Книга Короли серости - Артур Темиржанов

выпал — такого нет ни у одного смертного.

— И значит, надо затащить с собой всех, даже несогласных?

— Вера сделала это ради меня, — Саргий отвернулся, голос его слегка задрожал. — Они все готовы были пойти на смерть ради меня.

Иммигрант остановился и снова посмотрел на Эмму. Положив ей руки на плечи, он произнёс:

— Мой отец как-то сказал мне, что пути Господни неисповедимы. Никогда не знаешь, к чему приведёт та или иная тропа. Подумай над этим. Мы сейчас здесь по Божьей воле.

Прикосновение чуть не свело Эмму с ума, но она всё же нашла в себе силы ответить:

— Мы здесь по воле Виктора Валентайна — и только. Если бы мы не согласились идти, его план пошёл бы прахом.

Судя по гримасе Саргия, слова Эммы его задели.

— Мой отец привёл наш народ в Первый Город, потому что верил в Освободителя. Он погиб ради своей веры. Большую часть жизни я прожил на окраинах не зная, был ли в его поступке смысл. То, что я видел, не походило на жилище Бога. И вот, я нашёл детей.

— И, наконец, обрёл счастье?

— Почти, — Саргий засмеялся. — Я был слеп. Понимаешь, я думал, что должен привить им подобие смысла. Направить их усилия в правильное русло. Да только я ошибался. Они сами лучше меня знали, что им нужно делать. А я сопротивлялся. Возможно, если бы не моё упрямство, всё бы обернулось намного, намного лучше. Я бы не терял их, чтобы снова найти. Но всё обернулось лучшим образом. Блудный отец вернулся к своим детям. Нужно было лишь поверить.

— Валентайн хотел, чтобы твои дети отправились во Вне. И он же взял тебя с собой. Разве ты не видишь? Это не план Господа, это лишь извращённый замысел одного человека. Пусть и выдуманный из лучших побуждений, но всё же. Мы оказались здесь обманом.

— Конечно, — Саргий засиял. — Как раз потому, что всё это время мы сопротивлялись своему предназначению. Если бы мы верили, то и для обмана не было бы нужды, разве ты не видишь? Посмотри на Ли. Он был в экспедиции с самого начала. Его самоволка чуть не обернулась катастрофой. Погибни он, все наши усилия оказались бы напрасны.

— Валентайн хотел, чтобы он сбежал, — парировала Эмма. — Без него мы бы не нашли храм.

— Рано или поздно мы бы всё равно пришли сюда. Просто потому, что другого пути не было. Эмма, как ты не поймёшь. Судьба хотела, чтобы мы все оказались здесь. Чтобы мы вернули Бога и смысл в этот умирающий мир. Чтобы никто больше не был несчастлив. Перестань сопротивляться. Плыви по течению.

Эмма вздрогнула от его слов. Казалось, будто иммигрант прочёл её мысли.

— Быть несчастливым — это выбор, — продолжил Саргий. — Человек всю жизнь может сопротивляться счастью. Тратить силы, угнетать себя, лишь бы не видеть, что проблема в неправильных установках в его голове. Трудно отказаться от мировоззрения, если ты посвятил ему всю свою жизнь. Если решился на собственном примере доказать, что мир жесток, что счастье обрести невозможно. Ты лучше всех знаешь об этом.

— Почему? — взвилась было Эмма, но тут же утихла, понимая, что иммигрант прав.

— Твой муж погиб из-за тебя, так? Потому что ты отказалась идти на сделку с совестью и не захотела подчиниться королю.

Эмма понурила голову.

— Да, это так.

— Знаешь, в чём ирония? Согласись ты, ничего бы не поменялось. Твоим исследованиям понадобилась бы новая кровь.

— Сааксцы? — спросила Эмма. Саргий кивнул.

— Король бы отправил тебя за стены как передового учёного. И ты бы всё равно пришла сюда с Валентайном. Сама подумай.

В этот раз ей нечем было парировать.

— Даже если так, — наконец, заключила она, — то какая разница, плывёшь ли ты по течению или нет? Всё равно окажешься там, где решит судьба. Какой вообще смысл что-то делать?

— Я же уже сказал. Может, ты и не выбираешь пункт назначения, но путь к нему всё ещё можно изменить. Ты можешь быть счастливой, а можешь противиться счастью. Вот и всё.

— А ты? Что выбрал ты?

Саргий посмотрел в сторону храма.

— Как видишь, я решил не сопротивляться. Я счастлив, Эмма. Мои дети снова со мной. Они ведут меня, прокладывают дорогу к светлому будущему. Ты ступаешь рядом с ними, мне же только остаётся идти следом. Это прекрасная картина. Трудно отвести от неё взгляд.

— Так значит, ты на меня засматриваешься? — вырвалось у Эммы. Иммигрант захохотал.

— Да, и ловлю твой ответный взгляд.

У Эммы загорелись щёки. Она опустила глаза, не в силах смотреть на Саргия. Иммигрант протянул руку, коснулся её подбородка и заставил Эмму поднять голову. Лицо его было серьёзно как никогда.

— Знаешь, когда-то у меня было всё, чего хотел любой мужчина: деньги, бизнес, власть. Но меня ничего не радовало, потому что мои дети не желали иметь со мной ничего общего. Так я думал. И ошибался. На деле, они так меня любили, что готовы были погибнуть ради моей мечты. А мне просто нужно было поговорить с ними. Протянуть руку, показать, что я хочу услышать их. Тогда всё сразу обрело смысл. Мне больше не нужно было вообще ничего.

Он усмехнулся. Эмма вдруг поняла, как сильно он смущается. Его прикосновения обжигали кожу, сводя её с ума. Никто, кроме Рэя, так к ней не прикасался. Она даже забыла, что может чувствовать такое вожделение.

— Встретив тебя, я понял, чего мне не хватало. Я ещё никогда не видел такой доброй и умной женщины, как ты. Ты ведь спасла мою жизнь. И теперь ещё помогаешь моим детям принести лучший мир. Может, тебе покажется это наглым, но я хочу быть с тобой. Как ты на это смотришь?

— Это невозможно, — тут же ответила Эмма. Она схватила Саргия за руку, но так и не смогла отвести её в сторону. — Саргий, ты хороший человек. Правда. Но ты совершенно не представляешь, какая я на самом деле.

— Ты про шрамы на теле? — ровным голосом спросил иммигрант. Эмма задрожала.

— Что? Откуда ты знаешь? Ты… ты подглядывал за мной?

— Брось! Ты серьёзно думаешь, что хорошо это скрывала? Да на Древесном Пике каждый рядовой знал, что у тебя всё тело в порезах и швах. Просто все помалкивали из уважения. Не думай, что меня это смущает. Даже если на тебе нет ни одного целого кусочка кожи, я всё равно не отвернусь. Понадобится что-то большее, чтобы меня отпугнуть.

— Я хочу ответить тебе «да», — призналась Эмма. — Но я согласилась на условия полковника, чтобы