Книга Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Воллам Мортон

Монастырь Юстиниана выстоял на Синае, несмотря на все угрозы и трудности, на протяжении четырнадцати столетий, оставаясь единственной твердыней христианства в обширных горах полуострова. Этот монастырь видел первые армии мусульман, двигавшиеся на запад, в Египет, а со временем стал и свидетелем падения Византийской империи, которая его защищала. Он был уже древним и почитаемым во всей Европе, когда крестоносцы вырезали свои имена на его стенах. Наполеон произвел ремонт этих стен, а во время другой военной кампании лорд Алленби встретил здесь добрый прием.

Несмотря на перемену исторических декораций и все спады и подъемы, монастырь на горе Синай стоит прочно, ведь его корни уходят теперь не в византийский Константинополь, а в Александрийскую церковь, чьи греческие сыны первыми ушли в пустыни Синая, чтобы вести жизнь, которую Прокопий Кесарийский называл «пристальным изучением смерти».

2

Утром я доехал на машине до Суэца, чтобы договориться обо всех деталях моего путешествия на Синай. Я получил письмо от грека, владельца гаража по имени Михаил Валлинис, судя по всему, того самого человека, который мне и требовался. Он пять раз ездил в монастырь на горе Синай, показал мне рекомендации, фотографии, на которых он в рубашке с короткими рукавами энергично выталкивал с дороги огромные камни, преграждавшие путь жутковато выглядевшему лимузину. Также он продемонстрировал фотографии, на которых стоял с киркой и лопатой, а ниже красовалась подпись на французском: «На пути к Синаю». Очевидно, он знал дорогу.

Суэц — маленький и чрезвычайно жаркий город на северной оконечности Суэцкого залива, примечательный лишь тем, что через него проходят огромные лайнеры, проплывающие над песками. Их винты высовываются наружу, когда они медленно продвигаются вперед, стараясь не задевать стены канала. Иногда с них доносятся звуки оркестров, а жизнерадостные пассажиры в белых одеждах машут руками верблюдам, стоящим на берегах канала, что придает Суэцу характерную атмосферу ирреальности.

Господин Валлинис мне понравился. Энергия била из него ключом. Он отлично знал страну, а его жажда приключений не знала границ. Он был открытым, решительным и подвижным.

Он сказал, что мы должны взять вторую машину на случай поломки, это правило путешествия по египетской пустыне, и еще необходимо запастись пищей и водой на шесть дней, то есть на все время, которое я отвел на поездку. Надо взять с собой повара, его найдет господин Валлинис.

Я согласился поручить ему все организационные хлопоты. Обычно я так не поступаю, но в данном случае положился на человека, который производил впечатление надежности и компетентности. Однако во второй половине дня, пока я убивал время в Суэце, внезапно мне пришла в голову мысль, что я в спешке забыл сказать господину Валлинису, какая пища мне категорически не нравится.

— Пища? — воскликнул он. — Вы хотите знать, какую пищу я возьму с собой? Заходите и взгляните сами.

Мы прошли за гаражи, где стояла большая американская машина, снабженная колесами для пустыни и большими рессорами, а также лежали две лопаты, кирка и другие аксессуары для поездки по пескам.

Господин Валлинис открыл черную крышку багажника, со стороны показавшуюся мне несколько аномальным вариантом. Оказалось, внутри установлен сундук, забитый кусками льда. Первым, что я увидел, была индейка, ощипанная и аккуратно связанная. Затем я разглядел несколько кур, голубей, большой кусок телятины, баранью ногу и несколько крупных бараньих отбивных.

Он энергично стал рыться в холодильнике.

— Что вы ищете? — поинтересовался я.

— О, горе, горе! — воскликнул он. — Они забыли цесарок и перепелов! Вот видите, что случается, когда сам все не проверишь!

Я заверил его, что не стоит беспокоиться о цесарках и перепелах, потому что у нас и так полно еды. Я постеснялся сказать, что до того, готовясь к поездке на Синай, наивно купил пару жестянок говяжьей тушенки и еще несколько упаковок консервированной фасоли, полагая, что это будет отличное дополнение к нашему меню.

Но господин Валлинис так легко не сдавался. Он вынул из запасной машины огромный кейс, нырнул в него, извлек наружу артишоки, капусту, картофель, фасоль, банки консервированного горошка и свежую морковь.

— Это подходит? — спросил он.

Он честно и взволнованно смотрел на меня и, по ошибке приняв мой ошарашенный вид за разочарование, нахмурился. Затем его лицо озарилось, и он издал вдохновенный вопль:

— Ага! Может быть, вы любите икру?

Я сбежал в отель, расположенный возле станции, с таким чувством, что все же не был готов к неожиданностям. Я отправлялся на гору Синай, предполагая самые разнообразные трудности и лишения, а господин Валлинис беспокоился о том, годится ли к столу икра!

3

На следующий день в пять утра мой Улисс прибыл к отелю, чтобы отвезти меня на Синай. Одна за другой, в сером предрассветном сумраке появились две машины, и вскоре мы уже были в пути. В первом автомобиле за рулем сидел сам господин Валлинис, там же находился я, мой багаж и огромный, барский холодильник с деликатесами. Во второй машине были сложены одеяла, стояла огромная емкость с водой, коробки со снедью, за рулем был молодой грек-шофер, а рядом восседал пухлый, жизнерадостный человек в бриджах для верховой езды — наш повар Юсуф.

Солнце поднялось, когда мы приблизились к парому через Суэцкий канал. Хотя с египетского берега до Синая можно добросить камень, на той стороне сразу открывается совершенно иной пейзаж. Это не ошибка и не причуда воображения: за чертой канала начинается Синайская пустыня.

У парома стоял служащий, который сообщил, что сегодня мы первыми пересекаем канал. Мы уткнулись в синайский берег, где подразделение полицейских на верблюдах стояло лагерем, прикрывая подступы к каналу со стороны безлюдной на первый взгляд пустыни. Верблюды были привязаны к колышкам, вбитым в песок, прекрасные, светлые животные — беговые верблюды заметно отличаются от массивных гужевых собратьев; так скаковая лошадь отличается от ломовой. Два-три суданца в аккуратно подогнанной форме цвета хаки вышли из палатки и проследили за нашим перемещением, вероятно, из чистого любопытства, свойственного каждому, кто странствует по пустыне.

Наша дорога лежала на юг. Впрочем, слово «дорога» может ввести в заблуждение, я еще на пути в Сиву уяснил, что никаких дорог в пустыне нет. Есть только колея в песке, сухие впадины, пробитые колесами легковых автомобилей и тяжелых грузовиков. Когда губернатор Синая объявляет, что все дороги закрыты, это означает, что дожди смыли следы колес, покрыв их галькой, принесенной потоками воды с гор. Ремонтные бригады направляются в пустыню, чтобы расчистить путь от камней и проложить новые колеи. Тогда дороги вновь объявляются открытыми.

Пока наши машины подскакивали на неровной песчаной местности, я начал ощущать, что в очередной раз на время попрощался с цивилизацией. Посреди песка мы увидели дорожный указатель. Одна стрелка указывала на север, другая — на восток. На северной красовалась надпись «Иерусалим», на восточной — «Монастырь Св. Екатерины». Вскоре мы добрались до колодца Моисея, там высились несколько плотных скоплений пальм, а между ними находился круглый бассейн с солоноватой водой.