Книга Революция, которая спасла Россию - Рустем Вахитов

Духовная культура русского крестьянства нам почти неизвестна, лишь по таким самородкам из среды крестьян, как Кольцов, Клюев и Есенин, мы можем судить о ее богатстве. А ведь они лишь вершина айсберга, сами они питались духовными стихами и сказаниями, песнями безымянных крестьянских сочинителей. Кстати, знакомство с мемуарной литературой развеивает миф о повальной неграмотности крестьянства: в каждой деревне, а особенно в старообрядческих, было по несколько грамотеев, только вот читали они и переписывали не западных романистов, а Священное Писание, труды древних богословов, стихи и рассуждения русских крестьян-Богоискателей, которых на Руси всегда было великое множество… А крестьянское деревянное зодчество, прежде всего крестьянская изба, которая, как разъяснял Есенин в «Ключах Марии», была не просто жилищем, а космосом в миниатюре, символизировала собой весь мир – разве это не высокая культура?

Незнание и непонимание европеизированными высшими классами императорской России культуры и жизни большинства русского народа, крестьянства, привело к тому, что из поля вниманий исследователей русской революции, не говоря уже о публицистах и широких кругах политизированной общественности, выпало и массовое движение крестьянства против помещичьего землевладения и за передачу земли общинам, которое в начале XX в. охватило всю Россию. Вместе с тем оно и стало истинной причиной крушения самодержавия и режима либералов-февралистов и установления Советской власти. Без него большевики, как они и сами признавались, вряд ли бы добились победы.

Крупнейший современный исследователь русского крестьянства В. Данилов говорит о настоящей крестьянской войне, начавшейся еще в 1902 г. и продолжавшейся до 1922 г. Данилов так и называет ее «крестьянская революция 1902–1921 гг.». Другие исследователи, например Н.Е. Рогожникова, говорят о крестьянской «патриархально-общинной революции», подчеркивая, что двигателем этой революции была крестьянская община, которая долгое время считалась опорой самодержавия, но оказалось, что она легко может превратиться в инструмент революции.

Крестьянские бунты в России были не редкостью. Реформа 1861 г. по отмене крепостного права сопровождалась крестьянскими волнениями, да и потом, в 1870–1880-х, года не проходило, чтоб то тут, то там не вспыхнул мелкий крестьянский бунт. Но в 1902 г. крестьянские выступления изменяют свой характер, что и позволяет говорить о них как о первой фазе крестьянской революции, или крестьянской войны, начала XX в.

Во-первых, они становятся массовыми. В 1902 г. волна крестьянских выступлений прокатилась по Киевской, Черниговской, Орловской, Курской, Саратовской, Пензенской, Рязанской губерниям России. В одной Харьковской губернии за март-апрель 1902 г. крестьяне разрушили 105 помещичьих усадеб. Во-вторых, крестьянские выступления приобретают организованный характер. Это не озверевшие от голода мужики, набрасывающиеся на помещичью усадьбу и просто грабящие ее. Крестьяне сначала собирали сход общины, на нем решали, сколько хлеба нужно реквизировать у помещика, чтоб прекратился голод в деревне. Организованно, под руководством выборных старшин, взяв подводы и свои семьи – жен и детей, крестьяне отправлялись к помещику и предъявляли ему требования общины. Если помещик соглашался, то они изымали из его амбаров требуемое количество зерна и уходили. Если он оскорблял их и грозил расправой, тем более оказывал вооруженное сопротивление, его вместе с семьей убивали, а поместье сжигали. Помещичьи земли в этом случае сразу распахивались и распределялись между общинниками во избежание конфискации. В-третьих, крестьяне проявляли упорство при сопротивлении властям, не соглашались, что они совершают преступление, считая свои действия справедливыми, шли безоружными на ружья и пулеметы солдат.

В. Данилов говорит, что в 1902 г. на сцену российской истории выступил новый тип крестьянина – крестьянин-революционер, которому суждено было сыграть огромную роль во всех последующих российских революциях, вплоть до Октябрьской. Чем же объясняется этот коренной перелом в жизни крестьянства? Вряд ли дело в том, что в 1901 г. был недород, приведший к голоду в 1902, как утверждает Данилов. В России регулярно был недород и голод, но ничего подобного не происходило со времен крестьянской войны под руководством Е. Пугачева. Представляется, что гораздо реалистичнее объяснение С.Г. Кара-Мурзы, которое состоит в том, что в начале XX в. изменились сами помещики. Если в XIX в. помещик вел патриархальное хозяйство и собирал с крестьян оборок лишь для своих нужд, то теперь помещики стали переводить хозяйство на капиталистические рельсы и заниматься торговлей хлебом с целью получения прибыли. То же самое можно сказать и про самодержавно-дворянское государство, которое активно включилось в капиталистическую торговлю. Понятно, что тягло, легшее на крестьянство, значительно возросло. Дело в том, что крестьяне даже после освобождения от крепостной зависимости оставались зависимыми от помещика экономически, они либо продолжали платить ему оброк за пользование его землей, либо отрабатывали по старинке, барщиной. Помещик сохранял над такими крестьянами военно-полицейскую власть. Хотя они и назывались временнообязанными, они фактически были на правах крепостных, только теперь оброк и барщина значительно увеличивались. Все это к началу XX в. привело крестьянство на грань пауперизации и голодной смерти. С.Г. Кара-Мурза отмечает, что ни помещики, ни государство не прекратили изымать у крестьян хлеб в виде оброка, казенных выплат и просто скупки по невыгодной крестьянам цене для продажи за границу, даже в голодные годы, в частности в 1901 г. Это и взорвало и так непростые отношения между помещиками и крестьянами. По сути, крестьянская община выступила против государственного и помещичьего капитализма, присосавшегося к ней и пьющего ее соки.

К этому можно лишь добавить, что крестьяне, конечно, не осмысляли это в исключительно экономических категориях. Речь шла о культурном разрыве. Помещик в их глазах с утерей национальной культуры, а к XX в. и национальной религиозности, а также с переходом к торговому капитализму и неизбежному равнодушию к судьбам крестьян превращался в «русского немца», насаждающего свои «немецкие» порядки. Жестокость карателей, которые по просьбе помещиков и с их согласия наказывали бунтующих крестьян, лишь подтверждали это ощущение крестьян. Культуролог-евразиец Н.С. Трубецкой писал: «В России эпохи европеизации никто не чувствовал себя совсем в своем доме: одни жили как бы под иноземным игом, другие – как бы в завоеванной ими стране или колонии». Эти слова прежде всего можно отнести к ситуации 1902 г. в центральных и южных губерниях России.

После небольшого перерыва подавленная революция вспыхнула с новой силой в 1905 г. Все повторилось: недород 1904 г. привел к голоду в 1905. Правительство помощи крестьянам почти не оказало; на фоне голода в деревнях помещики и государство экспортировали хлеб за границу – и началась крестьянская война. Так же, как и в 1902–1903 гг., крестьяне в организованном порядке реквизировали хлеб у помещиков и обобществляли их земли, так же государство отвечало на эти действия террором, только размах того и другого резко возрос. Как пишет В. Данилов: «Осенью 1905 г. крестьянское движение охватывало свыше половины Европейской России, практически все регионы помещичьего землевладения. Всего за 1905 г. было зарегистрировано 3228 крестьянских выступлений, за 1906 г. – 2600, за 1907 г. – 1337. Современники говорили о начавшейся в России крестьянской войне против помещиков».