Книга Она нечаянно нагрянет - Татьяна Казакова

– А теперь пойдемте покупать туфли. Да?

Она согласно кивнула и подумала, что готова идти за ним, куда угодно, только бы позвал.

* * *

Автобус был почти пустой, Валька кивнула знакомому водителю, хотела положить ему деньги за проезд, но он махнул рукой и улыбнулся.

– Чего ж подружка твоя не ездит? Ты ей приветы-то от меня передаешь?

– Конечно, каждый раз.

– Скажи ей, что я в Озерное перевожусь. Может, телефончик ее дашь?

– Надо у нее спросить.

– Так ты спроси, не забудь.

– Так и быть, спрошу.

Она прошла назад на свое любимое место и счастливо улыбнулась. Макс… неужели он хотел сказать «никто кроме тебя»? Чтобы она ответила? Что он ей понравился сразу… Нет, не сразу… Нет, наверное, все-таки сразу. Он такой особенный, непохожий ни на кого, самый лучший.

За окном стало совсем темно – выехали из города, она посмотрела в окно и увидела в стекле свою счастливую, улыбающуюся физиономию. И вдруг улыбка сползла с лица… Размечталась… Как ей в голову могло такое придти? Понравилась… Разве можно их рядом поставить – кто он, и кто она? А еще у нее ребенок и бабушка, и вообще… Она необразованная, даже компьютера не знает. Нет, это все не для нее… С чего это она взяла, что он ее имел ввиду? У него же в Москве наверняка куча разных девушек. Все они, конечно, длинноногие блондинки с высшим образованием, потому что Макс сам образованный и очень умный. Все. Выбросить из головы.

– Эй, красавица! Очнись! Твоя остановка!

Дома, едва раздевшись, первым делом побежала к бабушке, надела новое платье и туфли. Валентина ожидала, что бабушка обрадуется и похвалит, но та, наоборот, вдруг нахмурилась и загрустила. Прибежала Анечка и тут же стала звать тетю Дусю.

– Тетя Дуся, тетя Дуся! Скорее иди сюда! Смотри, какая мама моя красавица! Она стала Золушкой и собралась на бал! К тебе фея прилетала?

– Что ты придумала? Какой еще бал? – Тетя Дуся вошла, вытирая руки о фартук, и замерла в дверях.

– Валька! Какая красавица! Прямо артистка, скажи, Иванна! Вот это да! Откуда же такая красотища?

– Купила. Мне Макс денег специально дал для этого, а то завтра к нему гости придут, надо, чтобы я соответствовала.

– Ишь, ты! А без этого не соответствуешь? Ну-ка пойдем, поговорим. Давай сымай свой бальный наряд и ступай ужинать.

За ужином Анечка болтала без остановки и продолжала восхищаться платьем.

– Ты поела? – Тетя Дуся достала детское ведерко с разной мелочевкой: пуговицами, кусочками ткани, старые брошки, заколки и еще полно всяких интересных вещичек. Анечка уже забыла про платье и вцепилась в ведерко.

– Поди к себе, Анюточка, поиграйся там, а мы с мамой поговорим маленько.

Она дождалась, когда девочка уйдет, и вопросительно посмотрела на Вальку.

– Валюха, ничего сказать не хочешь?

– Да что говорить-то, тетя Дусь?

– Вальк, ты что из себя дурочку строишь? Ты что не понимаешь, для чего мужики деньги дают на наряды всякие да на кольца и брошки?

– При чем здесь кольца и брошки? Макс дал мне деньги только на платье и на туфли.

– Только, – передразнила Евдокия Матвеевна, вздохнула и погладила Валентину по голове. – Глупенькая ты еще, молоденькая, не понимаешь, что когда мужики деньги дают, им одно только нужно.

– Тетя Дусь, Макс совсем не такой! – Горячо запротестовала Валя.

– Ага, они все не такие. Много ты понимашь! Кого ты знала-то кроме своего пьяньчужки?… А может, знала? Может, кто был до него-то?… Ох-хо-хо… я уж давно поняла. Ну чего головой трясешь? Уж и так по деревне слухи разные были: и что Анютка вовсе и не дочь Толику, и что нагуляла ты ее от какого-то москвича, а кто говорил, что от солдатика одного – в энтот год в Озерное солдат пригнали, строителей. Я энти слухи пресекла, нечего зря языком трепать но, глядя на вашу с Толиком жизнь, тоже стала думать, что неспроста ты за него замуж вышла. Ладно, не хочешь говорить, не надо, пойду я…

– Тетя Дусь, – Валя удержала ее, – вы не обижайтесь, вы ведь знаете наших деревенских, боялась я, что узнает кто – ведь со свету сживут… Действительно Анечка моя дочка, не Толика…

– А кто ж отец-то?

– Мой одноклассник… Мы хотели вместе в Москву уехать учиться, а тут бабушка заболела, потом мать уехала. В общем, в Москву он поехал один…

– А про ребенка ты ему сказала?

– Не-а. Так уж получилось.

– А за Толика зачем пошла?

– Да один он был жених-то, других ведь не было. Обещал пить бросить. Помните, он ведь поначалу не пил, держался… Только в постели у него… в общем, ничего не получилось, – Валька тяжело вздохнула. – Вот он и начал пить снова… А Анечку очень любил, игрушки покупал, вы сами знаете… и еще…он никому не проболтался, что Анюта не его дочь.

– Эх, ты, горемыка моя… Ну теперь-то все понятно… Валь, а тот-то, ну который отец, так и пропал?

– Да нет, вот вернулся после института, встретились мы.

– Ну и как?

– Да никак, не чувствую к нему ничего, только бояться стала, что узнает про Аню и заберет ее у меня.

– Еще чего! Кто ему позволит?

– Да вы же смотрите телевизор, видите, как богатые мужики отбирают детей.

– А он-то богатый?

– Сам нет, наверное, а вот родители богатые.

Они помолчали, Валька стала убирать со стола, вдруг зазвонил ее мобильный.

– Добрый вечер. Валентина, я подумал, что завтра вам придется задержаться допоздна, вы предупредите домашних, чтобы не волновались, хорошо?

– Да, конечно.

– До завтра, спокойной ночи.

– До завтра, спокойной ночи.

Евдокия Матвеевна прислушивалась к разговору и вдруг спросила.

– Вальк, а как твой американец-то?

– Что, как?

– Ну из себя видный будет или как?

Валентина на минуту задумалась, представляя Макса. Он не похож на мужа Наташи Королевой, играющего накаченными мускулами, Тарзана, нет у него кудрей Леонида Агутина, и на Пореченкова, который для Вальки был идеалом мужчины, совсем не похож, к тому же в очках. Среднего роста, темные волосы, а глаза голубые. Валька ухмыльнулась.

– Он очень симпатичный, самый лучший.

– Батюшки-светы. Влюбилась.

– Влюбилась, теть Дусь, – покаянно произнесла Валька, счастливо улыбаясь.

* * *

– Лева, я лечу с тобой, – решительно заявила Людмила Григорьевна.

– Куда? – оторопел Лев Григорьевич.

– Как куда? В Москву, конечно!

– Мила, ты же плохо переносишь самолет.