Книга Хроники железных драконов - Майкл Суэнвик

— Терпение — главная из добродетелей, — сказал Нат, заметив, что Вилл взглянул на часы. — Но еще важнее правильно выбрать момент.

Бум-м!

Там, на улице, великан шарахнул по железной бочке заранее припасенным стальным рельсом. Грохот прокатился по зданию и заставил утихнуть разноголосую болтовню в банкетном зале.

Бум-м!

Бочка гремела, как гром.

— Мы трое — его свита, — напомнил Нат Джими и Дохлорожему. — Держим себя с достоинством, идем, отставая от него примерно на шаг, и, что бы там ни случилось, никаких эмоций. Ну как, сумеете?

— Мен, я работаю на Салема Туссена!

— Аналогично.

— Ну и ладушки, ребята.

Бум-м!

Затем, как и было предусмотрено Натом, великан сложил руки рупором и проорал голосом, от которого задрожали перекрытия:

— ОН… УЖЕ… ЗДЕСЬ!

Нат и Дохлорожий дружно распахнули двери банкетного зала.

И Вилл вошел. Все сидевшие в зале повернули головы и смотрели теперь на него.

В наступившей гробовой тишине Вилл прошел сквозь зал с Джими Бигудом по правую руку и чуть сзади, Дохлорожий по левую и Натом прямо сзади. Дойдя до конца зала, он поднялся на помост вроде сценического, взошел на подиум и откинул капюшон, чтобы все могли видеть его лицо. Нат осторожно, как умелый дворецкий, снял с его плеч серый плащ. Теперь Вилл был в свободных белых брюках и свободной белой рубашке. Его фигура словно светилась сама собой.

— Привет, — сказал он. — Прежде чем представиться, я хотел бы сказать вам несколько слов.

Я хочу поговорить о молодом пилоте дракона — имени я не называю, — который, подобно тысячам сверстников, пошел добровольцем в армию, чтобы защитить свою страну и свою башню от иностранной агрессии. Он сражался умело и храбро, и тем больше была скорбь его товарищей, когда его любимая машина была подбита над джунглями в захолустной сельской провинции, известной тем немногим, кому она известна, как Спорные Горы. К счастью, он не погиб, хотя был ранен весьма серьезно. Местные жители нашли пилота висящим на парашюте и принесли в свою деревню, где умелые целительницы после долгих и тяжелых трудов вернули его к жизни.

Как вы, несомненно, знаете, все пилоты драконов отчасти смертны, потому что одна лишь красная кровь может выдержать соседство с таким количеством холодного железа. В жилах каждого из них течет кровь повелителей. Возможно, именно на это отозвались селяне, либо они распознали в нем некое врожденное благородство. Так или иначе, но как раз в эти дни умерла женщина, бывшая у них мэром, и они нуждались в новом вожде.

Они избрали его своим лордом. Пилот, ничуть не колеблясь, взялся править этой маленькой мирной общиной. Его работа была отнюдь не тягостна. Два-три раза в месяц он разрешал какие-нибудь споры, и его решения неизменно принимались со всеобщим восторгом, потому что были столь же милостивы, сколь и мудры. Простая, здоровая сельская жизнь текла своим чередом. Возможно, там не обошлось без девушки, которая… ладно, не будем об этом говорить.

Но сколь ни приятны радости сельской жизни, наш пилот был офицером ВВС Его Отсутствующего Величества и во исполнение присяги был обязан вернуться на службу. Пришел день, когда он почувствовал себя достаточно сильным, чтобы покинуть деревню, и — сколько ни плакали его подданные — так и сделал.

По исстрадавшейся, разоренной войною земле он пробирался к границе. Усталый и голодный, избегая всяческих встреч, он крался по вражеской территории. Однажды он все же наткнулся на патруль кентавров. Огромные, сплошь поросшие волосом чернобородые скоты, не желавшие и знать о законах цивилизованной войны, едва его не убили, однако он оказался хитрее и сам перебил их всех.

Но, увы, его героизм оказался тщетным. Он был схвачен врагами и помещен в концлагерь. Вы можете себе представить, каковы были там условия: скудное питание, почти не пригодная для питья вода, непосильный принудительный труд, даже пытки. Но и здесь наш пилот не забыл свой долг. Он собрал павших духом товарищей по несчастью под своим руководством. Он пришел от их имени к коменданту лагеря и потребовал соблюдать Женевскую конвенцию. В довершение всего он устроил массовый побег.

И наконец, после многих трудностей и лишений, он снова оказался в Вавилоне. Здесь пилот узнал, что, пока он находился в лагере, срок его службы закончился и он, отсутствующий, был отправлен в почетную отставку. Я мог бы не говорить об этом, но наш пилот был сиротой, не имел ни дома, ни семьи, и податься ему было просто некуда. Потыкавшись туда-сюда, он решил в конечном итоге совершить паломничество к ясновидящей, обитавшей во тьме, в потаенных глубинах, у самых корней Вавилона.

Был ли путь пилота опасен и труден? Верно ли, что он видел солнце, восходящее в полночь? Об этом, как и о многом подобном, он поклялся ничего не говорить. Но так или иначе, он дошел до ясновидящей, заплатил ей цену, которую нельзя никому раскрывать, и узнал от нее то, что было для него самым главным: тайну своего рождения.

Путь из мрака наверх оказался не менее трудным. По чистой случайности он вышел на свет посреди Висячих садов и был тронут почти до слез красотою природы, представшей там перед ним. Он знал теперь, что имеет законное право на огромнейшее наследство, однако не стал себя раскрывать. Дело в том, что он был лишен всякого честолюбия. Вместо этого он начал работать с самого низа и со временем стал собственником маленького бизнеса, внося — как и многие здесь присутствующие — свою скромную лепту в процветание нашей державы как целого.

Однако нельзя жить в городе и не видеть его невзгоды. Нищету, несправедливость, отсутствие руководства и перспективного мышления. И вот, в свободные от работы часы пилот начал искать ответы. Он бродил по городу, встречался с представителями всех племен и социальных классов, слушал их рассказы о наболевшем. Постепенно ему стало ясно, что нужно делать.

Вавилон опасно болен, и это потому, что нет царя. Простейшая истина, которую никто из вас, здесь сидящих, не станет отрицать. Все наши беды коренятся в том факте, что Обсидиановый Престол давно пустует. Нужны серьезные радикальные решения, а их просто некому принимать. Оппортунизм и беспринципность — вот кто правит страной. Бедными пренебрегают, предприниматели стонут от бремени непомерных налогов, аристократия зажралась и обленилась. Вавилону нужен царь! Только где же его найти?

Вилл сделал долгую театральную паузу, а затем приблизил губы к микрофону.

— Меня звать Вилл ле Фей. Его Отсутствующее Величество был моим отцом.

Все, кто был в зале, вскочили на ноги и взревели.

Сыны Блаженных рванулись вперед, подняли его на плечи и торжественно вынесли на улицу, куда как раз подходили первые группы хайнтов из Джинни-Голла. Два встречных потока сомкнулись, образовав водовороты темных и бледных лиц, все пели и смеялись, друзья смыкали руки, незнакомцы обнимали незнакомцев.