Книга Штрафбат смертников. За НЕправое дело - Расс Шнайдер

Как жаль, что у него с собой нет компаса. Ведь он должен был предвидеть, что рано или поздно они с Фрайтагом отстанут от основной массы. Шрадер отругал самого себя, хотя и не потерял головы, а, наоборот, продолжал трезво взвешивать за и против того или иного решения, прежде чем им двинуться дальше.

Наконец где–то слева от себя он явственно услышал рокот моторов. На душе тотчас стало веселей, и он прислушался. Он весь превратился в слух, пытаясь определить, что это такое. Вдруг этот рокот и впрямь доносится от шоссе, или же это просто какой–то идиот, ревя мотором, раскатывает по окраине города. Постепенно рокот умолк. Значит, это на шоссе, сделал вывод Шрадер.

Он подполз назад к Фрайтагу.

— Ну, как? Уже лучше? — спросил он у парня.

Тот не ответил.

— Фрайтаг, — прошептал Шрадер и протянул руку, чтобы потрогать грязный, давно не мытый чуб. Фрайтаг что–то невнятно промычал. Шрадер тотчас ощутил, как ему словно передалась владевшая парнем тревога. Самому ему казалось, будто он отсутствовал всего несколько минут, однако чувство времени могло сыграть с ним злую шутку, и на самом деле его не было гораздо дольше.

— Прошу тебя, Шрадер, если ты снова уйдешь, то скажи мне.

— Хорошо, скажу, — успокоил он младшего товарища.

И он рассказал Фрайтагу про все, что видел и слышал.

— Господи, я бы мог сказать тебе, где мы находимся! — воскликнул тот.

— И где же? Почему ты ничего не сказал?

Фрайтаг на мгновение задумался. Дыхание давалось ему тяжело, то есть он старался дышать спокойно, но все равно в темноте оно получалось каким–то надрывным.

— Сначала я не понял, — произнес он наконец. — Тем более что ты уже ушел. Вон там. Видишь вон ту фабрику?

Шрадер посмотрел в сторону, куда указывал Фрайтаг. Сначала он ничего не заметил, однако, приглядевшись, различил темный силуэт. С того места, где они находились, казалось, что он является продолжением города. И все же Шрадер понял, что парень прав. Войлочная фабрика стояла в удалении от города, за пределами его юго–западной окраины. Шрадер мысленно представил план местности — не какой–то абстрактный план, нет. Он заставил себя вспомнить конкретные карты города, которые до этого не раз изучал в течение последних месяцев и тем более дней. Верно, фабрика стояла особняком, а рядом с ней пролегало шоссе. Он пригляделся внимательнее, и глаза его начали выхватывать детали — высокие стены, полуразрушенные трубы. На фоне усыпанного звездами неба их силуэты выступали резко и четко.

— Ну, хорошо, глаз у тебя острый, — похвалил он Фрайтага.

Он даже похлопал парня по спине и, сев рядом с ним, тупо уставился в землю, в никуда, и попытался представить себе еще одну карту — карту города и прилегающей местности к западу от него. Мысленное рассматривание условных обозначений на ней заняло у него несколько минут.

— А теперь выслушай меня, — обратился он к Фрайтагу. — До наших позиций остается всего два–три километра. Может, даже меньше, если Волер сумел подойти на более близкое расстояние. И ты в состоянии его пройти. Если тебе нужно будет передохнуть, отдыхай. Не исключено, что нам придется немного поплутать в темноте. Главное, помни, что идти нам недалеко.

Фрайтаг почувствовал, как в легкие ему ворвался воздух, а затем снова вырвался наружу. Господи, что с ним не так, задался он вопросом, будто речь шла не о его собственном теле. Он кивнул, но Шрадер в темноте не увидел его кивка и потому переспросил:

— Ну как, ты меня понял?

Вопрос этот был призван подавить нараставшее в нем дурное предчувствие. Он все больше и больше сомневался в сидевшем рядом с ним парне.

— Понял, — ответил тот. — Два–три километра, два или три километра, — пробормотал он, скорее себе самому. Неожиданно ему вспомнился Холм. Вспомнилось, что основные немецкие позиции пролегали менее чем в пятнадцати километрах от них, причем на протяжении всех долгих, проведенных у Холма месяцев. И тем не менее никакой помощи они не получили. Нет, что это я, мысленно оборвал он себя. Помощь наконец пришла. Это здесь, в этом месте, где они находятся сейчас, они не получили никакой помощи. Трибукайт с его танками не в счет, он не воспринимал их как помощь: слишком уж кратким было тогда ощущение спасения, оно длилось лишь считаные минуты.

И вот сейчас это приобрело для него особую значимость, превратилось в нечто вроде моральной силы. Или силы вообще. А вот смысла он в этом по–прежнему не видел и даже не пытался. Он слишком устал, был измотан физически и морально.

— Ты уверен, что это близко? — спросил он у Шрадера. — Всего два или три километра?

— Ты знаешь это не хуже меня, — ответил тот. — Нам это твердили вот уже несколько дней.

Что так и было. Фрайтаг слышал эти слова, как и все те, кто находился в цитадели. Правда, он никогда не пытался осмыслить их до конца. Всего несколько километров… всего несколько километров. Он слышал эту фразу так много раз при Холме, что вскоре для него эти несколько километров превратились в эквивалент бесконечности. Ему вспомнилось, как остро он воспринимал эти слова год назад, в Холме, звездными ночами, морозными зимними днями и ночами. Тогда эти несколько километров, отделявшие их от своих, представлялись ему непреодолимой пропастью, и тем не менее он сносил эту безвыходность стоически, с завидным спокойствием как некое неизбежное испытание, выпавшее на его долю. И вот сейчас в какой–то момент ему показалось, будто он вернулся в предыдущий год, туда, в Холм, как будто время, проведенное в Великих Луках, было чем–то вроде дурного сна, наваждения, в котором Холм представал в искаженном свете. Или даже не Холм, а сон о нем, который тотчас исчезнет, испарится, как только он проснется и откроет глаза посреди лабиринта снежных стен, а рядом с ним будет Кордтс, а может, в подвале здания ГПУ..

Боже мой, подумал он.

Правда, сила этой странной ситуации оказалась мимолетной, она буквально в мгновение ока иссякла в нем. И хотя Фрайтаг ее ощутил, ощутил со всей ясностью, успел понять, что она собой представляет, тем не менее она исчезла.

Во всяком случае, он вновь услышал рядом с собой голос Шрадера.

— Мы должны пройти как можно дальше, пока не станет светло. Ну как, Фрайтаг, ты готов?

Фрайтаг сказал, что да, готов, и они двинулись дальше в темноту. Одни. Их спутниками были лишь порывы ветра. Хотя Фрайтаг переживал, сумеет ли идти дальше, он тем не менее отдохнул и какое–то время шагал довольно–таки бодро. Снег был неглубок; он лежал тонким слоем, едва–едва прикрывая землю. Так что идти по нему было легко. Порывистый, колючий ветер дул им в спину, однако скорее подгонял, чем мешал идти. Правда, вместе с ветром в спины им впивались острые иглы сухого снега, но они их не замечали, как не замечали и самого холода, движимые вперед желанием поскорее добраться до своих. В темноте местность казалась плоской, но по мере продвижения вперед они заметили, что это не так: земля под их ногами то уходила вверх невысокими холмами, то вела вниз. Правда, перепады высот были небольшие и не мешали движению. Небо почти полностью прояснилось, и Шрадер подумал, не слишком ли они с Фрайтагом заметны, поднявшись на вершину одного такого пологого холма. С другой стороны, что поделаешь. Главное в этой ситуации — не терять бдительности. Темнота и безлюдье, а еще унылое завывание ветра — все это странным образом делало их незаметными. Вернее, им казалось, что это придает им некую незаметность, как будто они были два моряка, затерянные посреди бескрайнего ночного океана. Они шли, выпрямившись в полный рост, хотя и были постоянно начеку. Вместе с тем им на какое–то время удалось стряхнуть с себя напряжение, которое раньше заставляло их пригибаться к земле и, неуклюже скрючившись, пробираться сквозь руины города, который теперь остался далеко позади.