Книга Русский Белград - Сергей Танин

«Пребыванию генерала Врангеля нельзя придавать никакого военно-политического значения. Генерал Врангель находится здесь как беженец, как почетный гость и, как таковой, он пользуется нашим гостеприимством, так точно и под теми же условиями, как и все прочие русские беженцы.

Мы не признавали генерала Врангеля как главу русского правительства даже тогда, когда он во главе своих войск победоносно шел на Москву, а потому совершенно неправдоподобно, чтобы мы теперь придавали ему какое-либо политическое значение. Во всех военных выступлениях, которые велись против России, наше правительство придерживалось строгого нейтралитета. Мы не помогли ни одному из этих выступлений, так как не хотели помогать одним русским убивать других. На происходящее в России мы смотрели, как на гражданскую войну, в которую мы не имели права вмешиваться.

А раз так, то совершенно необоснованны слухи, что мы можем допустить, чтобы на нашей территории готовилось выступление против нынешней России. Такое выступление, подготовленное на нашей территории и двинутое из нашей страны, означало бы, действительно, войну с Россией, а наш народ никогда не допустит, чтобы мы вели войну с Россией, даже в том момент, когда ею управляют большевики».

Генерал П.Н. Врангель прожил в Королевстве СХС недолго. В октябре 1926 года он уехал во Францию, а потом — в Бельгию. Умер он 25 апреля 1928 года в Брюсселе в возрасте сорока девяти лет. Многие тогда расценили его внезапную кончину как убийство. Предположительно, гостивший в доме Петра Николаевича брат его денщика, матрос советского торгового судна, о котором тот прежде даже не упоминал, подсыпал в еду генерала яд. Судя по всему, это был туберкулин, вызвавший у абсолютно здорового барона инфекционную болезнь легких, которая свела его в могилу в считаные недели. Мать Петра Николаевича тогда написала: «Тридцать восемь суток сплошного мученичества!.. Его силы пожирала сорокаградустная температура… Он метался, отдавал приказания, порывался встать. Призывал секретаря, делал распоряжения до мельчайших подробностей».

Согласно завещанию, местом своего последнего приюта П.Н. Врангель выбрал Белград. В результате б октября 1929 года его останки были перенесены в столицу Королевства СХС и захоронены на «участке русской земли» в русской церкви Святой Троицы на Ташмайдане[13].

В настоящее время в Сремских Карловцах установлен памятник-бюст генералу П.Н. Врангелю работы российского скульптора Василия Аземши. Бюст на мраморном постаменте установлен в сквере возле здания старого городского госпиталя, в котором в 1921 году размещались чины штаба главнокомандующего Русской армии, принятые в Королевстве СХС.

Мать генерала П.Н. Врангеля, занимавшаяся после смерти мужа составлением архива русской эмиграции, умерла в 1944 году в Брюсселе.

Ольга Михайловна, супруга генерала, в Королевстве СХС состояла почетной председательницей Комитета помощи русским воинам и их семьям на Балканах. В 1922 году она открыла в Белграде санаторий для лечения русских беженцев из Крыма. Решением короля Александра I Карагеоргиевича после смерти мужа она получала пенсию. Умерла она в 1968 году в Нью-Йорке.

Из четверых детей генерала П.Н. Врангеля один, сын Алексей, родился в 1923 году уже в Белграде. Он стал писателем, спортсменом, специалистом по коневодству и умер в 2005 году. Старшая дочь Елена и сын Петр умерли в 90-х годах, а дочь Наталья Врангель-Базилевская до последнего времени жила в США.

Ее сын, адвокат П.А. Базилевский, в связи с предложением о перезахоронении останков барона П.Н. Врангеля в Донском монастыре в Москве от ее имени сделал в 2007 году следующее заявление:

«Известно, что главная черта характера генерала Врангеля — его принципиальность. Он боролся с большевизмом и порожденной им порочной системой не из чувства классовой ненависти, а из глубокого убеждения, что большевизм есть абсолютное зло, как для России, так и для человечества в целом.

За последние два десятка лет произошли огромные перемены в сознании россиян относительно сущности большевизма и советской власти. Однако не произошло главного: осуждения этого зла на государственном уровне. В результате, продолжается брожение в человеческих умах, следствием которого является такое положение дел, что при опросах населения в последние годы чуть ли не половина населения России считает, что Сталин — личность положительная.

Генерал Врангель скончался в Брюсселе в 1928 году, но более года спустя был, по собственной воле, изъявленной при жизни, похоронен в склепе русской церкви в Белграде. Там он покоится по сей день, а недалеко, на кладбище, лежат тысячи сослуживцев, чинов его армии, бесконечно ему преданных, которым и он отдавал последние свои силы. Это взаимное доверие главнокомандующего и его подчиненных не имеет пределов — оно не ограничено ни его смертью, ни давностью лет. Как в жизни, так и в смерти, он находится в строю, вместе со своими офицерами, солдатами, казаками. Взять сейчас его — одного — для перезахоронения в Москве, взять его из рядов преданных ему подчиненных (и преданных его памяти потомков их), можно только по очень уважительной причине. Будь он жив, вряд ли бы он сам согласился бросить свою армию для чести ехать в Москву один, зная, что там до сих пор почетное место рядом с Кремлем занимают Ленин и Сталин».

Русская профессорская эмиграция

Будучи своеобразным срезом общества, русская эмиграция по своему социальному, имущественному, культурному и политическому составу была чрезвычайно пестрой. И все же очень важно подчеркнуть, что для традиционно аграрного Королевства СХС, в котором около половины населения не умело читать и писать, она была прежде всего «профессорской».

В 20-е годы правительство королевства с энтузиазмом встретило выдающихся ученых из России, которых охотно стали брать на государственную службу, устраивать в местные университеты или средние школы. Весьма характерен, например, такой факт: благодаря своей научной деятельности и знаниям в академики сначала Сербской королевской академии, а потом Сербской академии наук и искусств (SANU) было принято одиннадцать русских ученых-эмигрантов — это А.Д. Билимович, В.Д. Ласкарев, Н.Н. Салтыков, Е.В. Спектор. ский, Ф.В. Тарановский, Ю.М. Хлытчиев, С.М. Кульбакин, В.В. Фармаковский, Н.А. Пушин, К.П. Воронец и Г.А. Острогорский.

Уже в первый после массового прибытия беженцев учебный год (1920–1921) в Белградском университете работали 33 русских преподавателя. Это составляло четверть от всех профессоров и лекторов, в то время как доля русских в населении королевства не превышала 0,35 %. В их числе можно отметить А.А. Брандта (термодинамика), Н.А. Житкевича (гидротехника, основы строительных конструкций и промышленных сооружений), П.Э. Зайончковского (математика), А.И. Косицкого (газовые двигатели), Д.С. Красенского (системы отопления и вентиляции), Г.Н. Пио-Ульского (термодинамика и паровые турбины), П.Н. Рышкова (строительство железных дорог и мостов), И.С. Свищева (геодезия), А.П. Доброклонского (церковная история), П.П.Фетисова (архитектура старого Востока), Н.И. Васильева (агрохимия), И.П. Маркова (анатомия и физиология), А.И. Стебута (почвоведение), Е.В. Аничкова (сравнительная литература европейских народов), В.В. Зеньковского (экспериментальная психология), А.Л. Погодина (русская литература и польская история), К.М. Смирнова (римское право), А.В. Соловьева (история славянского права) и др.