Книга Испытание временем - Виталий Храмов

А теперь идут, помалкивают в тряпочку. Да-да. Они сдались в плен. И что мне теперь с ними делать? А? Развесить вдоль дороги, как римляне делали? Блин, даже для меня, озверевшего маньяка – это слишком. А как? Привести их в наш супер-пуперсекретный лагерь? Настолько секретный, что для получения допуска надо сначала застрелиться? Во избежание разглашения.

Я тяжко вздохнул. Ё-моё! Есть же цельный генерал! Пусть он и разгребает этот головняк! Ха-ха! Я наворочал, а он – разгребай! Супер! Всегда бы так!

Настроение сразу улучшилось. Мысли полетели по другой орбите. Когда сюда шли, я бегал кругами вокруг ядра отряда, сенсорами прощупывая территорию. И засёк что-то вроде МТС. Крытые корпуса, колючий периметр, вышки, охрана, прожектор, генератор, вспышки электродуги и шипение автогена. И всё это нам нужно. И даже очень нужно!

– Привал, – скомандовал я. – Командиры – ко мне!

Отошли в сторонку, изложил им свои наблюдения, подчеркнул, что эти технические мощности нам позарез нужны – особенно генератор и сварка-резка, – разделывать бронетехнику будущего на удобоваримые блоки.

А потом связался с Коль-Коль. Он обещал выслать к нам «полные коробочки». Вот и кавалерия!

– Командир, а может – этих вперёд пустим? Они же в их форме. Сумятицу внесут, – предложил командир партизан. Увидев наши взгляды, он смутился. – А что? Они всегда перед собой наших пленных гонят.

– Уподобиться им? – ответил я. – Кем мы станем? Ими? Хотя здравое зерно в этом есть. Так и сделаем. Не совсем так, но сделаем.

Пленные сидели плотной толпой, окружённые партизанами и осназом. Попаданцам я приказал держаться мористее. Я подошёл. Они стали вставать на ноги. Дождался, пока все поднимутся, убрал шлем.

– Ну, братцы-кролики, что мне с вами делать? Да, для начала представлюсь – полковник Медведь, осназ НКВД. Для ясности ситуёвины.

Колонна солдат вспомогательных батальонов вермахта, численностью до роты, вышла на дорогу к рембазе. Командиру этого подразделения сразу же доложили об этом.

– Что за чёрт? Мне не докладывали о смене охраны! – вспылил он, хватаясь за трубку телефона. Но связи не было.

Что за день-то такой! То звонят ему, забирают у него половину этих варваров на охрану моста, оставив его почти беззащитным против орд этих вездесущих партизан, то присылают целую роту!

Командир рембата вылетел на улицу из конторы МТС. Ну, точно – идут пешком. Никакого автотранспорта. А это что значит? А значит это, что появилось сто лишних ртов! Пока по интендантствам пробьёшь им довольствие – эти свиньи его рембат совсем объедят! И рабочие из пленных ещё больше будут обираться этими варварами. Опять упадёт и без того никакая выработка. Шайсе! Что происходит в головах штабистов? Неужели эта проклятая русская зима так заморозила мозги штабным служащим?

Меж тем появление отряда солдат совсем остановило работу, и командир рембата вынужден был опять повышать голос, чтобы эти лентяи начали выполнять свои обязанности.

Ворота открыли, смена хиви стала входить во двор МТС. Во главе отряда шёл русский просто каких-то невероятных размеров. Он был так мощен своим телосложением, что ему не нашли формы – он был одет в безразмерный пятнистый балахон. Хорошо хоть кепи подошло этому хиви, а то бы самое время было насторожиться.

Медведеобразный хиви остановился, обвел двор МТС взглядом своих стальных глаз, безошибочно определил командира рембата и неспешной, валкой походкой направился к нему. Подойдя к немцу, хиви небрежно козырнул – немца аж перекорёжило – бросил мимолётный взгляд на пулемётную вышку и… Молниеносным движением, никак не вяжущимся с его неспешностью, схватил немца за горло, вздымая его в воздух. Немец засучил ногами, не доставая сапогами до земли.

А вокруг часто затрещали выстрелы. Первым был убит пулемётчик. Он повис на ограждении вышки. Кровь из его пробитой головы тягучей струйкой текла на вытоптанную землю двора МТС.

Вбегающие во двор якобы солдаты вспомогательного батальона разбегались во все стороны, с ходу вступая в рукопашную схватку. Мат-перемат стоял во дворе бывшей машинно-технической станции. Потому что обе противные стороны были русскоговорящими.

Ничего не понявшие рабочие из пленных просто попадали на землю, кто где был, закрыв головы руками. Только двое из них, со своим рабочим инструментом, стали молотить ближайших к ним охранников.

Всё закончилось быстро. Я упаковал придушенного гауптмана в пластиковую стяжку, засунул ему в рот его же носовой платок, оставил охранять его парочку хроно-«зайцев» – Бороду и этого сурового, из «хохлов», с тонкими губами, прозвище которого оказалось Моток.

Почему не Лёлика и Болика? Как только закончился маскарад, они тут же встали от меня по бокам, как секьюрити. Прикалывает их, что ли? Они что, решили, что мне может здесь что-то угрожать?

Выяснить не успел – кавалерия пожаловала – броня с десантом припылила. Под красным флагом. Вы бы видели, как вспыхнули глаза чумазых рабочих МТС. Как потухли выжившие (опять!) хивики.

Сам Сугроб пожаловал. Как батька Черномор. Он тут подсдулся слегка, лицом – просветлел. Алкогольная интоксикация его покидает.

– Ну, раз ты припёрся, то и рули тут, – обрадовал я его при рукопожатии.

И рванул в лес на пятой передаче.

Устал я, морально устал. Побыть одному надо. Думаете это легко – людей десятками на фарш переводить? Моя невозмутимость – показная, напускная. Надо марку держать.

А как только люди остались далеко позади, упал на колени и завыл волком, пальцами разрывая масккостюм (что ещё влезет на мою тушу в экзоскелете?), напрасно пытаясь разодрать доспех на груди. Сердцу отчаянно не хватало места в моём теле, оно рвалось наружу.

Размышлизмы в тоске

(общечеловекам – не рекомендуется!)

Каждую ночь над головой гудели тяжело нагруженные моторы. Наши, не наши. Наши – продолжали засыпать нас осназом, тюками с припасами, бомбили по нашей наводке немцев. Не наши – везли на восток тонны бомб.

А по утрам начинался сбор «небесных осадков». Прорва народу пожирала прорву еды. А сухари после приземления превращались в мешок хлебных крошек. Банки с консервами – лопались, как при взрыве. Сплошная антисанитария.

И мне становилось всё тоскливее. С каждым днём. Москва – всё тянула с разрешением на начало операции «Дед Мазай». С каждым днём кольцо вокруг нас уплотнялось. Партизаны больше не паслись вокруг нас в одном-двух переходах. Тут квартировали. Выдавили их. Немцы броню подтянули. Пушки.

Бронепоезд немцы подогнали. Мы навели на него наших «соколов». Схватка была – загляденье. Но через два дня бронепоезд появился снова. Заштопанный, с заменёнными бронебашнями. Вместо башен БТ стояли башни Т-34. Соответственно вместо 45-мм пушек – 76-мм. А это уже серьёзно.

Вообще, я заметил, немец большой любитель использования трофеев. Это от их национальной черты – практичности? Собирают, ремонтируют, используют. Всё собирают. Оружие, пушки, танки, технику, обмундирование. На МТС, куда мы совершили такой дерзкий набег, как раз и проводили сортировку и мелкий ремонт трофеев. И не только наше. В вермахте служит и чешская, и французская, и прочая-прочая техника. Сам видел чешские танки, французские автомобили. И наши ППШ, и СВТ – на руках немцев. Не только в тылу, но и в частях на передовой, прямо на фронте. А 76-мм орудия Ф-22, которые немцы массово применяли?