Книга Барнаби Граймс. Проклятие ночного волка - Пол Стюарт

Мы остановились перед красной дверью с медным молотком.

– Вот и мой клуб, – улыбнулся профессор. – Спасибо, что прогулялся со мной, дружище.

Спешно пожелав профессору доброй ночи, я, не теряя ни минуты, вскарабкался на крышу по ближайшей водосточной трубе, потревожив при этом стайку скворцов, устроившихся на ночлег, – их возмущение не знало границ. Было уже довольно темно, и, когда я оказался на крыше, над горизонтом взошла полная луна, огромная и круглая, похожая на вычищенное до блеска золотое блюдо.

– Какая красота! – выдохнул я. Но тут же вспомнил, что в последний раз, когда я был на крыше в полнолуние…

И я отправился в путь. По выступам кирпичных брандмауэров и черепичным крышам я торопливо шёл на Хартли-сквер. Но далеко уйти я не успел. Если быть точным – дошёл до старого театра, что на углу Брод-стрит. Едва я ступил на его крышу, похожую на купол, как снизу до меня донеслись пугающие крики.

Внизу царила настоящая паника. Люди суетились, метались, толкая друг друга и тараща глаза от ужаса. Вопили женщины, плакали дети, лаяли собаки…

– Эй, приятель! – громко позвал я театрального привратника, стоящего как раз подо мной. Он сжимал в руках багор и, казалось, собирался обороняться.

Он обернулся и посмотрел наверх. Страх застыл на его лице.

– Что происходит? – недоумевал я.

– Полиция уже в пути! – заголосил привратник. – Не подходи! Разойдись! Он никого не пощадит! Загрызёт… голову откусит…

– Да кто? – не унимался я.

И от его ответа меня бросило в дрожь.

– Волк! – потрясённо прокричал привратник. – Огромный чёрный волк!

Глава 10

Едва слова эти слетели с уст привратника, как из переулка напротив выскочил огромный чёрный зверь. Толпа бросилась врассыпную, охваченные страхом люди кричали что есть мочи. Это и вправду был волк. Жёлтые глаза его пылали, густая шерсть блестела и переливалась.

Волк заметил привратника, в панике размахивающего багром. Зверь напрягся перед прыжком, от чего по шерсти его пробежала волна, и бросился на беднягу – никто и глазом не успел моргнуть.

Раздался тошнотворный хруст: мощные челюсти сомкнулись на шее жертвы, волк дёрнул головой. Обезглавленное тело привратника рухнуло на землю, кровь хлестала из зияющей раны на горле – мне, стоящему на краю крыши театра, возле щита с афишей, всё было отчётливо видно.

Чёрный волк запрокинул алую от крови морду и взвыл на луну. Этот зловещий вой пронзил меня до глубины моего существа. Сердце бешено заколотилось. Я почувствовал присутствие неизъяснимого зла.

Вой стих. Я перехватил взгляд зверя. Несколько секунд мы пристально смотрели друг на друга. Мне показалось, что такое уже было со мной недавно – что я знаю эти светящиеся жёлтые глаза, что это – тот же самый зверь! Какой абсурд! Разве не на моих глазах чудовище сварилось в кипящем котле? И вот сейчас я вновь его вижу – огромного, чёрного, перепачканного кровью. Это было похоже на кошмар, который, приснившись однажды, возвращается снова и снова, чтобы вконец измучить.

И лишь в одном у меня не оставалось сомнений: это существо – не из нашего мира…

Огромный чёрный волк запрокинул алую от крови морду и взвыл на луну

Все эти мысли пронеслись в моей голове за несколько страшных секунд, пока я глядел в жёлтые глаза. Видя, что зверь на мгновение потерял бдительность, я выхватил шпагу и атаковал газовый фонарь, возвышающийся подле щита с афишей.

Плафон разбился вдребезги, и я что есть силы ударил левой ногой по открытой газовой горелке, направляя струю пламени вниз, прямо на зверя. Огненный поток опалил запрокинутую морду волка, тот взвыл от боли, и, поджав хвост, дал дёру в переулок. Уже через минуту чудовище скрылось в конюшнях за старым Посольским театром.

Новость о волке, очевидно, облетела весь город со скоростью тюремной заразы. Отовсюду с улиц театрального квартала – из питейных заведений, мюзик-холлов, – стекались люди. Там были и праздные зеваки, и записные щёголи, и бесстрашные дебоширы, вооружившиеся чем успели – кривыми садовыми ножами, мясницкими топорами, короткими дубинками, налитыми свинцом. Вскоре маленький переулок затопила разъярённая рычащая толпа, люди размахивали горящими факелами, выкрикивали хвастливые угрозы. Ко входу в конюшни было уже не пробраться.

Стараясь не обжечься об открытое пламя газового фонаря, я зацепился за щит с афишей, повис и спрыгнул, легко приземлившись на мостовую. Несчастному привратнику, чьё безжизненное тело лежало передо мной в огромной луже крови, я уже ничем не мог помочь.

Я перешёл улицу и направился к переулку, который всё заполнялся и заполнялся. Уже прибыли полицейские – у них были сети и фонари. Следом подоспели пожарные – те тащили высокую лестницу. Ну и свистопляска, подумал я, выискивая подходящую водосточную трубу, чтобы взмыть над толпой, сюда бы ещё духовой оркестр да парочку циркачей – и уж точно можно ловить волка!

Словно услышав мои мысли, крупная женщина прямо передо мной обернулась, и я увидел на её мясистой, как свиной окорок, руке, ниже локтя, татуировку – русалку, которой надлежало бы побриться. Женщина была бледной, как лист тончайшей писчей бумаги. Казалось, даже на русалке лица не было. Она узнала меня и просияла. Я улыбнулся в ответ.

– Барнаби! – голос её дрожал. – Барнаби Граймс! Пришёл поглазеть на заварушку? Тут огромную тварь загнали в западню на старые Посольские конюшни. Другого выхода оттуда нет, только этот…

– Знаю, – ответил я. – Своими глазами видел – пять минут назад этот волк откусил голову привратнику у Альгамбры.

– А уж я что видела! – ахнула она. – В «Свином Ухе». Я поднялась разбудить Скальди Саль – ей надобно было срочно куда-то идти, а глупыха, конечно, проспала – и это исчадие ада было уже там, на чердаке, и тогда началось ужасное…

Она замолчала, при воспоминании о страшном происшествии глаза её налились слезами, а лицо сморщилось. Я вытащил носовой платок из кармана жилета и протянул ей. Она поднесла его к глазам и громко всхлипнула.

– Должно быть, с крыши влез в окно на чердак. Бешеный, право слово, бешеный! – потрясённо выдохнула она. Голос её был тих. – Метнулся, пронёсся мимо меня, вниз, по лестнице, прямо в бар, а глаза так и сверкают – жёлтые, злые!

Генриетта принялась обмахиваться мощной расписной рукой.

– Посетители сперва и не поняли, подумали – драка очередная, – продолжила она, снова всхлипывая. – А зверюга-то, когда сообразил, что ему не выбраться, – как помешался. Бросался на любого на пути. Старому Тому Бриндэлу вмиг горло перекусил. Потом Арнольду Селлерзу. Не увернуться парню было… – Она снова промокнула глаза. – Третьим стал молодой Альберт Томкинс. Такой славный был юноша… Настоящий джентль… Он перегородил твари дорогу, когда та хотела броситься на меня. Он меня спас…