Книга Красавица и ее чудовище - Ева Никольская

— Прррекрати, Водяница! — тяжело дыша, прорычал он. Из рваной раны под челюстью текла кровь, окрашивая белый мех в алый цвет. — Не игрррай со стихией, не смей губить мир!

— А то что, Огонек? — с вызовом крикнула она.

— А то… — волк не договорил. Колючая горсть зачарованного снега, полетевшая в глаза, на какие-то доли секунды отвлекла его от противницы, чем та и воспользовалась.

Рывок, удар когтистой лапы в район живота и… вот она — желанная свобода! Да еще и без особых травм. И с чего это у Огненного сегодня приступ миролюбия? Не до конца проснулся, что ли? Или, наоборот, готов к погружению в сон? На жизнь или десять человеческих жизней, чтобы снова забыть, кем является на самом деле. Странная битва. Ни ярости, ни ненависти, ни жажды крови… Он либо защищается, либо уклоняется, либо… пытается поговорить. Противно!

— Хватит, Водяница, остынь, — не делая попыток нагнать беглянку, проговорил Дух Огня.

Он выглядел усталым и мрачным, без привычного азарта в голубых глазах, без самоуверенности и обычной для него ироничности. И это блеклое подобие Огонька — достойный ее противник? Мир сошел с ума? Или Мастера пошутили?

Завидев его приближение четверть часа назад, Лаванда готова была взвыть от радости, предвкушая хорошую драку. Чтоб хрустели кости, рвалась шерсть, текла кровь и бушевали стихии, стремясь уничтожить одна другую точно так же, как их создатели друг друга. Чтоб погруженные в боевой транс звери воспринимали боль, как наслаждение, а смерть — как временную передышку перед новой битвой. Но кто-то большой и глупый решил испортить ей все удовольствие своими якобы умными заявлениями. Лучше бы Мастер Ин приручила Дух Леса, чем это много думающее недоразумение!

— Водяница!

Ну вот, опять… И как только угораздило Огонька стать в последней человеческой жизни Хранителем Равновесия? Глотку б перегрызла той сволочи, которая этому посодействовала.

— Рррр… — не желая вступать в диалог, Дух Воды метнулась в сторону, желая усыпить его бдительность и, подняв в воздух хлопья снега, бросилась на противника.

Он снова ускользнул, оставив в зубах разочарованной волчицы клок своей шерсти. Пламя вокруг его фигуры начало разгораться, стремительно увеличиваясь в размерах — и белые снежинки в мгновение ока обратились теплыми каплями дождя.

На зимней поляне наступила весна.

— Я устал от этих кровавых танцев, Водяница, — медленно обходя Снежную волчицу по кругу, сказал Иргис. — Нам нет надобности плясать под чужие дудки и быть верными собачками зацикленных на давнем противостоянии Мастеррр…

Его раздраженное рычание разнеслось по округе, когда хитрая волчица, изображавшая искреннее внимание, вдруг рассыпалась белым снегом на его глазах и… бураном налетела сзади, метя острыми клыками в раненную шею Огненного зверя.

Снова полыхнуло синее пламя, и по серебристой шерсти Лаванды потекли тонкие струйки воды.

— Остынь, дуррра! — рявкнул Иргис, дернув головой. — Лучше б Мастер Дэ Дух Леса тогда приручил. У него хоть мозги есть, а не только шило в одном месте. Неужели так хочется умеррреть, Водя…

"Хочется, — обреченно подумал Хранитель Равновесия, уходя от очередного прыжка волчицы. — Ловкая, но предсказуемая", — была последняя мысль, мелькнувшая в его голове. Раздражение взяло верх над здравым смыслом и, наплевав на прежние планы, Огненный волк ринулся в бой.

Снежная громко взвизгнула, когда его зубы сжались на ее плече. И, как ни странно, в этом коротком визге Иргису послышалось не страдание, а радость. А в следующую секунду Лаванда, яростно взбрыкнув, частично освободилась от захвата и снова впилась клыками в его шею, на этот раз с другой стороны. Вспышки пламени, фейерверки снега, свет и дождь, жара и холод — все смешалось воедино, а в самом центре этого безобразия стремились разорвать друг друга на части два огромных зверя, уже мало напоминающие волков.

Стихии давно отыграли свой концерт, растворившись в красном рассвете седьмого мира. А он все сидел и сидел рядом с ее неподвижным телом, глядя на бледную кожу в причудливой росписи кровавых разводов. Темноволосая, молодая… красивая. Чья-то дочь, чья-то сестра, а может, и чья-то жена уже. С именем горного цветка и глазами цвета ясного неба. Родилась, росла, жила, как и все люди. Грустила, смеялась, любила… быть может, а потом встретила своего мастера и начала меняться. Проснулась истинная личность и все, что раньше было важно для человеческой девушки, стало безразлично для Снежной волчицы. Жизнь превратилась в ожидание смертельного поединка во имя Хозяина и его правоты. Глупо…

И как они, все такие мудрые и рассудительные природные духи, умудрились ввязаться на заре мироздания в эту игру двух могущественных существ, повздоривших однажды? Попались, как дети, в искусную ловушку. И ведь служат… служили своим хозяевам по сей день. Забавно.

— Уммм, — простонала Лаванда, приоткрыв один глаз, слипшиеся от крови ресницы второго болезненно дрогнули в бордово-фиолетовом обрамлении синяка, но не поднялись. — Что за… — она сплюнула кровь и, пощупав рукой ноющую челюсть, гневно воззрилась на сидящего рядом мужчину. — Спятил, Огонек? Есть же правила!

— Я выхожу из игры, Водяница, — спокойно ответил он, потирая кончиками пальцев свежий шрам на шее. — И тебе советую.

— Пррредатель, — презрительно рыкнула она и, закашлявшись, снова сплюнула. — Ты обязан довести поединок до конца!

— До твоего конца? — темная бровь синеволосого выразительно изогнулась, а холодный взгляд скользнул по обнаженной фигуре собеседницы. И интерес, отразившийся в его глазах, не имел ничего общего с интересом мужчины к женщине. — Если не применить лечебную магию, мне даже утруждать себя не придется. Сама скончаешься. Н-ну? Подлечить?

— Да чтоб ты… кхе-кхххх, — девушка захрипела, скорчившись от нового приступа кашля. — Чтоб…

— Заткнись и слушай, Водяница, — одновременно положив руки на ее разодранную грудную клетку и спину, Огненный волк сжал тело Лаванды, передавая ему исцеляющий поток своей собственной силы. — Бой закончен. Победил я. А ты… можешь покончить жизнь самоубийством во славу чужих правил. Это твое личное дело, Дух Воды и Воздуха. Мне же просто лень марать руки, отнимая жизнь слабой девчонки, не способной к сопротивлению.

— Т-ты… ты не добил меня, чтобы поиздеваться? — перестав кашлять, хрипло спросила она и, собрав остатки сил, начала вырваться.

Особого усердия ей для этого не потребовалось. Мужчина сам убрал ладони, позволив девушке завалиться боком на выжженную землю, где совсем недавно бушевали две взбесившиеся стихии.

— Чтобы ты подумала, — спокойно проговорил Иргис, поднимаясь на ноги. — О том, что именно для тебя важнее: благополучие связки или амбиции наших Мастеров? — он оценивающе посмотрел на нее сверху вниз. — И, если все-таки первое — приходи ко мне, когда оклемаешься. Мне потребуется помощь. Не в создании ледниковых периодов и в смывании с лица земли селений. Твои стихии способны на большее. Как и мои, — сказав это, мужчина развернулся и зашагал прочь от бывшей волчицы.