Книга Слово - Ирвин Уоллес

Ренделл затаил дыхание.

— …суд посчитал документ аутентичным, а обвиняемого виновным в предъявленном ему обвинении.

Превратившись в камень, Ренделл мог только ждать продолжения.

«Один», — подумал он.

— А теперь будет объявлен приговор, — продолжил судья. — Обвиняемый, Стивен Ренделл, обязан выплатить в качестве штрафа пять тысяч франков, и он присуждается к трем месяцам заключения. В свете личного, похожего на откровенное, заявления обвиняемого, что он не нарушал закон сознательно, и в свете определенной просьбы, представленной суду связанными с обвиняемым лицами, штраф и тюремное заключение снимаются. Тем не менее, с целью защиты лиц, связанных с обвиняемым, с целью предотвращения возможного нарушения общественного спокойствия, обвиняемый останется в камере предварительного заключения вплоть до того момента, когда Международный Новый Завет будет представлен общественности. Через сорок восемь часов, конкретно же — в полдень пятницы, то есть, послезавтра — обвиняемого освободят из камеры и препроводят под надзором полиции в аэропорт Орли, где его посадят на рейс в Соединенные Штаты Америки, тем самым депортируя из Франции, причем, билет должен быть оплачен самим обвиняемым.

Судья прочистил горло.

— Что же касается вашего, мсье Ренделл, желания, чтобы спорный фрагмент папируса был возвращен вам, то в его исполнении вам отказано. Поскольку аутентичность конфискованного у вас фрагмента была установлена, он будет передан нынешним распорядителям арендованных у итальянского правительства документов, директорам корпорации «Международный Новый Завет», известной еще как Воскрешение Два, чтобы они поступили с ним по собственному желанию.

После этого он хлопнул ладонями по столу.

— Слушание по данному делу завершено.

Откуда-то появились два полицейских агента. Ренделл почувствовал на запястьях холод металла и понял, что на него надели наручники.

Его глаза обратились к рядам стульев, не задерживаясь на Анжеле, радующихся Уилере, Дейчхардте и Фонтене; он хотел видеть де Фроома.

При этом его голову посетила мысль. Святотатственная или нет, но она пришла к нему и оставалась здесь.

Отче, прости им, ибо не знают они того, что творят.

Отче, прибавил он от себя, прости им не за то, что делают они со мною, но за то, что творят они с Духом Святым и с ничего не подозревающими, беспомощными, доверчивыми людьми во всем мире.

* * *

И ЕЩЕ ОДИН НЕПРИЯТНЫЙ МОМЕНТ — нельзя сказать, что совсем уж паршивый, но шокирующий, невероятный и в чем-то даже смешной — он пережил через полчаса, возвратившись в свою камеру.

Как нежелательного элемента, его приговорили к депортации из Франции за свой собственный счет. Инспектор Баво потребовал от него деньги на приобретение билета в одну сторону до Нью-Йорка. Ренделл раскрыл свой бумажник, пересчитал дорожные чеки и выяснил, что необходимой суммы у него нет. Его предупредили, что будет гораздо лучше, чтобы эти деньги он достал где-то немедленно.

Ренделл вспомнил, что тех двадцати тысяч долларов, которые он положил в сейфе римской гостиницы «Эксельсиор», с ним нет. Перед отлетом в Париж он договорился с гостиничным кассиром перевести их назад на счет в Нью-Йорке. Поскольку деньги были нужны немедленно, первой его мыслью было позвонить Тэду Кроуфорду или Ванде и договориться, чтобы они переслали необходимую сумму телеграфом, но потом вспомнил, что в Париже у него имеется близкий приятель.

Вот почему, прямо из будки охранника, он позвонил Сэму Хелси из «Ассошиэйтед Пресс».

Не вдаваясь в сложные разглагольствования про Воскрешение Два, Международный Новый Завет и фрагмент папируса, оставшийся от Роберта Лебруна, он сообщил Сэму, что его арестовали вчера вечером в аэропорту Орли за провоз незадекларированного произведения искусства помимо таможни. Понятное дело, все это произошло по ошибке, но, тем не менее, его поместили в камеру предварительного заключения во Дворце Правосудия.

— Мне нужны деньги, Сэм. Получилось так, что со мной почти ничего нет. Как только я окажусь в Штатах, я сразу же верну их тебе.

— Тебе нужны деньги? Сколько? Только скажи.

Ренделл назвал нужную сумму.

— Я немедленно переведу их, — сказал Хелси. — Эй, Стив, погоди минутку, ты еще не сказал мне, признал ты себя виновным или нет?

— Ясное дело, что нет.

— Понятно, и на когда же назначено судебное заседание?

— Суд уже состоялся. Я предстал перед судом сегодня утром и был признан виновным. Меня присудили к заключению и штрафу, но потом и то, и другое было отменено. Мои вещи конфисковали. А теперь меня изгоняют из Франции. Поэтому мне и нужны деньги.

На другом конце провода была длительная пауза.

— Погоди, Стив, давай выясним точно, — сказал Хелси. — Тебя арестовали — когда?

— Вчера вечером.

— И ты предстал перед судом уже сегодня утром?

— Все точно, Сэм.

— Погоди, Стив — наверно кто-то из нас сошел с ума, но такого не может быть — я хочу сказать, такого не может быть, эти вещи во Франции так не делаются. Лучше расскажи мне, как все происходило сегодня утром?

Очень просто и коротко — не забывая о следящих за ним стражниках — Ренделл сообщил своему приятелю о заседании с участием следователя-судьи, об окончательном вердикте и приговоре.

Хэлси сопел на другом конце провода.

— Но… но ведь такого не может быть… никак… все это не имеет смысла. Ты точно уверен, что все прошло именно так, как рассказал мне?

— Сэм, богом клянусь, все именно так и случилось. Я лично прошел через все это за последние несколько часов. Так чего мне беспокоиться?

— Господи! — вскричал Хэлси. — Сколько я уже здесь живу — понятно, доходили до меня слухи о всяких грязных и подстроенных судебных играх — но впервые я слышу об этом из первых рук.

Ренделл никак не мог прийти в себя.

— Что ты хочешь этим сказать? Что здесь не так?

— Лучше уж скажи, а что здесь так! Послушай, Стив, мой ничего не подозревающий невинный иностранец, тебя просто подставили и прокатили. Неужто ты ничего не знаешь о французской судебной системе и процедуре? Понятное дело, тебе предлагали привлечь защитника. Понятное дело, что ты предстал перед судьей-следователем. Но ведь это всего лишь предварительное слушание! У судьи-следователя, juge d'instruction, нет никакой юридической власти готовить вердикт и оглашать приговор. Он может решать лишь о том, есть ли какие-то несоответствия в обвинении, и если таковые имеются — обвинения снимаются; а еще он направляет данный случай для рассмотрения в суде присяжных. Если тебя признают виновным, тогда до суда перед тремя судьями из Tribunal Correctionnel, может пройти от шести до двенадцати месяцев. Только это и может быть настоящим судом, с прокурором и адвокатами, с рассмотрением перед вынесением приговора. Имеется только одно отступление от данной процедуры, крайне редкое, когда тебя ловят прямо на месте преступления, en flagrant delit, ловят в самый момент совершения преступления, когда нет никаких сомнений. Тогда, и только тогда, тебя ставят перед Tribunal de Flagrant Delit — что уже гораздо более похоже на случившееся с тобой, но и в этом случае должно было присутствовать трое судей, должен быть заместитель прокурора и защитник. Но ведь в твоем случае все было не так…