Книга Серая Шейка. Сказки. Рассказы - Дмитрий Мамин-Сибиряк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не слушай его! – крикнул трубочисту из воды Ёрш Ершович. – Всё-то он врёт…
– Я вру? – орал Воробей Воробеич. – А кто червяка нашёл? Я вру!.. Жирный такой червяк! Я его на берегу выкопал… Сколько трудился… Ну, схватил его и тащу домой, в своё гнездо. У меня семейство – должен я корм носить… Только вспорхнул с червяком над рекой, а проклятый Ёрш Ершович, – чтоб его щука проглотила! – как крикнет: «Ястреб!» Я со страху крикнул – червяк упал в воду, а Ёрш Ершович его и проглотил… Это называется врать?!. И ястреба никакого не было…
– Что же, я пошутил, – оправдывался Ёрш Ершович. – А червяк действительно был вкусный…
Около Ерша Ершовича собралась всякая рыба: плотва, караси, окуни, малявки, – слушают и смеются. Да, ловко пошутил Ёрш Ершович над старым приятелем! И ещё смешнее, как Воробей Воробеич вступил в драку с ним. Так и налетает, так и налетает, а взять ничего не может.
– Подавись ты моим червяком! – бранился Воробей Воробеич. – Я другого себе выкопаю… А обидно то, что Ёрш Ершович обманул меня и надо мной же ещё смеётся. А я его к себе на крышу звал… Хорош приятель, нечего сказать! Вот и трубочист Яша то же скажет… Мы с ним тоже дружно живём и даже вместе закусываем иногда: он ест – я крошки подбираю.
– Постойте, братцы, это самое дело нужно рассудить, – заявил трубочист. – Дайте только мне сначала умыться… Я разберу ваше дело по совести. А ты, Воробей Воробеич, пока немного успокойся…
– Моё дело правое, – что же мне беспокоиться! – орал Воробей Воробеич. – А только я покажу Ершу Ершовичу, как со мной шутки шутить…
Трубочист присел на бережок, положил рядом на камешек узелок со своим обедом, вымыл руки и лицо и проговорил:
– Ну, братцы, теперь будем суд судить… Ты, Ёрш Ершович, – рыба, а ты, Воробей Воробеич, – птица. Так я говорю?
– Так! Так!.. – закричали все, и птицы и рыбы.
– Будем говорить дальше! Рыба должна жить в воде, а птица – в воздухе. Так я говорю? Ну вот… А червяк, например, живёт в земле. Хорошо. Теперь смотрите…
Трубочист развернул свой узелок, положил на камень кусок ржаного хлеба, из которого состоял весь его обед, и проговорил:
– Вот смотрите: что это такое? Это – хлеб. Я его заработал, и я его съем; съем и водицей запью. Так? Значит, пообедаю и никого не обижу. Рыба и птица тоже хотят пообедать… У вас, значит, своя пища! Зачем же ссориться? Воробей Воробеич откопал червячка, значит, он его заработал и, значит, червяк – его…
– Позвольте, дяденька… – послышался в толпе птиц тоненький голосок.
Птицы раздвинулись и пустили вперёд Бекасика-песочника, который подошёл к самому трубочисту на своих тоненьких ножках.
– Дяденька, это неправда.
– Что неправда?
– Да червячка-то ведь я нашёл… Вон спросите уток – они видели. Я его нашёл, а Воробей налетел и украл.
Трубочист смутился. Выходило совсем не то.
– Как же это так?.. – бормотал он, собираясь с мыслями. – Эй, Воробей Воробеич, ты это что же, в самом деле, обманываешь?
– Это не я вру, а Бекас врёт. Он сговорился вместе с утками…
– Что-то не тово, брат… гм… Да! Конечно, червячок – пустяки; а только вот нехорошо красть. А кто украл, тот должен врать… Так я говорю? Да…
– Верно! Верно!.. – хором крикнули опять все. – А ты всё-таки рассуди Ерша Ершовича с Воробьём Воробеичем! Кто у них прав?.. Оба шумели, оба дрались и подняли всех на ноги.
– Кто прав? Ах вы, озорники, Ёрш Ершович и Воробей Воробеич!.. Право, озорники. Я обоих вас и накажу для примера… Ну, живо миритесь, сейчас же!
– Верно! – крикнули все хором. – Пусть помирятся…
– А Бекасика-песочника, который трудился, добывая червячка, я накормлю крошками, – решил трубочист. – Все и будут довольны…
– Отлично! – опять крикнули все.
Трубочист уже протянул руку за хлебом, а его и нет.
Пока трубочист рассуждал, Воробей Воробеич успел его стащить.
– Ах, разбойник! Ах, плут! – возмутились все рыбы и все птицы.
И все бросились в погоню за вором. Краюшка была тяжела, и Воробей Воробеич не мог далеко улететь с ней. Его догнали как раз над рекой. Бросились на вора большие и малые птицы.
Произошла настоящая свалка. Все так и рвут, только крошки летят в реку; а потом и краюшка полетела тоже в реку. Тут уж схватились за неё рыбы. Началась настоящая драка между рыбами и птицами. В крошки растерзали всю краюшку и все крошки съели. Как есть ничего не осталось от краюшки. Когда краюшка была съедена, все опомнились и всем сделалось совестно. Гнались за вором Воробьём да по пути краденую краюшку и съели.
А весёлый трубочист Яша сидит на бережку, смотрит и смеётся. Уж очень смешно всё вышло… Все убежали от него, остался один только Бекасик-песочник.
– А ты что же не летишь за всеми? – спрашивает трубочист.
– И я полетел бы, да ростом мал, дяденька. Как раз большие птицы заклюют…
– Ну, вот так-то лучше будет, Бекасик. Оба остались мы с тобой без обеда. Видно, мало ещё поработали…
Пришла Алёнушка на бережок, стала спрашивать весёлого трубочиста Яшу, что случилось, и тоже смеялась.
– Ах, какие они все глупые, и рыбки и птички! А я бы разделила всё – и червячка и краюшку, и никто бы не ссорился. Недавно я разделила четыре яблока… Папа приносит четыре яблока и говорит: «Раздели пополам – мне и Лизе». Я и разделила на три части: одно яблоко дала папе, другое – Лизе, а два взяла себе.
Как было весело летом!.. Ах, как весело! Трудно даже рассказать всё по порядку… Сколько было мух – тысячи. Летают, жужжат, веселятся… Когда родилась маленькая Мушка, расправила свои крылышки, ей сделалось тоже весело. Так весело, так весело, что не расскажешь. Всего интереснее было то, что с утра открывали все окна и двери на террасу – в какое хочешь, в то окно и лети.
– Какое доброе существо человек, – удивлялась маленькая Мушка, летая из окна в окно. – Это для нас сделаны окна, и отворяют их тоже для нас. Очень хорошо, а главное – весело…
Она тысячу раз вылетала в сад, посидела на зелёной травке, полюбовалась цветущей сиренью, нежными листиками распускавшейся липы и цветами в клумбах. Неизвестный ей до сих пор садовник уже успел вперёд позаботиться обо всём. Ах, какой он добрый, этот садовник!.. Мушка ещё не родилась, а он уже всё успел приготовить, решительно всё, что нужно маленькой Мушке. Это было тем удивительнее, что сам он не умел летать и даже ходил иногда с большим трудом – его так и покачивало, и садовник что-то бормотал совсем непонятное.
– И откуда только эти проклятые мухи берутся? – ворчал добрый садовник.
Вероятно, бедняга говорил это просто из зависти, потому что сам умел только копать гряды, рассаживать цветы и поливать их, а летать не мог. Молодая Мушка нарочно кружилась над красным носом садовника и страшно ему надоедала.
