Книга Межмировая няня, или Алмазный король и я - Валерия Чернованова

Несмотря на их непростые отношения, Фернан хотел ее вернуть. Хотел вернуть по-настоящему, хотел знать, что с ней все в порядке. Особенно ради девочек, которые безумно скучали по матери. Несмотря на премерзкое к ним отношение, они тянулись к ней, как цветы к солнцу. Отчаянно нуждались в той ласке, которую она не могла (да и не хотела) им давать. Поэтому он не прекращал искать, не прекращал и не прекратит, но…

Но журналистам нравилась эта тема. Нравилось копаться в их отношениях, вытаскивать на поверхность всю грязь, до которой только могли добраться, смаковать каждую мелочь из их жизни. Вот и дежурили под окнами сутками.

Идиоты.

Мужчина стянул с себя рубашку и хотел перекинуть ее через спинку кресла, но заметил странную жемчужную пыльцу на ткани и своих ладонях. Тут же вспомнилось сияние кожи Селани, тяжесть ее тела, когда он нес ее в спальню, легкий запах духов. Глубокий вздох, который можно было принять за стон…

М-да.

Фернан отбросил рубашку, словно она была ядовитой длинюгой, и упал на постель.

Видимо, он совсем заработался, и ему нужна женщина, чтобы спустить пар, раз начал смотреть в сторону Тонэ.

А с ней самой нужно разобраться. Если хочет быть няней, пусть. В конце концов, как-то же ей удалось убаюкать малышек (по собственному опыту он знал, что это не так-то просто). Вот только такие женщины пойдут на что угодно, лишь бы заполучить желаемое. Эта мысль заставила мужчину нахмуриться, но ее тут же сменила другая.

Отразившаяся саркастичной улыбкой на губах.

«Завтра разберемся, зачем вы здесь на самом деле, мирэль Тонэ», — закрывая глаза, подумал Фернан Демаре.

Глава 5

Проверка на профпригодность

Сейчас я открою глаза… Да, вот прямо сейчас. Только наберусь храбрости и сразу убежусь… убедюсь… удостоверюсь, в общем, что я дома. По-другому ведь быть не может.

Ну не может же?

Так, потихонечку. Сначала один глаз, потом…

Ой!

Зажмурилась, еще и ладони к лицу прижала, чтобы не видеть все окружавшее меня безобразие. Лепнина на потолке и шелковые обои с вьющимися по ним жемчужного цвета колосьями непрозрачно намекали, что я не дома. По крайней мере, точно не у себя. А в роскошном особняке Алмазного деспота и самодура, ну то есть короля.

Лежу на кровати, хоть и не помню, как в ней оказалась. Последнее, что сохранилось в памяти — это как я рассказывала близняшкам диснеевский вариант Русалочки. Дальше было море и Фернан в образе Аль Капоне, и вот я здесь. В Селани и, кажется, уже немножечко не в себе.

Вернее, не в себе совершенно, раз продолжаю находиться там, где находиться мне, определенно, не следовало бы.

В дверь негромко постучались, и я хриплым ото сна голосом разрешила кому бы то ни было войти.

На пороге показалась служанка. О роде занятий девушки свидетельствовало светло-серое форменное платье с белоснежным воротничком и такого же цвета фартуком. А еще смешная полукруглая шапочка им в тон.

Интересно, а няне полагается униформа? Хорошо бы. Потому что ходить блестяще-грязной как-то не хочется. Я даже на шапочку согласна, лишь бы скорее расчехлиться — выбраться из дважды пострадавшего платья.

— Мирэль Тонэ, вас приглашает к себе мируар Демаре, — вежливым, но каким-то бесцветным голосом произнесла горничная и посторонилась, как бы намекая, что ожидают меня немедленно.

— Я могу сначала привести себя в порядок?

— Конечно.

— И где же? — выжидающе посмотрела на девушку, темные волосы которой были тщательно прилизаны и собраны в пучок на затылке.

— Ванная находится все там же, — в сдержанность добавили капельку яда. — В конце коридора направо.

Я бросила по сторонам рассеянный взгляд. Мебель из светлого дерева, воздушные занавески, скрывавшие кусочек лазурного неба и изумрудную зелень фруктовых деревьев. Здесь даже туалетный столик имелся и старинный, на гнутых ножках секретер. Идеальное место, чтобы собраться с мыслями и решить, как выбираться из этого мира.

А значит, Ирочка, сейчас ты приведешь себя в более-менее сносный вид, навесишь на лицо улыбку и отправишься к Демаре подписывать контракт. Или как тут у них на работу принимают.

— Куда мне потом идти? — спросила, прежде чем мы со служанкой разошлись в коридоре, как в море корабли.

— В кабинет мируара, — сообщила горничная и, незаметно (это ей так казалось) мазнула по моему измявшемуся, перепачканному платью пренебрежительным взглядом.

Да я и в целом выглядела помятой. Об этом ненавязчиво сообщило зеркало в позолоченной оправе над позолоченным же умывальником.

А может, здесь все не позолоченное, а из золота, сусального или хмарь еще знает какого. А вон те прозрачные кристаллы над ванной, утопленные в кафель (каждый размером с крупную виноградину), вполне себе могут оказаться бриллиантами.

Снова взглянув на свое-чужое отражение, горестно вздохнула.

— Свет мой зеркальце, заткнись, — вздохнула и принялась умываться.

Кое-как стерла косметику, разобрала пальцами спутавшиеся пряди. От чулок драных тоже решила избавиться. Лучше уж босой, чем как девочка после гулянки. Смыла с рук радужную пыль, с горем пополам отряхнула платье, хоть оно продолжало мерцать и переливаться. Особенно сейчас, когда в окно струился яркий утренний свет. Обнаружив в шкафчике что-то, очень смахивающее на зубной порошок (по крайней мере, белая пыль приятно пахла мятой), почистила зубы пальцем. Уж лучше так, чем вообще никак.

Превратившись из жертвы маньяка в просто потрепанную жизней ДРаНю, отправилась на поиски Демаре и его кабинета. Их обоих, хоть, если честно, видеть не хотелось ни того, ни другого.

Кабинет отыскался до противного быстро, а в нем, сосредоточенно черкая по бумаге перьевой ручкой, в своем фирменном кресле обнаружился Фернан Демаре.

— Доброе утро, — поздоровалась я, мысленно давая себе пинка и переступая порог комнаты.

Мужчина оторвался от бумажек и отложил ручку, сосредоточив все свое внимание на мне. Судя по хмурому взгляду, которым меня поприветствовали, для кого-то утро это вышло очень злым.

— Проходите, — не предложили — повелели мне.

Улыбка, Ира, улыбка. Ты же умеешь улыбаться. Что тебе Миша говорил, когда предлагал выйти за него замуж? Что именно она, улыбка твоя, и лишила его покоя, и даже сна. И что невозможно не влюбиться в такую светлую девочку, как я.

Но как, скажите, оставаться светлой девочкой рядом с таким мрачным типом? Да даже если над этим домом сейчас соберутся все грозовые тучи этого мира, они не смогут перещеголять в мрачности его алмазное величество.

Но ты, Ира, улыбайся, улыбайся.

— Мирэль Тонэ, что у вас с лицом?

Все попытки насмарку.