Книга Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

Теперь Граф маниакально занялся тайной своего происхождения. Кое-как наскреб деньжат и отправился в Париж, чтобы просить аудиенции у президента, позднее императора Наполеона III. Конечно, напрасно стучался он в разные двери, повсюду ему отказывали. Вернувшись в Дрезден, он начал осаждать различные инстанции, даже самого саксонского короля, добиваясь помощи в своем деле.

Но какой помощи и против кого? Ему следовало бы сначала найти свою мамашу!

Так его внимание обратилось на графиню Шарлотту Кенигзегг, личность которой скрывал туман таинственности.

О графине Кенигзегг в свете было известно только, что она, несмотря на бытность свою немкою, принадлежала к числу самых восторженных поклонниц Наполеона. С 1809 по 1813 год часто встречалась с императором, находясь, как говорится, в дружеских отношениях с ним. Она вела переписку с Фуше и другими важными людьми из окружения императора. Каково было содержание этих доверительных отношений? Была ли она возлюбленной императора? Никаких доказательств тому нет. Остается только слабое подозрение, что ее могли использовать для шпионажа в пользу Наполеона. Наиболее вероятно, что обожание немецкой магнатки льстило великому французу, и он допустил ее в ближайшее окружение.

Ее фигуру, лицо описывали так: «Высока, стройна, осанка королевская. Обрамленное темными локонами лицо с правильными чертами излучало гордую холодность и вместе с тем выдавало страстную самоотверженность. Темно-голубые глаза то блистали светом высокомерного остроумия, то туманились какой-то глубокой удрученностью. Каждый ее жест был исполнен достоинства и полон очарования. Все ее существо было проникнуто какой-то особой двойственностью: она могла быть соблазнительно привлекательной, но и холодно отталкивающей».

Из этого романтического описания, однако, можно заключить, что она была существом привлекательным и интересным, из того исполненного противоречий сорта представительниц прекрасного пола, который особо годится для того, чтобы кружить голову обычным мужчинам. Но Наполеон не был обыкновенным мужчиной, и попыткам иных очаровательных прелестниц привлечь его внимание он очень скоро положил бы конец. С другой стороны, эта гордая женщина вряд ли удовлетворилась бы ролью одной из ряда уступчивых придворных дам.

После смерти Наполеона графиня Шарлотта закрылась в своем замке и продолжала молиться на своего идола. Каждая вещь, каждая безделушка напоминала ей о Наполеоне. Стены были увешаны портретами Наполеона, особую ценность представлял для нее миниатюрный портрет в драгоценной оправе, который ей подарил сам император. Она раздобыла и другие памятные сувениры: локон с головы боготворимого существа, щепа из пола его кабинета, старая сонетка от комнатного звонка и прикроватный коврик. Дни рождения и смерти императора, 15 августа и 5 мая, она всегда благоговейно отмечала.

Любопытное светское общество все же полагало, что в какой-то период своей молодости притягательность ее натуры взяла верх над холодностью, потому что, живя раздельно с мужем, она произвела на свет ребенка мужского пола. Тут я должен сказать, чуть забегая вперед, что Наполеон никоим образом не мог быть отцом этого ребенка, потому что он уже с 1815 года был узником острова Святой Елены, а там, как известно, его не проведывала ни одна женщина-европейка. Охотящийся за родительницей Граф подробностей этих не знал и тайну своего происхождения считал для себя разрешенной: его мать — не иначе, как графиня Шарлотта Кенигзегг.

Сотворенная воображением мать была уже слишком стара, а бегущий за мечтой Граф надеялся на то, что в оставшиеся ей дни ее более не будет связывать земное тщеславие и она в сердечном покаянии откроет тайну рождения сына, то есть его, Эрнста Людвига Графа, и, согласно традиции, вознаградит его.

Долгожданный момент настал. Графиня Шарлотта Кенигзегг в 1863 году 83 лет от роду скончалась. Граф немедленно явился в суд по делам о наследстве. Там ему сообщили, что завещание хотя и составлено, но вот о нем в завещании нет ни слова. А что касается наследства, у графини есть законный наследник-сын…

Последняя надежда бедолаги, одуревшего от несчастья, рассеялась, как дым. Какое-то время он еще продолжал вести лишенную всякого смысла жизнь, но 24 апреля 1866 года утопился в водах Эльбы.

Однако если эта голова гидры легенд пала, то на ее месте выросла новая.

Кто же был законный наследник-сын?

Карл Генрих Шенберг — так звали его, он носил девичью фамилию графини. Но жил всегда от нее вдали, в условиях, никак не указывающих на его знатное происхождение — в маленькой деревеньке, он был бондарем.

Графиня Шарлотта никогда не признавала его сыном. В той части завещания, которая посвящается ему, говорится:

«В 1816 году Фуше, посол Франции в Дрездене, дал убежище французским изгнанникам в своем доме. Среди них были некий мужчина и некая женщина, последняя была в тяжести от первого. Фуше знал меня еще по Франции и, доверяя мне, просил, чтобы я приняла участие в судьбе этой женщины и ребенка, которому предстояло появиться на свет. Я обещала и по мере приближения сроков перевела женщину в мой замок в Шмохтице. Здесь она 6 сентября 1816 года разродилась сыном, которого взял к себе доктор-акушер Бениш, крестил его именем Карл Генрих и до года держал его при себе. Затем я отослала мальчика в Дюррхеннерсдорф и поручила его воспитание леснику Лодеманну. Ему я передавала получаемое от Фуше время от времени денежное пособие. После смерти Фуше пособие прекратилось, и я была вынуждена принять на себя обучение мальчика ремеслу. Поскольку д-р Бениш, единственный свидетель, который мог бы подтвердить правдивость моих слов, тоже скончался, с тех пор достигший совершеннолетия молодой человек воспользовался случаем и на том основании, что я заботилась о его воспитании, выступил против меня в дрезденском суде. Он выиграл дело. (Иными словами, суд признал право парня на обязательную часть состояния графини после ее смерти. — Авт.) Я повторяю и торжественно заявляю, что его утверждения не более чем ложь».

Конечно же, история эта авантюрна. Известны признания, достоверность которых может быть подтверждена свидетелями, да только они поумирали. С другой стороны, едва ли можно предположить о благородной душе этой состоятельной женщины, что она была способна так бессердечно оттолкнуть своего родного сына, даже если ей приходилось таиться от скан-Дала перед родственниками и всем белым светом. Она могла бы выбрать для него другую профессию, чем обдирать руки бондарным делом, которое, кстати, словно обручем стянуло жизнь парня, так что он уже просто не мог вырваться из него. Она могла также отправить его с туго набитой сумой в Новый Свет — пусть там строит новую жизнь.

Тут отец парня мог бы сыграть ему на руку.

Венкер-Вильдберг, не указывая источник, весьма скупо сообщает, что в 1815 году в замке графини квартировал штаб французского генерала Удино, среди офицеров находился там и Анри Летелье. Он-то и был отцом родившегося в 1816 году мальчика. Большего, впрочем, весьма добросовестный в поисках фактов и данных писатель не сообщает.