журналист, посетивший Амундсена в это время, описал его как тревожного и погруженного в свои мысли человека. В ходе разговора Амундсен вспомнил жизнь в полярных льдах и сказал:

Ах, если бы Вы знали, как там прекрасно, вот где я хотел бы умереть. И желаю только одного, чтобы смерть… пришла ко мне во время выполнения высокой миссии, быстрая, без мучений.

Несколько дней спустя старый товарищ Амундсена Сверре Хассель, один из тех четверых, которые стояли с ним на Южном полюсе, приехал к нему в гости и умер прямо во время разговора.

Амундсен жаждал действий, и многие люди чувствовали, что его бездеятельность является национальным позором. По просьбе одного норвежского бизнесмена, находившегося в Париже, французское правительство за одну ночь решило вопрос о предоставлении Амундсену гидросамолета с пилотом и полной командой. Так сильна была по-прежнему магия имени Амундсена. Но это был избыточный шаг, поскольку в воздухе на тот момент уже находилось по меньшей мере двадцать самолетов, плюс целый флот кораблей на подходе. Однако поиски Нобиле стали международной схваткой, престижным предприятием, самостоятельной целью, а потому правительство Франции, как и все остальные, надеялось заработать на этом деле дивиденды для роста своей популярности.

Через два дня французская машина «Латам» с серийным номером 47 уже была на пути в Берген, расположенный на западном побережье Норвегии. Амундсен выехал туда ночным поездом из Осло 16 июня. На платформе его провожала целая толпа, и, когда поезд тронулся, Амундсен, стоя у окна, долго махал рукой, пока люди не исчезли из вида. Ровно двадцать пять лет назад в этот же день он отправился в экспедицию к Северо-Западному проходу.

Рано утром в понедельник, 18 июня, Амундсен приземлился в Тромсё, обнаружив там шведский, финский и итальянский гидросамолеты, которые направлялись на Шпицберген с одной и той же миссией. Шведский пилот предложил всем остальным подождать один день, чтобы вместе пересечь опасное Баренцево море. Отказался только Амундсен. К этому моменту с Нобиле была установлена радиосвязь. Он потерпел крушение и теперь с несколькими спасшимися спутниками находился на льдине к северу от Шпицбергена. Начиналась гонка: кто первый доберется до Нобиле и подберет его.

Амундсен уже знал, что его машина не приспособлена для решения данной задачи. Это знали и его норвежский товарищ Лейф Дитрихсен, и командир «Латама-47» капитан Рене Жильбо. Самолет был перегружен, а двигатель слишком слаб для Арктики. Все они понимали, что продолжать полет – чистое безрассудство, но дело зашло слишком далеко, чтобы дать ему обратный ход.

В четыре часа дня «Латам-47», рокоча двигателями, вырулил на фарватер. В кристально чистом воздухе прекрасного северного летнего дня он тяжело понесся по воде и, сопровождаемый фонтаном брызг, поднялся в воздух. Чуть позже один из рыбаков, находившийся на тот момент в открытом море, видел, как самолет летел над водой в северном направлении, пока, по его словам,

не достиг туманной гряды на горизонте, после чего начал подниматься, вероятно, пытаясь облететь ее сверху, но потом мне показалось, что он стал двигаться как-то неравномерно, а потом… влетел в облака и исчез из вида.

Вскоре после этого прервалась радиосвязь.

Больше никто и никогда не видел и не слышал Руаля Амундсена. Он исчез в Полярном море – там, где был его настоящий земной дом.

Спустя несколько месяцев из моря выловили один из поплавков «Латама-47» и его топливный бак, снятые с самолета и явно использовавшиеся в качестве спасательных плотов. Амундсен и его спутники, должно быть, боролись до последнего. Возможно, их удалось бы спасти, если бы поиски начались так же быстро, как в Кингс-Бей. Но соотечественники Амундсена хорошо помнили, как однажды он изменил свой маршрут на полпути, направившись в Антарктику, и предполагали, что он мог сделать это снова. Они подумали, что после взлета Амундсен решил направиться сразу к льдине, на которой находился Нобиле, чтобы удивить мир, как он делал раньше, и победить в игре. К тому времени, когда поднялась тревога, было уже слишком поздно, и все поиски оказались безуспешны.

Нобиле спас кто-то другой – Амундсен зря загубил свою жизнь. Но, продолжая жить дальше, он оставался бы несчастным. Его уход стоит в одном ряду с подвигами древних скандинавских властителей морей, которые осознанно приносили себя в жертву морю, когда чувствовали, что их время пришло. Этот путь он выбрал для себя сам.

14 декабря, в годовщину покорения Амундсеном Южного полюса, по всей Норвегии в память о нем была объявлена минута молчания. Но еще долго его соотечественники отказывались верить, что он действительно мертв. Они убежденно повторяли: Амундсен жив, он наверняка приземлился на каком-то удаленном, отрезанном льдами берегу и однажды непременно вернется. Его собственные адвокаты думали точно так же. Появлялись даже более или менее фантастические теории о том, что он спасся, чтобы начать другую жизнь, инкогнито, где-то очень далеко.

Так ушел из жизни величайший полярный исследователь. Норвежцы помнят и чтят его как героя, как человека из другой эпохи, видя в нем далекую, но яркую личность наполеоновского масштаба. В то же время они как будто немного стыдятся его из-за многолетнего британского неодобрения.

Стыдиться практически нечего. Амундсен принес Норвегии престиж и уверенность в себе в то время, когда она поднималась на ноги и становилась независимым государством. Для земляков он был олицетворением национального гения – таким же, как великий полководец или государственный деятель. Он заплатил высокую цену за свои грехи и за то, что его молитвы были услышаны. С течением времени его тайное изменение маршрута с Северного полюса на Южный представляется необходимым обманом. Очищенное от налета морализаторства, оно удивительно напоминает по духу методы Дрейка или хитрости Нельсона. Главное, что он победил.

Истинной добродетелью Амундсена была преданность – его собственная и та, на которую он вдохновлял окружающих. Тот же Вистинг следовал за ним на протяжении шестнадцати лет и потом долго оплакивал его. Зимой 1936-го, через год после того, как «Фрам» был установлен в безопасном сухом доке, Вистинг попросил разрешения жить на борту и однажды утром был найден мертвым в своей старой каюте, словно персонаж древней саги, оставшийся верным своему богу до конца.

Двое остальных из той команды, что стояла вместе с Амундсеном на полюсе, Бьяаланд и Хелмер Ханссен, дожили до весьма зрелого возраста. Бьяаланд прожил настолько долго, что встретился с сэром Вивианом Фуксом, который руководил британской трансантарктической экспедицией в 1957–1958 годах. Сэр Вивиан добрался до полюса на тракторе и рассказал свою историю Бьяаланду. На того рассказ не произвел сильного впечатления. «Там мало что изменилось, насколько я понял», – таков был его комментарий. Судя по всему, он тоже не сильно изменился.

Бьяаланд помнил Амундсена как «прямого и благородного человека», и такое суждение многое объясняет. Именно прямота Амундсена, его нежелание выпячивать себя, его дар представлять вещи более легкими, чем они были на самом деле, лишили этого человека безграничного обожествления толпы. Он обладал хорошо развитыми инстинктами художника и был, что называется, исследователем исследователей.