Книга Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. Том II. 1802-1812 - Альфред Мэхэн

Морская сила, в которой главным образом и заключалась мощь Великобритании, доставляла ей два главных оружия: перевес на море, вскоре же обратившийся с дальнейшим ходом войны в господство, и деньги. Традиционная политика партии, пользовавшейся значением в государстве и имевшей многочисленных представителей среди правящих классов, была решительно против содержания постоянной армии, но даже и те вооруженные силы, которые имелись в наличности, были нейтрализованы самим характером государства, состоявшего из владений, рассеянных по всем частям света, и потому требовавшего скорее разброски, нежели сосредоточения действий. Проистекавшее отсюда затруднение еще усиливалось опасным недовольством Ирландии, заставлявшим постоянно содержать там значительную военную силу с возможной перспективой необходимости дальнейшего ее увеличения. Кроме того, цветущее состояние, которого достигли промышленность и торговля Англии, защищенные от военных бурь, опустошавших материк и приобретшие жизненное значение для общего благосостояния Европы, делало нежелательным отвлекать народ от работы в то время, когда рабочие классы других наций чуть ли не поголовно вербовались в армии.

Ввиду всего этого крупные сухопутные операции или даже значительное участие в континентальных кампаниях сделались если и не прямо невозможными для Великобритании, то, по крайней мере, крайне нежелательными. Для достижения целей коалиции было с экономической точки зрения благоразумнее предоставить ей господствовать на море, поддерживать мировую торговлю, получать деньги и заведовать финансами, в то время как другие государства, промышленность которых страдала от военных бурь и которые не имели таких коммерческих способностей, сражались бы на суше. Но этим и определяется в существенных чертах та политика, которой держалось тогдашнее министерство и за которую Питт-младший подвергся наиболее суровым порицаниям. Едва ли найдется хоть один историк, пользующийся известностью, который принял бы на себя защиту общей военной политики кабинета, во главе которого стоял второй Питт; напротив, блестящие успехи Семилетней войны давали легкую возможность всем порицателям этого государственного человека, начиная с его современника Фокса и до писателей наших дней, проводить обидный контраст между его отцом и им самим. Но спрашивается, в чем же состояли военные предприятия и подвиги справедливо прославленной Семилетней войны? Это были предприятия совершенно того же характера, как и те, которые предпринимались в войну Французской революции и, можно прибавить, как те, которые составляют настолько постоянную особенность английской истории, случаясь как во время европейского мира, так и во время европейской войны, что можно не без основания полагать, что в условиях Британской империи существует некоторая постоянная причина, вызывающая их повторение. Подобно малым войнам, случающимся через каждые несколько лет в наше время, это были смешанные военные и морские экспедиции, опиравшиеся на флот и на господство на море и видневшиеся во всех частях света при посредстве отдельных корпусов, незначительных по величине сравнительно с континентальными армиями, и потому по большей части носившие характер второстепенных операций, несмотря на ту большую роль, которую они могли играть при достижении важных общих целей.

Делать сравнения – неблагодарное занятие, однако для достижения верных заключений необходимо тем не менее установить истинные факты. Старшему Питту не приходилось вести борьбу с таким флотом, какой имел против себя его сын при начале Французской революции. Французский флот, по свидетельству его историков, был предметом постоянных и разумных забот во все царствование Людовика XVI. В 1793 году он обладал обширной и превосходной материальной частью и после своих действий в войну 1778 года составлял гордость нации и предмет ее упований; законодательство Национального собрания и эмиграция роковым образом подорвали, правда, его активную способность, но тем не менее он все же еще представлял из себя весьма внушительную силу. До состояния такого относительного ничтожества, какое встретил старший Питт в Семилетнюю войну, он опустился вновь не прежде, как пережив годы пренебрежения и выдержав роковое Абукирское сражение. Старший Питт, подобно младшему, основывал свою систему войны на господстве на море, приобретении колоний и субсидировании континентальных союзников, и в общем политика эта была, без сомнения, правильна; но он имел притом в свою пользу весьма важные шансы, заключавшиеся в слабости французского флота и нахождении на своей стороне величайшего военного гения того века. За дело старшего Питта бился именно Фридрих Великий, имея против себя коалицию, хотя и обладавшую численным перевесом, но равнодушную к делу, плохо сплоченную и предводимую вождями, далеко уступавшими их великому противнику и часто представлявшими собой простых креатур наиболее испорченного придворного фаворитизма. Против же младшего Питта выступил некто больший Фридриха, выступил в самый момент триумфа, когда соединенными усилиями морской силы Англии, австрийских армий и неспособности Директории революция – говоря словами известного французского моряка и ученого – была «приперта к стене». В 1796 и 1799 годах Бонапарт, и один только Бонапарт спас от грозившей гибели – не Францию, ибо Франция не составляла предмета действий Питта – а ту «завоевательную и агрессивную систему», которая господствовала тогда во Франции.

Старший Питт видел завершение своего дела, хотя и выполненное более слабой рукой; младший же боролся, переходя от одного разочарования к другому, и умер под тенью Аустерлица, исстрадавшись умом и сердцем над бедствиями своего отечества. Современники и люди позднейших поколений, как в Англии, так и за границей, согласно приписывают ему руководящую роль в коалициях против революционной Франции, но они не обратили внимания на те особенные затруднения, при которых ему пришлось действовать, и на то, как близок уже он был к успеху. Легко критиковать подробности и противопоставлять одно предприятие другому. Можно, например, указать на неудачи, постигшие экспедиции, высаженные на французский берег в Семилетнюю войну; или показать, что завоевание Вольфом Канады в 1759 году, избавившее американские колонии от страха перед Францией, вызвало восстание их против Великобритании, тогда как, наоборот, Нельсон в 1798 году и Аберкромби в 1801 году спасли для Англии Египет, а вероятно, также и Индии; или напомнить, что старшему Питту не удалось вернуть Менорку силой оружия, тогда как младший прибрел и ее и Мальту. Мартиника пала перед оружием обоих; мыс же Доброй Надежды, Цейлон и Тринидад, эти призы позднейшей войны, могут быть справедливо противопоставлены Гаване и Маниле как призам войны предшествовавшей. В Индии, далее, Кляйв, этот первый и наиболее крупный из индийских героев Великобритании, служил старшему Питту, но зато перед оружием младшего пал Мисор, это царство Гайдер-Али и Типу-Саиба, двух наиболее грозных врагов, встреченных Англией на полуострове. И подобные сравнения и доводы можно продолжать до бесконечности – отчасти потому, что можно многое сказать с обеих сторон, но главным образом потому, что они касаются только подробностей, и те затрагивают дела в его корне.

Цели обоих Питтов были различны, как существенно разнились и обстоятельства, при которых жили их поколения. Задачей одного было расширение и установление великой колониальной системы, основы которой были заложены еще прежними поколениями, и сохранение в Европе равновесия между соперничествующими, но законными правительствами; тогда как перед другим стояла задача укрепить общественный порядок и политический строй самой Великобритании и Европы и тем дать ему возможность выдержать ураган, грозивший вырвать все с корнем. Для усиления своего отечества и ослабления врага каждый из них применял в свое время в сущности ту же политику, которая как в тот, так и в другой век отвечала положению Великобритании. Развивать и упрочивать ее морскую силу; облагать мир контрибуцией в пользу ее торговли; господствовать на море при посредстве всемогущего флота; расширять ее колониальные владения путем завоеваний, увеличивая таким образом ее производительные силы, умножая ее морские базы и в то же время лишая ее противника и доходов, и опорных пунктов, действуя из которых он мог бы вредить английскому судоходству; ставить затруднения великому врагу – Франции, снабжая субсидиями континентальных союзников, – вот в чем состояла политика обоих Питтов. Но эту же самую политику предписывало, как во время революции, так и во время Семилетней войны, и здравое понимание не только того, в чем заключалась особенная сила Великобритании, но также и ее положение в общей борьбе. Фридрих – в одном случае и Австрия – в другом нуждались в деньгах, которыми их могла снабдить лишь пользующаяся непрерывным коммерческим благосостоянием Англия. Действительная разница в общественном служении обоих государственных людей состояла в том, что сыну пришлось бороться с гораздо большими трудностями, нежели отцу, и что, поскольку дело шло о самой Великобритании, он достиг равных, если только не еще больших успехов. Отцу приходилось бороться не с могучей яростью Французской революции, но с придворными генералами и простыми наборными поисками Людовика XV и его фавориток; в союзе с ним была Америка; при нем не было бунтов в английском флоте; ему не угрожала коалиция Балтийских держав; и ему не противостоял Бонапарт. Английские купцы хвалились тем, что в его управление «торговля была связана с войной и развивалась посредством ее». Однако же торговля Англии расширилась во время Французской революции еще больше, чем в прежнюю войну, и как материальная сила британского флота, так равно и его военная слава получили большее приращение при сыне, чем при отце.