Книга Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Князь Войтех Зденек Попель фон Лобкович в 1591 году поступил на дипломатическую службу при пражском дворе, а уже в 1599 получил должность высочайшего канцлера королевства Богемии. Искусный оратор, к тому же посетивший много стран, чрезвычайно умный Зденек стал одним из светских предводителей богемских католиков. Когда кайзер Рудольф предоставил протестантам письменные гарантии на свободу вероисповедания, Зденек перешел в оппозицию к своему сюзерену. Он смог снова восстановиться в должности при кайзере Маттиасе. В 1618 году его имя стояло в списке тех, кого предполагалось схватить во время дефенестрации. Он смог избежать такой участи, ибо во время разгара событий уехал в Вену. Хотя протестанты и считали его одним из своих заклятых врагов, Зденек всегда выступал за гуманные наказания сторонников Реформации и против конфискации их имущества.

Генрих, или Геник, фон Валленштейн-Добрович не является определенной исторической фигурой, хотя он многое позаимствовал у своего исторического прототипа. Старый Генрих фон Валленштейн-Добрович попал в историю после обнародования провокационных листовок, направленных против кайзера, и избежал наказания, тайно приказав убить печатника. Но, так или иначе, его преступление было раскрыто, и Генрих старший бежал в Дрезден, где предположительно был отравлен вместе со своей женой. Его единственный сын, восемнадцатилетний Генрих, был застрелен в Дрездене. Все состояние фамильной ветви Валленштейн-Добрович конфисковали и передали верному кайзеру представителю другой ветви этого рода, позже достаточно известному Альбрехту Венцеславу Евсевию фон Валленштейну.

Вообще-то, фамилия Валленштейн изначально звучала у меня как Вальдштайн («лесной камень»). Но поскольку фамилия Валленштейн пользуется более дурной славой, я и включил ее в свое повествование, хотя это не совсем отвечает законам исторической корректности.

Что касается кардинала Мельхиора, то в этом случае мне пришлось позволить себе некоторые вольности, дабы его фигура не разрушила драматургическую структуру моего повествования. Его арестовали сразу же после пражской расправы, поскольку король Фердинанд и эрцгерцог Максимилиан были его личными врагами и, согласно историческим фактам, стояли за этим арестом. Кардинал был схвачен не в одной из церквей Праги, а в Вене, во время служебного визита в императорский дворец Хофбург. Конец 1618 года он провел под домашним арестом в замке Амбрас в Тироле. В 1619 году Мельхиор Хлесль был переправлен из светской тюрьмы эрцгерцога в монастырь в Георгенбурге, что вблизи Шваца. В 1622 году последовало его препровождение в Рим, откуда в 1627 году он вернулся в свою епархию в Вене, где и умер в 1630 году.

Еще одной важной исторической фигурой является Франсуа Равальяк, хотя мы и знакомимся с ним в его предсмертные часы. Равальяк, школьный учитель из провинции, в одиночку покушавшийся на монарха и убивший короля Франции Генриха IV в Париже вскоре после его коронации, действительно умер той смертью, о которой моими словами сообщает Геник. Собственно, тот факт, что лошади не смогли разорвать его тело и что кто-то из толпы запряг своего коня, дошел до нас из истории. Ту художественную часть, которую организовали Геник неизвестный французский дворянин с дамами из семейства Гиз, я взял из описания другой, такой же ужасной казни: так был казнен совершивший покушение на монарха Дамьен. Этот человек столетием позже предпринял попытку убийства короля Франции Людовика, правда неудачную, но при этом был осужден за нее на такую же казнь. Свидетелем казни Дамьена был не кто иной, как небезызвестный синьор Джакомо Казанова, который и описал ее в своих мемуарах, – а также то, что произошло при его непосредственном участии и что я приписал Генику. Казанова предельно ясно упоминает о том, что эта ужасная казнь настолько угнетающе подействовала на него, что он никогда больше не смог бы участвовать в чем-то подобном. Принимая во внимание личность Казаковы, его открытость в отношении собственных любовных похождений, мы, наверное, даже можем ему поверить.

Карл из Жеротина, глава правительства земли Моравия, который так нерешительно ведет себя в деле о мнимом убийце Комаре, при жизни был крайне неудачливой политической фигурой. Обвинение в растрате императорской казны стоило ему карьеры судьи земли; его усилия, направленные на то, чтобы убедить богемских протестантов поддержать кайзера Маттиаса, тоже были безуспешными. В 1616 году (а не в 1617, как написано в романе) его пост занял Альбрехт фон Седльницкий. Та же участь постигла и по-бунтарски решительного казначея Зигмунда фон Дитрихштейна. Но я обошел их конфликт с Альбрехтом из-за фактической оппозиции Зигмунда к Карлу из Жеротина. Именно Дитрихштейн обвинил Карла в растрате казны.

Предводители восстания земель: Маттиас фон Турн, Колонна фон Фельц, Альбрехт Смирицкий, граф Андреас фон Шлик и Вацлав фон Руппа, – представлены мной в рамках повествования наиболее широко. Только один из них, Андреас фон Щлик, был среди тридцати казненных после битвы Белой Горой по решению суда, остальные или пережили вое поражение протестантского союза, или умерли до этих событии своей естественной смертью.

Как и Мартин Корытко из «Кодекса Люцифера», его преемник на должности аббата Браунау, Вольфганг Зелендер, тоже является исторической личностью. Энергичный священнослужитель, который согласно отдельным сведениям, вероятно, был родом из Регенсбурга и имя которого, тем не менее закрепилось в исторических хрониках как Вольфганг Зелендер фон Прошовиц, считается единственным, кто смог привести в порядок запутанную ситуацию в Браунау. Аббат Вольфганг реформировал аббатство, заново упорядочил монастырскую библиотеку и даже поместил туда труд, которому была посвящена вся его жизнь, однако в конце концов он сдал свои позиции перед лицом ненависти католиков и протестантов друг к другу. Когда в 1618 году аббат добился закрытия протестантской церкви Святого Вацлава, монахов изгнали из Браунау. Во время грабежа монастыря библиотека была практически полностью разорена местными жителями.

В «Кодексе Люцифера» вы встречались с тогдашним командиром швейцарских гвардейцев полковником Йостом Зегессером и его заместителем – сыном Зегессера. На первый взгляд, это, должно быть, выглядит как авторское драматическое утрирование, но на самом деле отвечает исторической действительности. Стефан Александр Зегессер после отставки отца действительно занял его должность командира, и поэтому описанная в «Хранителях Кодекса Люцифера» неожиданная преемственность указана мной не из драматургических соображений, а согласно фактам.

Возможно, описание суда против Агнесс и Андрея показалось вам чересчур современным. На самом деле я пытался как можно точнее придерживаться описания процессов, проходивших; согласно уголовно-судебному уложению, названному в честь императора Карла V «Каролиной». Соответствующие документы были специально взяты из судебной документации, составленной во время процессов по обвинению солдат времен Тридцатилетней войны в превышении полномочий. Меня удивляет то, что мы обнаруживаем здесь тот же процессуальный порядок с присяжными, секретарями, судебными приставами, представителями обвинения и защиты, который, за незначительными исключениями, очень похож на современный. И это в то время, когда пытки считались обязательными для признания подсудимым своей вины, а гуманные дополнения касались лишь одного момента – полученное во время мучительного допроса признание своей вины должно было скрепляться подписью обвиняемого после прекращения пыток.