Книга Графиня Дюбарри. Интимная история фаворитки Людовика XV - Наталия Сотникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я очарован вашей мадам Дюбарри, – поведал король следующим утром своему другу, маршалу де Ришелье. – Она единственная женщина во Франции, которая заставила меня забыть мои шестьдесят лет.
Чувственная красота Жанны, безусловно, поразила короля, но не надо забывать, что она также владела всеми приемами, которые делали еще более пикантным «ремесло шлюхи», и знанием всех тайн человеческого тела. Несмотря на обилие весьма откровенной литературы ХVIII века, сегодня невелика осведомленность относительно вкусов и технических приемов той поры. Маркиз де Сад описывает самые примечательные извращения, но неизвестно, действительно ли они практиковались в то время или являются плодом его сильно развитого, не совсем здорового творческого воображения. Ясно одно: король изведал с мадам Дюбарри недоступные ему до того ощущения, она открыла ему врата в мир еще неизведанных наслаждений. К тому же для нее не составляло тайны, что королю в его возрасте требуется инициатива со стороны женщины, способная подстегнуть и возбудить его пресыщенные чувства.
Неудивительно, что когда Людовик поделился своими впечатлениями о познанных им новых, неведомых дотоле радостях с одним из своих близких друзей, герцогом д’Эн, тот откровенно ответил:
– Видно, что ваше величество никогда не бывали в борделе!
Это замечание пришлось в самую точку. Именно своему галантному прошлому мадам Дюбарри была обязана тем обширным опытом, которым не обладали ни придворные дамы, ни, тем более, юные девственницы из простонародья. Большое значение ее поклонники придавали тому, что она ежедневно спрыскивала духами свои интимные места. К этому приему не прибегали версальские дамы, так что можно представить себе впечатление, какое это ухищрение произвело на чистой воды доморощенного распутника, которого, в общем-то, являл собой Людовик ХV. Тевено де Моранд, автор одной из самых грязных книжонок о прошлом мадам Дюбарри, загадочно упоминает таинственный «секретный прием, которым пока не пользуются в приличном обществе». Конечно, Жанна накопила обширный опыт общения с первейшими распутниками своего времени, для которых не существовало никаких преград и предрассудков. Поэтому вполне возможно, что приемы, скрывающиеся под названиями «женевская штучка», «сильные средства», «грелка Св. Козьмы» ничем не отличаются от того, что известно на сегодняшний день. В ту эпоху предпочитали, чтобы проститутки практиковали мастурбацию, оральный секс, ласку интимных мест губами, а при истинном половом акте – все то, что отличалось от классического положения. Например, весьма популярна была поза «по-собачьи», поскольку это отдавало содомией, заклейменной в то время как величайший грех. Правда, даже в борделях считали, что это «не во вкусе французов». Надо полагать, что мадам Дюбарри могла прибегать и к помощи афродизиаков, таких как знаменитые «пастилки Ришелье», или шпанские мушки[29], гвоздичное масло и тому подобное. Известно, что подобные снадобья покупала в свое время у знаменитой ворожеи Лавуазен маркиза де Монтеспан, чем существенно подорвала богатырское здоровье Короля-Солнца. В меню Людовика XV также включались хорошо известные своим действием кушанья – самым первейшим возбуждающим средством в ту пору считались артишоки.
К тому же, Жанна должна была завоевать его полной свободой своих действий. Любая из женщин Людовика даже в его объятиях не могла сбросить с себя ограничения, накладываемые осознанием того, что ей оказал высочайшую честь помазанник Божий, которого должно смиренно почитать. Жанна же вела себя как женщина, стремившаяся доставить наслаждение мужчине и отбрасывавшая все условности поведения. Она пробудила в короле мужчину, подпавшего под колдовскую власть этой красавицы. Эта чародейка не только услаждала его плотское желание, но и проявила себя как настоящая любящая женщина, внимательная к душевным излияниям немолодого и терзаемого всяческими комплексами монарха. Она стала подругой, которая выслушивала, развлекала, заставляла его забыть все заботы и прежде всего ужасную скуку, снедавшую его. Жанна обладала достаточной веселостью и наивностью для того, чтобы прогнать дурные мысли. Она физически обеспечивала ему то, чего недоставало у маркизы Помпадур, доставляя заодно и духовное облегчение.
Таким образом, в первые месяцы 1768 года король несколько раз встречается с Жанной, похоже, что он проводил с ней и ночи.
После смерти королевы, когда двор переехал в Компьен, Жанна каждый день в полночь навещала короля, ее доставляли в портшезе с занавешенными окошками, который сопровождали два лакея в ливреях. Хотя она жила в городе, сохранить анонимность оказалось трудно. Людовик ХV почувствовал, что уже не сможет обходиться без этой чаровницы и, не мудрствуя лукаво, принял решение сделать ее своей официальной любовницей. Он весьма наивно полагал, что встретил женщину, не принадлежавшую ни к одной из придворных клик. Когда верный Лебель, считавший Жанну проходящим увлечением монарха, сделал несколько нелестных замечаний по поводу этой дамы и признался, что та вовсе не является замужней аристократкой, но живет во грехе с известным сводником Дюбарри, камердинер получил знатную выволочку от короля, даже пригрозившего ему каминными щипцами. Разгневанный Людовик настолько вышел из себя, что заорал:
– Значит, надо поскорее выдать ее замуж!
Потрясенный до глубины души камердинер, будучи человеком некрепкого здоровья, вскоре скончался от сердечного приступа. Для Людовика ХV эта потеря прошла незамеченной, поскольку ум его был занят совершенно иными проблемами.
Вопрос представления Жанны ко двору оказался не столь прост. Официальная любовница короля получала в свое распоряжение неслыханные привилегии: апартаменты во всех королевских дворцах, право въезжать в карете в резиденцию короля, место подле короля в церкви (подобной чести удостаивались лишь члены королевской семьи, герцоги и иностранные принцы, испанские гранды и кардиналы), а также собственный цивильный лист. Людовик ХV был чрезвычайно щепетилен в отношении соблюдения этикета. Для допуска в Версаль, в окружение монарха было необходимо засвидетельствовать либо свою благонадежность, либо наличие голубой крови. В родовые книги, эти в буквальном смысле священные скрижали, которые вели официальные знатоки генеалогии королевства, заносились лишь те, кто мог предъявить подкрепленную документами дворянскую родословную. Начало ей должно было быть положено не позднее чем в 1400 году. Эти церберы, радевшие за чистоту происхождения людей, окружавших короля, сначала г-н Клеранбо, затем Шерен, проявили себя самыми неумолимыми цензорами. Они безжалостно отвергали подозрительные титулы, что все-таки ограничивало количество придворных. Безусловно, король лично мог даровать необходимое разрешение, как это было, например, в случае мадам де Помпадур.
Хотя в городе Жан-Батист и его сожительница были известны под именем графа и графини Дюбарри, при дворе новая фаворитка появиться в таком качестве не могла. Она должна была быть замужней женщиной с безупречной родословной человека, давшего супруге свое имя и набросившего покров забвения на ее прошлое. Двор жесток, и его обитатели всегда были готовы подставить ножку чужаку, пытавшемуся внедриться в их общество. За роскошью, изяществом манер и обхождения, утонченностью атмосферы общения крылись самые низменные инстинкты и интересы. Каждый мечтал о неудаче соседа, прикрываясь милейшими улыбками. Король-Солнце своим авторитетом превратил придворных в простую дворню. Его воля была для них законом. Нерешительный, раздираемый комплексами, немногословный Людовик ХV предпочитал жить отчужденно от двора. В результате придворные интриги никогда не расцветали столь пышным цветом, как в эпоху его правления. Пример возвышения мадам де Помпадур и герцога де Шуазёля наглядно показал: нет ничего неосуществимого, вполне можно посредством интриг и в один миг заполучить значительную власть. Шла безжалостная грызня за милости министров и фаворитов, и личность, осмелившаяся заявить свои права за место под солнцем, подлежала беспощадному уничтожению.
