Книга StarCraft. Я - Менгск - Грэм Макнилл

– Просто не забывай, что силовое поле сможет защищать лишь несколько минут. Думаю, этого хватит, чтобы успеть доставить тебя внутрь Форума.

– Да, ты говорил мне об этом уже тысячу раз.

С грустной улыбкой Фелд покачал головой:

– Мне же выплатят положенное, если ты умрешь?

– Честное слово, Фелд, ты еще хуже моей матери!

– Она была здравомыслящей женщиной, твоя мать, – сказал Фелд.

– Да брось, Фелд, не о чем волноваться, – сказал Ангус. – Ты просто гоняешься за призраками и ничего более.

Начальник службы безопасности ничего не ответил.

* * *

Толпа перед столами рассеялась, и Арктур взял одну из брошюр. Анимированное изображение флага Конфедерации колыхалось под словами: «Корпус морской пехоты Конфедерации – дом для героев».

Двое морпехов, до этого неподвижно стоявшие за спиной капитана Эмилиан, теперь расхаживали по актовому залу. Они демонстрировали студентам бронескафандры и давали подержать в руках винтовки Гаусса AGR‐14.

Арктур отложил брошюру в сторону, когда один из сержантов-вербовщиков появился у стола. Парень почувствовал дух военщины, исходящий от униформы человека, и сладкий, слегка дурманящий аромат ружейной смазки. Лицо солдата было открытым и серьезным, но полностью лишено какой-либо индивидуальности.

– Подумываешь о вступлении, сынок? – спросил этот человек.

– Может быть, – сказал Арктур. – Еще не решил.

– Это почетная профессия, сынок, – сказал морпех.

Арктур заметил у него под отогнувшимся воротником формы предательский рубец шрама от ресоциализации.

– А когда вы поступили на службу? – спросил он.

– Шесть лет назад, и никогда не жалел об этом, – машинально ответил солдат, и Арктур уловил оттенок заученности в его словах. – И могу сказать тебе, сынок, что это лучшее решение в моей жизни. Я изъездил весь сектор Копрулу, увидел всевозможные типы миров и встретил множество интересных людей.

– И убили их? – ехидно закончил за него Арктур.

– Давай сейчас не будем об этом, – предложил мужчина. – Как тебя зовут, сынок?

– Арктур Менгск.

– Приятно познакомиться, Арктур. Тебе нужно обдумать все возможности, которые наши войска могут тебе дать: путешествия, самоуважение, почести, дисциплину…

– Так вам приходилось? – прервал Арктур солдата. – Я имею в виду, убивать кого-нибудь.

– Послушай, Арктур, – сказал сержант, – морпехам иногда приходится убивать людей, но только тех, кто этого заслуживает. Когда плохие парни пытаются убить меня или моих друзей, они не оставляют мне выбора. А когда кто-то наставляет на тебя ствол, тебе остается только одно, разве нет?

– Полагаю, это зависит от того, почему он наставляет на тебя ствол, – сказал Арктур.

– Нарушаешь порядок, а Менгск? – раздался голос позади Арктура, и юноша сразу узнал надменный тон директора Стигмана.

– Вовсе нет, сэр, – ответил Арктур, поворачиваясь на каблуках. – Просто пытаюсь узнать, что меня может ожидать.

– Ограничения военной службы пойдут тебе только на пользу, Менгск, – сказал Стигман. – Выбьют из тебя всю наглость. Чуток воинских порядков дисциплинирует тебя очень быстро.

– Не думал, что меня нужно дисциплинировать, сэр.

Стигман нагнулся поближе, и Арктур еле сдержался, чтобы не закашляться от сильного, неприятного запаха крема после бритья.

– Я хорошо знаю таких, как ты, Менгск, – прошипел Стигман. – Будь моя воля, я бы всех вас отправил на службу. Именно военная подготовка превращает мальчика в мужчину.

Директор не успел развить тему, так как на него упала чья-то тень. Арктур поднял глаза и увидел Ангелину Эмилиан. Вблизи она впечатляла еще больше – огромный бронескафандр делал ее почти на метр выше Арктура, который, в свою очередь, сам был достаточно высок. А уж над Стигманом девушка и вовсе возвышалась, словно башня.

– А вы в какой части служили, директор Стигман? – поинтересовалась она.

– Прошу прощения?

Капитан Эмилиан приятно улыбнулась, обнажая идеальные зубы в идеальной улыбке.

– Я просто спросила, в какой части вы служили. Срочную службу, в каких войсках?

– Я… эм… не служил, – замялся Стигман. – То есть, как бы это сказать… я не мог.

Арктур прикусил губу, чтобы не рассмеяться над неудобным положением Стигмана, и старался не отрывать взгляд от пола. Когда он поднял глаза, то увидел уставившегося на него директора с пылающим от смущения лицом.

– Могу я поговорить с господином Менгском наедине? – спросила Эмилиан. Стигман резко кивнул и едва ли не бросился прочь от капитана.

– Кажется, я вас люблю, – сказал Арктур, широко улыбаясь.

– Не вы первый, – ответила капитан Эмилиан.

Арктур проследил за удаляющимся директором Стигманом и сказал:

– Он утверждал, что служил, но я всегда подозревал, что он лжет.

– Честно говоря, он подавал заявление на вступление в Колониальный флот, но провалил вступительные экзамены и не смог пройти медосмотр. Но между нами скажу, что медосмотр для флота – плевое дело.

– Спасибо, что избавили меня от его общества, капитан, – сказал Арктур.

– Мистер Менгск? – позвала Эмилиан, когда он уже повернулся, чтобы уйти.

– Да?

– Я спасла вас от внимания директора не по доброте душевной. Я действительно хочу с вами поговорить.

– Да? Ну, говорите, – сказал Арктур, довольный тем, что капитан выделила его среди остальных. Он видел, как сокурсники с завистью следят за ним, и наслаждался уделяемым ему вниманием.

– Спасибо, сержант Девлин, – обратилась Эмилиан к солдату-вербовщику, все еще стоявшему по стойке «смирно» за спиной Арктура. – На этом всё.

– Есть, мэм, – козырнул сержант.

Тут капитан Эмилиан быстрыми шагами начала удаляться, заложив руки за спину, и Арктуру пришлось быстренько ее догонять.

– А у вас все вербовщики ресоциализированные? – спросил он.

– Когда как, – ответила Эмилиан. – Они, конечно, не прирожденные ораторы, но зато отлично справляются с ответами на вопросы студентов.

– И что же он сделал? – спросил Арктур. – Сержант Девлин, что он сделал?

– Я не знаю, – ответила Эмилиан. – Эти архивы недоступны. Раз уж ты морпех, ресоциализированный или нет, твое прошлое не имеет никакого значения. Ты морпех – просто и ясно.

– Настоящий эгалитаризм, но думаю, это не совсем так.

– Да, не совсем. Но неужели лучше знать, что он зарезал всю свою семью разделочным ножом, и мириться с этим? Или, может, ему доставляло удовольствие приставать к маленьким мальчикам в парке?