Книга Кровавые кости - Лорел Гамильтон

Воздух заколебался. Я вдруг остро почувствовала, что от Эрла пахнет водой и мылом. У него волосы были еще мокрые из-под душа. Можно было бы слизнуть капли воды с его кожи, ощутить эти большие руки на своем теле.

Я шагнула назад и уперлась в Ларри. Он поймал меня за руку.

— Что случилось?

Я уставилась на него, вцепившись ему в руку выше локтя, чтобы ощутить под пальцами твердость. Потом повернулась к бару.

Эрл и эта женщина отошли от стойки и сели за стол. Она целовала его мозолистую ладонь.

— Боже мой, — сказала я.

— Анита, что случилось? — спросил Ларри.

Я перевела дыхание и отступила от него.

— Ничего, все в порядке. Просто это было неожиданно.

— Что было неожиданно?

— Магия, — сказала я и подступила к стойке.

Эти замечательные глаза смотрели прямо на меня, но в них не было силы. Не так, как когда имеешь дело с вампиром. Можно было вечно смотреть в эти красивые глаза, и они оставались бы просто глазами. В определенном смысле.

Я положила руки на блестящее дерево стойки. Резные лозы и листья обвивали край твердого дерева. Вырезанные вручную.

Пальцы бармена ласкали дерево, будто это кожа. Прикосновение собственника — так касается мужчина своей подруги, которая ему принадлежит. Я готова была держать пари, что каждый дюйм резьбы сделан его руками.

Брюнетка, одетая в платье на два размера меньше, чем нужно, тронула его за руку.

— Магнус, нам здесь чужие не нужны.

Магнус Бувье повернулся к ней. Ласкающие пальцы взбежали по ее руке. Брюнетка вздрогнула. Он бережно снял ее руку со своей, прижался губами к тыльной стороне ладони.

— Выбирай кого хочешь, милая. Ты сегодня слишком красива, чтобы получить отказ.

Она не была красива. Глаза у нее были маленькие и грязновато-карие, подбородок слишком острый, нос слишком большой для узкого лица. Я глядела на нее с расстояния чуть больше фута, и ее лицо разгладилось. Глаза стали огромными и искрящимися, губы полными и влажными. Как будто смотришь сквозь мягкий фильтр, которые были в моде в шестидесятых, только еще сильнее.

Я поглядела на Ларри. У него был такой вид, будто вдруг его стукнуло грузовиком. Изящным и прекрасным грузовиком. Я оглядела бар, и все мужчины, кроме Эрла, смотрели на нее точно так же, будто перед ними была Золушка, преобразованная феей-крестной. Аналогия не слишком далекая.

Я повернулась к Магнусу Бувье. Он не смотрел на эту женщину, он смотрел на меня.

Перегнувшись через стойку, я встретила его взгляд. Он слегка улыбнулся.

— Любовные чары запрещены законом, — сказала я.

Улыбка стала шире.

— Вы слишком симпатичны для полицейской. — Он протянул руку, собираясь взять меня за локоть.

— Только коснитесь меня, и вы будете арестованы за использование незаконного противоестественного влияния.

— Это слишком мелкое преступление, — сказал он.

— Если вы не человек, то оно не мелкое.

Он моргнул. Я не была с ним достаточно знакома, но мне показалось, что он этого от меня не ожидал — будто я должна была принять его за человека. Ага, разбежалась.

— Давайте сядем за стол и поговорим.

— Согласна.

— Дорри, ты не можешь меня на пару минут подменить?

Из-за бара вышла женщина. У нее были такие же густые каштановые волосы, но они были убраны с лица и завязаны в тугой конский хвост высоко на затылке. Длинный хвост сияющих волос, когда она шла, двигался будто сам по себе. Лицо с отведенными назад волосами и без косметики было треугольным, экзотическим, кошачьим. Та же зелень морской воды в глазах, что и у Магнуса.

Ближайшие к бару мужчины кидали на нее косые взгляды, будто не решаясь взглянуть в открытую. Ларри уставился на нее с отвисшей челюстью.

— Я постою за стойкой, но и только. — Она обратила взгляд зеленых глаз к Ларри и спросила: — На что это вы уставились? — Голос был резкий, накаленный злостью.

Ларри моргнул, закрыл рот и проговорил, заикаясь:

— Н-ни на что.

Она сердито глянула на него, будто хотела назвать лжецом. Мне стало понятно, почему мужчины в баре на нее не пялятся.

— Доркас, поласковее с клиентами.

Она полыхнула на Магнуса взглядом. Он улыбнулся, но сдал назад.

Магнус вышел из-за стойки. Он был одет в неярко-голубую рубашку навыпуск и джинсы, вылинявшие почти до белизны. Рубашка доходила ему почти до середины бедер; рукава пришлось закатать. Наряд завершали черные с серебром ковбойские сапоги. Все это, кроме сапог, казалось с чужого плеча. Он должен был выглядеть неряшливым и небрежно одетым среди народа, вырядившегося для вечера пятницы, но он так не выглядел. Потрясающая уверенность в себе придавала ему естественность даже в этом наряде. Женщина за столом, мимо которого он прошел, попыталась поймать его за подол рубашки. Он высвободился, игриво улыбнувшись.

Мы подошли к столику возле пустой эстрады. Магнус остановился, предоставляя мне выбрать себе место — очень по-джентльменски. Я села спиной к стене, чтобы видеть обе двери и зал. Пусть это похоже на игру в ковбоев, но в воздухе реяла магия. И притом запрещенная.

Ларри сел справа от меня. Он поглядел на меня и отодвинулся, чтобы тоже видеть зал. Почти с пугающей серьезностью Ларри изучал каждое мое действие. Это должно было сохранить ему жизнь, но мне это напоминало сопровождение трехлетнего ребенка, имеющего разрешение на ношение оружия. Немножко пугает.

Магнус понимающе улыбнулся нам обоим, будто мы сделали что-то остроумное и смешное. Я не была в настроении веселиться.

— Любовные чары запрещены законом, — сказала я.

— Это вы уже говорили, — ответил Магнус. Он просиял улыбкой, которую, очевидно, считал очаровательной и безобидной. Она таковой не была. Что бы он ни делал, все равно оставался как минимум экзотическим. И уж точно не безобидным.

Я смотрела на него в упор, и улыбка постепенно увяла. Он сглотнул слюну, положил на стол руки с длинными пальцами и стал смотреть на них. Когда он поднял глаза, улыбки уже не было. Он глядел очень серьезно и слегка встревоженно. Хорошо.

— Это не чары, — сказал он.

— Черта с два.

— Не чары. Заклинание, но ничего похожего на чары.

— Не занимайтесь буквоедством, — сказала я.

Ларри внимательно смотрел на нас.

— Эта штука возле стойки, это были любовные чары? — спросил он.

— Какая штука возле стойки? — Лицо у Магнуса было невинным-невинным, будто он рассчитывал, что Ларри ему поверит.