Книга Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле - Вадим Волобуев

Вину за это частично несли бывшие противники в холодной войне, которые использовали «бойцов ислама» в своих целях. Американцы помогали Усаме бен Ладену и будущим «талибам» воевать с советской армией в Афганистане, Израиль собственными руками взрастил ХАМАС, чтобы противопоставить его организации Арафата, а Россия сквозь пальцы смотрела на действия Шамиля Басаева, пока тот воевал с грузинами на стороне Абхазии.

Войтыла не понаслышке был знаком с исламским террором — неудавшийся убийца Али Агджа покушался на него как раз из религиозных соображений. Вторично римский папа столкнулся с этим явлением в январе 1995 года, посещая Манилу. Прямо перед его визитом в квартире дома, находившегося рядом с нунциатурой, вспыхнул пожар. Когда его потушили, в помещении обнаружили взрывчатые вещества и дискету с планом покушения на Иоанна Павла II и подрыва дюжины самолетов над Тихим океаном. Квартиру снимали двое членов террористической сети «Аль-Каида» Рамзи Юсеф и Вали Хан Амин Шах. Спустя месяц их схватили в Пакистане и передали в руки американских спецслужб — Юсеф разыскивался за подрыв машины в подвале одной из башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке двумя годами раньше.

В Манилу понтифик прибыл по случаю X Международного дня молодежи. На встречу с ним, по разным оценкам, собралось от пяти до семи миллионов человек. Очередной парадокс (сколько их уже было в жизни римского папы?): наименее христианизированная часть света дала наиболее массовую литургию в истории. Никогда еще Войтыла не служил перед таким скоплением людей. «Папамобиль» оказался бессилен доставить первосвященника к алтарю, пришлось воспользоваться вертолетом. «Единственный настоящий лидер мира», — написала об Иоанне Павле II британская газета «Индепендент» под впечатлением от происходящего[1209].

В 1995 году Войтыла уже не мог ходить без палки. Папа-спортсмен на глазах превращался в папу-инвалида. Но он все равно продолжал колесить по свету. Спутники замечали, что в таких путешествиях понтифик словно молодел. Мессы перед многотысячными толпами вдохновляли его.

Помахивая палкой, точно Чарли Чаплин, он легко переходил от возвышенных слов проповеди к шутливому диалогу. «Лёлек! Лёлек!» — скандировала толпа в Маниле, приветствуя его сокращенным именем, как популярного политика (мода, которую ввел Джимми Картер). «Слишком несерьезно», — одернул молодежь понтифик. «Иоанн Павел II», — тут же исправились прибывшие. «Называйте меня Кароль».

И вновь он говорил о моральном кризисе и цинизме, порожденных отказом от Бога, клеймил «ложных учителей», проповедующих «антиевангелие», напоминал о верности Святому престолу. Последнее было явно адресовано католикам из Китая, делегация которых прибыла на Филиппины по приглашению неуемного архиепископа Манилы Хайме Сина.

* * *

Хайме Син заставил Святой престол смягчить свою линию в отношении Китая. С разрешения китайских властей (но к неудовольствию римской курии) он посетил родину предков, а еще раньше создал в Маниле Институт имени св. Лоренсо Руиса, где получали теологическое образование китайцы, жившие на Филиппинах. В 1993 году Китай посетил и кардинал Эчегарай. Впечатления обоих иерархов оказались схожи: нельзя упрощенно делить тамошних католиков на лояльных Ватикану и Пекину. Даже среди членов Католической патриотической ассоциации наблюдалась массовая приверженность Святому престолу, нередки были случаи публичных молебнов за римского папу.

Курс на экуменизм заставил и курию изменить отношение к китайскому культу предков. В XVIII и XIX веках этот культ считался суеверием и бесовством, что ограничивало возможности евангелизации. Ныне же, когда сам римский папа называл почитание предков близким христианству, прежнее неприятие его рассматривалось как проявление невежества и фанатизма.

В Апостольской столице решили наконец внимательнее приглядеться к китайской культуре. Кардинал Томко и заместитель епископа Торана Клаудио Челли составили доклад, в котором указывали, что для китайских властей заниматься вопросами религии — самое обычное дело, просто теперь место императора заняла партия. А потому подчинение воле государства в восприятии многих китайских католиков совсем не означает разрыв с Апостольской столицей. Неудивительно, что члены лояльной партии католической организации сплошь и рядом признают авторитет Ватикана — в их понимании одно другому не противоречит.

Однако на пути соглашения Ватикана с Пекином стояла еще и проблема Тайваня. КНР наотрез отказывалась начинать переговоры, пока Апостольская столица признавала независимость острова. Войтыла же был не менее тверд в своей позиции: нельзя делать вид, будто Тайваня не существует, там тоже есть католики, и бросать их недопустимо. Спустя семь месяцев после азиатского вояжа он встретился в Риме с десятью тайваньскими епископами. Ответом пекинских властей был запрет участвовать в азиатском синоде двум иерархам, лично приглашенным римским папой. Холодная война с Китаем продолжалась[1210].

Отношения с Китаем в тот год приобрели особую важность, поскольку на сентябрь в Пекине была запланирована IV Всемирная конференция о положении женщин. Ватикан рассматривал ее как очередное сражение в защиту традиционных ценностей. Как и в случае с каирским мероприятием, Иоанн Павел II загодя провел «артподготовку», обстреливая противников речами и воззваниями. Уже 1 января 1995 года, во Всемирный день мира, он обратился к верующим с посланием «Женщина — воспитательница мирной жизни». В феврале начал ежевоскресный цикл рассуждений о роли женщин, используя для этого молитву «Ангел Господень» — квинтэссенцию культа Богородицы со знаменитым рефреном:

Радуйся, Мария, благодати полная!

Господь с Тобою;

благословенна Ты между женами,

и благословен плод чрева Твоего Иисус.

Святая Мария, Матерь Божия,

молись о нас, грешных,

ныне и в час смерти нашей.

Аминь!

Наконец, 29 июня первосвященник издал «Письмо к женщинам», переведенное среди прочих на китайский язык (крайне редкий случай для папских документов). Все эти тексты неожиданно раскрывали понтифика как заядлого сторонника женской эмансипации. Встретившаяся с ним 26 мая танзанийка Гертруда Монгелла, которая с 1985 года работала в структурах ООН, занимавшихся проблемами женщин, была поражена: «Если бы все вели себя как святой отец, возможно, и не нужны были бы такие конференции»[1211].

* * *

В эту линию вписалась и очередная энциклика, «Evangelium vitae» («Евангелие жизни»), увидевшая свет 25 марта 1995 года. Понтифик готовил ее несколько лет — с тех пор как консистория в 1991 году предложила ему поднять голос в защиту человеческой жизни. К тому же самому склонял его и соотечественник, ксендз Ян Зея, в предсмертном послании, отправленном в 1991 году[1212].