Книга Заветы Ильича. Сим победиши - Владлен Логинов

В этот же день на дискуссионном собрании курсов секретарей уездных комитетов РКП(б) Бухарин выступил с докладом, в котором дал развернутую аргументацию позиции Троцкого.

Однопартийная система, существующая в стране, полагал Бухарин, приводит к тому, что правящая партия становится центром притяжения для самых различных политически активных элементов. Они неизбежно отражают взгляды различных социальных групп, и «внутри нашей партии появляется то, что при других обстоятельствах было бы вне нашей партии»1337.

Это, в частности, находит свое выражение в том, что в ходе дискуссии самые нелепые и чудовищные сплетни и слухи, исходившие прежде от партий — политических оппонентов, теперь идут и из наших рядов. «Пущена такая… утка, что Ленин умер три месяца тому назад и что Центральный Комитет это скрывает», что «Троцкий не принимал [октябрьского — ВЛ] парада потому, что… он находится под арестом…»

«Серьезный коммунист обязан, будучи марксистом, даже в персональных разногласиях, которые имеются внизу, внутри, наверху партии, искать не личной склоки, а известной политической тенденции, и если вопрос иногда заостряется на личностях, то здесь речь идет о некоторых политических разногласиях и некоторых политических тенденциях»1.

«У нас был, — продолжал Бухарин, — только один человек — это Ленин, признанный безусловным авторитетом. Теперь он выбыл, и это обстоятельство тоже не учитывать нельзя… Тов. Ленин предвидел и беспокоился о том, что у нас может быть раскол… Эту угрозу он предвидел заранее, когда мы ее не видели… Вы должны подумать над последними статьями тов. Ленина, которые он рассматривает как нечто вроде своего духовного завещания; он высказывает в них тревогу за судьбы нашей партии, за то, что, возможно, будет раскол»1338 1339.

А положение сейчас таково, что я «берусь “поднять” любой завод и провести на нем резолюцию недоверия Советской власти. Я могу это сделать на любой фабрике, на любом заводе, и по очень простой причине: стоит только в концентрированной форме преподнести все безобразия, которые имеются налицо (неправильная выплата заработной платы и много подобных вещей)… Но никто из коммунистов этого не делает, потому что мы этим поднимем такую стихию, которая перельется через наши головы»1340.

Центральный Комитет партии, во главе которого «стоят наиболее заслуженные товарищи, ближайшие ученики Ленина», прилагает огромные усилия для того, чтобы стабилизировать положение, решить наиболее сложные проблемы. И напрасно оппозиция приписывает себе заслугу в привлечении внимания к этим проблемам.

«Работа комиссии по “ножницам”, — перечисляет Бухарин, — привела к снижению цен, к политике понижения торговых цен и изменению торговой политики наших синдикатов. Далее, в результате работы комиссии ЦК по заработной плате был принят целый ряд резолюций…, которые ставили наши губкомы под ответственность, чтобы заработная плата выплачивалась вовремя. Была создана и комиссия по внутрипартийному строительству»1341.

И когда в этот момент некоторые оппозиционеры начинают приписывать ЦК «ряд смертных грехов», намекают на возможность перерождения, на то, что «и ученики Ленина могут пойти по ложному пути, это уже принимает опасный актуальный характер, это не есть теория, рассуждение, а это имеет определенный политический смысл. И этот смысл как раз и опасен для нашей партии»1.

Всю свою кампанию оппозиция проводит под лозунгом: «долой аппаратчиков». Для них само слово «аппаратчик» — клеймо, это чиновник, бюрократ, это «второсортный, с точки зрения коммунистической, непорядочный элемент.

…Такая постановка вопроса, — считал Бухарин, — была бы разрушением нашего государственного аппарата», т. е. потерей управляемости страны. «Если наш государственный аппарат представляет из себя аппарат, покрытый язвами, то мы можем и должны лечить его путем нашего партийного аппарата… Помните, что среди этих аппаратчиков есть очень и очень заслуженные товарищи, стоящие на высоких постах… Лечите его, принимайте меры со всей решительностью, но не доводите до того, чтобы этот аппарат развалился»1342 1343.

Что же касается вопроса о роли и месте молодежи, поставленного Троцким, то «разница между “стариками” и молодежью, есть не просто возрастное различие, у нас это не есть разница лет, не только разница чувств, разница характеров, — здесь есть нечто большее…

..Живая партия должна постоянно сохранять преемственность между поколениями… Но, товарищи, с другой стороны мы должны совершенно ясно видеть, что это [молодежь — ВЛ] есть слой, который больше чем какой-либо другой слой, может быть захвачен волной перерождения… Их идеология не прошла той школы, которую прошла старая гвардия… Молодежь, она, может быть, в большей степени подвержена влияниям чуждых нам прослоек»1344.

Завершая выступление, Бухарин сказал: «Наша страна за два года, причем один год наша партия была без главного руководителя — Владимира Ильича, оценивая эти два года мы вправе сказать, что наш Центральный Комитет даже без Владимира Ильича выдержал экзамен… Вывел страну на гораздо более широкую дорогу, чем она была два года тому назад. (Аплодисменты.)»1345.

Бухарину не менее пространно отвечал Преображенский. И так было на большинстве дискуссионных собраний, где представителям ЦК оппонировал кто-либо из оппозиции. Это, в определенной мере, напоминало практику подполья, периода становления большевизма, когда в рабочие с.-д. ячейки приезжали представители «большинства» и «меньшинства» и группы, организации, комитеты РСДРП самоопределялись в своей позиции.

Но в сравнении с теми временами была, впрочем, и существенная разница. Теперь представители ЦК имели в резерве то, что ныне называется «административным ресурсом». Когда стало очевидным, что в ряде вузовских, учрежденческих и армейских организаций все-таки проходят резолюции оппозиции (а они публиковались в «Правде»), были приняты соответствующие меры.

29 ноября, по предложению Сталина, Политбюро обязало редакцию «Правды» пересылать в Секретариат ЦК для членов Политбюро еще не опубликованные резолюции — для отбора тех, которые пойдут в печать. Тогда же заведующим отделом партийной жизни «Правды» назначается помощник Сталина А.М. Назаретян, а в подмогу ему Зиновьев присылает из Питера Георгия Сафарова1.