Книга Жизнь графа Дмитрия Милютина - Виктор Петелин

Милютин предлагал сократить комитеты по делам Кавказа, царства Польского, по Лифляндии, передав управление этими областями Комитету министров, Сенат должен стать чисто судебным учреждением, реорганизована должна быть и собственная Его Величества канцелярия, устаревшая для нынешних требований.

Здесь же Милютин предлагал реорганизовать и работу местных органов власти: «Устройство нашего губернского и уездного управлений представляется в виде мозаики или, лучше сказать, пестрых фигур калейдоскопа, образующихся из случайного совокупления большого числа разноцветных камушек, без всякой основной идеи какой-либо системы. Устройство – это есть результат постепенных в течение долгого времени преобразований и изменений, совершенных по разным ведомствам без взаимного соглашения…» Губернатор должен подчиняться верховной власти, а не только Министерству внутренних дел, все губернские учреждения должны быть слиты в единую палату: «Рядом с областной палатой должны быть поставлены земские учреждения, не как что-то особое, враждующее с администрацией, а, напротив того, разделяющее с нею управление губернией. Мне кажется, что не следовало бы резко разделять хозяйственные интересы местного населения от интересов правительственных. Земскому собранию можно бы предоставить обсуждение всех вообще дел, касающихся экономических условий края и местных ее нужд… Надобно иметь одну полицию, а не разные сорта полиции…» (см.: Зайончковский П. Д.А. Милютин. Биографический очерк // Дневник Д.А. Милютина. 1873–1875. Т. 1. М., 1947. С. 57–58).

Милютин писал эту записку как один из близких императору министров, которому позволяли вмешиваться не только в военные дела, но и в международные, прослыть одним из сильных врагов Германии, желающих установить с Францией самые теплые отношения, много было слухов, но и в этом состоянии Милютин не решился передать записку императору.

Сейчас, когда полностью была одобрена позиция Верховной распорядительной комиссии и ее председателя Лорис-Меликова, с которым не раз разговаривал граф Милютин, некоторые из соображений Милютина Лорис-Меликов представил и Александру Второму. И не только Лорис-Меликов, плохо говорящий на русском языке, с армянским акцентом, предложил свои проекты переустройства управления страной.

Член Государственного совета в апреле 1880 года А.В. Головнин написал записку «О более существенных причинах распространения революционной пропаганды в России и мерах прекращения ее», в журнале «Вестник Европы» появилось несколько статей со своими предложения о реформах, А.А. Половцов не раз в узком кругу друзей и единомышленников высказывал свои предложения о самодержавном опьянении и безответственности министров, часто высказывались мысли и о представительном правлении государства, Валуев не раз писал записки и мечтал о новом устройстве управления…

Но неудержимая карьера Лорис-Меликова вызывала, как говорится, неоднозначное отношение, многие увидели в его разработках и докладах императору какой-то начальный период конституции. Эти слухи дошли и до германского императора, который тут же написал племяннику свои опасения, если он введет конституцию. Ничего подобного, тут же ответил Александр Второй, о конституции он и не думал и не собирается разрабатывать ее. О введении представительных начал земства лишь полушепотом говорили с императором, и только в экономической, хозяйственной сфере губерний, не более того.

О личности Лорис-Меликова в дневниках и воспоминаниях его современников высказываются различные точки зрения, некоторые с завистью к его быстрому взлету в карьере, некоторые с осуждением его предложений, некоторые с сочувствием, как Милютин, когда Лорис-Меликов использовал его мысли о реорганизации правительства…

Князь Мещерский дает подробный анализ деятельности Лорис-Меликова, причины его возвышения и характер его правления. Во время своего харьковского губернаторства он нашел одного из террористов, который выдал своих коллег по террору, на какое-то время «деятели крамолы решили приутихнуть», а Лорис-Меликов представил императору это затишье как признак его бурной деятельности. Мещерский называет Лорис-Меликова легкомысленным: он уничтожил Третье отделение, убрал с поста министра народного просвещения графа Толстого, а потом в угоду либеральным симпатиям отказался от поста диктатора, «диктатора сердца», как прозвали его в светском обществе. Как-то Мещерский зашел в Министерство внутренних дел, Лорис-Меликов занял «грязненький и аленький кабинет вице-директора департамента общих дел», в приемной полно посетителей, два министра, генерал-губернатор, товарищ министра, три директора с докладными портфелями, человек десять губернаторов, столько же предводителей, несколько генералов и сенаторов. «Почему же два министра могли ожидать в приемной? – невольно задал я себе вопрос, – писал В.П. Мещерский. – Оказалось, что они ждали потому, что граф Лорис-Меликов как раз в эту минуту изволил наскоро завтракать в своем кабинете, за неимением времени позавтракать дома, и наскоро закусывал принесенный из трактира фриштик! Нетрудно было понять, что такой театральный завтрак, как и все остальное, был рассчитан на эффект в публике; с одной стороны, министры ждут министра внутренних дел в приемной наравне с просителями, с другой стороны – к вечеру все будут знать, что бедный Лорис-Меликов так обременен занятиями, что не успевает даже позавтракать…» (С. 566–567). Умный и ловкий Лорис-Меликов схватывал «главные верхушки и вопросов, а все остальное предоставлял директорам департаментов». Лорис-Меликов успокаивал императора «полными самообольщения докладами», а это приближало трагическую развязку для императора и России.

В августе в Ливадии Александр Второй пожаловал орден Андрея Первозванного графу Лорис-Меликову и подписал рескрипт, в котором говорилось, что за шесть месяцев в Петербурге «достиг таких успешных результатов, что ныне Россия может вновь спокойно вступить на путь мирного развития». Так был обманут император Александр Второй: в то время, когда революционное подполье укреплялось и наметило свои пути к цареубийству, полиция, эта «грубая и слепая сила», полностью потеряла контроль над событиями внутренней жизни. «Поздравьте меня вдвойне, – сказал император, – Лорис мне возвестил, что последний заговорщик схвачен и что травить меня уже не будут!..» А схватили только Михайлова, а на его место пришел Желябов.

Петр Валуев с раздражением следил за деятельностью Лорис-Меликова. То, что не получалось у него в разговорах и предложениях императору, у «диктатора сердца» получалось успешно, он просто обольстил его. Присутствуя на заседаниях, Валуев просто поражался, как великий князь Константин Николаевич заискивал перед Лорис-Меликовым. Еще в 1862 году Валуев предлагал некоторые реформы конституционного характера, но Александр Второй тут же пресек его:

– Я противлюсь установлению конституции не потому, что дорожу своей властью, но потому, что убежден, что это принесло бы несчастье России и привело бы к ее распаду.

О докладе Лорис-Меликова Валуев написал в своем дневнике: «Монумент посредственности умственной и нравственной. При наивно-уничижительном самовосхвалении, при грубом угождении государю и грубом изложении разной лжи – прежняя мысль о каких-то редакционных комиссиях из призывных экспертов…» Валуев скептически и саркастически относился к реформам Лорис-Меликова и его личности.