Книга Эволюция вооружения Европы. От викингов до Наполеоновских войн - Джек Коггинс

Турки пустились в бегство, бросив на произвол судьбы свой лагерь. Победа осталась за крестоносцами, но и они понесли тяжелые потери, особенно же досталось лошадям. Рыцарям предстояло дорого заплатить за это, поскольку им предстоял долгий и трудный путь по местности, в которой не было для них ни еды, ни питья. Неизвестный норманнский рыцарь, проделавший этот путь вместе с Боэмундом, оставил выразительное описание трудностей, пережитых крестоносцами. Историки дали ему имя Аноним. Вот выдержка из этого описания: «Мы едва переставляли ноги. Нам приходилось питаться зерном, которое мы шелушили и провеивали в ладонях, – жалкая еда! Большая часть наших лошадей пала, поэтому большинство гордых рыцарей брело пешком. Из-за недостатка вьючных лошадей нам пришлось использовать скот и, в нашем отчаянном положении, нагрузить вьюки на козлов, овец и даже собак».

Лишения и полученные в бою раны стали причиной больших человеческих потерь. Но хотя ряды рыцарей постепенно таяли от яростных атак турок, палящих лучей солнца, голода, жажды и болезней, оставшиеся в живых стали спаянным ядром, несмотря на вавилонское смешение самых различных языков: «Кто когда-либо слышал ранее такое число различных наречий в одной армии? Среди нас были франки, фламандцы, германцы, фризы, галлы, лотаринщы, аллоброги, баварцы, норманны, англы, скотты, аквитанцы, итальянцы, даки, апулийцы, иберы, бретонцы, греки и армяне… Но мы были братьями во Христе и стали близки, как кровные родственники».

Переход по значительной части Малой Азии в августовской жаре был серьезным испытанием, но впереди еще лежали и высокие горы Тавра. «Лошади срывались в ущелья, и одна упряжка тянула за собой другие. Во всех отрядах рыцари были уже больше не в силах переносить страдания, они били себя руками в грудь, вопрошая сами себя, что им делать и как им поступить со своей броней. Некоторые из них продавали свои щиты и прекрасные кольчуги со шлемами за сумму от трех до пяти динаров или за столько, сколько им удавалось получить. Те же, кому не удавалось продать их, просто бросали их и продолжали свой путь».

При переходе через горы погибло больше крестоносцев, чем от стрел и мечей турок, но вот, наконец, кошмарное путешествие было окончено: «Вот так в конце концов наши рыцари добрались до долины, на которой раскинулась Антиохия, царский город, столица Сирии, которую некогда Господь Иисус Христос вручил досточтимому Петру».

Антиохия была мощным укрепленным городом, обнесенным стеной, по которой могли проехать в ряд четверо всадников, с сотнями башен. По счастью для крестоносцев, им удалось перехватить обоз с припасами, идущий в город, так что теперь, по крайней мере на какое-то время, в лагере крестоносцев было достаточно еды. На военном совете было высказано предложение, что город надо взять штурмом, но большинство сочли оборону города слишком мощной, так что подобная попытка обернулась бы заведомой неудачей; стены же были оценены как слишком прочные даже для штурма с применением осадных орудий – даже если бы подобные орудия и удалось построить. Христиане решили осадить город.

Правитель города оказался сообразительным солдатом и стал держать осаждающих в напряжении постоянными вылазками мелких отрядов. В лагере христиан начал ощущаться недостаток продуктов, а провиантские партии, высланные на поиск пропитания в округе, почти ничего не смогли добыть. Армянские и сирийские торговцы заламывали за еду запредельные цены, и крестоносцы, которые не могли платить такие деньги, стали умирать от голода.

После появления подмоги, прибывшей к туркам из Алеппо, крестоносцы сформировали конный отряд для ее перехвата, пешие же воины должны были отбивать неизбежные вылазки осажденных из города. Удалось найти только семьсот годных для сражения коней, и семьсот рыцарей с Боэмундом во главе стали ожидать атаки турецкой армии. Согласно легендам, они сидели на боевых конях – длинная линия всадников в кольчугах с поднятыми копьями, на которых развевались флажки, распевая песни под градом стрел. Поскольку они не двигались с места, турки пошли в атаку; тут линия копий склонилась, и рыцари пошли в контратаку. Будучи сначала отброшенными назад, они собрались с силами – Боэмунд ввел в дело последний, весьма незначительный резерв – и мощным ударом оттеснили турок на вторую линию. Те пришли в замешательство, и началось массовое бегство, причем, отступая через территорию своего лагеря, турки подожгли его. Победа крестоносцев была полной и еще раз подтвердила, что турецкая конница не может противостоять западным конникам в ближнем единоборстве на узкой линии столкновения. Вылазка отряда из города тоже была отбита, и длинный ряд копий с насаженными на их острия головами турок отнюдь не способствовал поднятию духа осажденных. Голод продолжал делать свое дело, и наконец турецкий офицер-изменник впустил крестоносцев в город. Так пал этот великий город – кроме цитадели в его центре.

Победители с отменной жестокостью стали грабить богатую столицу, но, пока христиане избивали и насиловали жителей, оскверняли мечети, под стенами города появилась большая армия, посланная на помощь туркам. Осаждающие теперь, в свою очередь, стали осаждаемыми, к тому же голод стал свирепствовать с новой силой. Козлиные потроха продавались за пять шиллингов – большая сумма по тем временам, – а лошадиная голова без языка за три. Христиане совсем пали духом – голод свирепствовал, за их спинами была невзятая цитадель, а под стенами города – большая армия. Но тут произошло одно из тех событий, довольно обычных по сути, которые превращают толпу наполовину разбитых людей в разъяренных львов, порой меняя ход истории. Некий юноша объявил, что ему было видение, в котором небесный ангел поведал ему, под какой из церквей закопано копье, которым пронзили распятого Христа. После интенсивных раскопок наконечник копья был найден – самим юношей, как можно и было предположить. Но христиане жаждали знамения, как бы ни были подозрительны его обстоятельства. Воины воодушевились и потребовали вести их в бой. В конце концов военачальники уступили их требованиям.

Странного вида толпы двигались навстречу язычникам. Небольшой отряд конных рыцарей – гораздо больше шло пешком, потому что у них уже не было боевых коней, – священники, женщины, пехотинцы, все изнуренные и голодные, следовали за волшебным символом – ржавым наконечником копья, привязанным к кресту. За их спинами была голодная смерть, впереди, в клубах пыли, поднятых турецкой конницей, им грезилось спасение. Армия турок была сильна, но их генерал Кербога совершил ошибку, недооценив своих врагов. Впрочем, винить его трудно, так как ряды оборванцев не казались серьезным противником. И ни один человек, не ходивший в атаку под знаменами таких христианских воителей, как Танкред, Боэмунд или Готфрид Лотарингский, не мог бы оценить яростную силу их атаки. Еще более серьезную ошибку совершил турецкий полководец, когда он атаковал на слишком узком фронте, вследствие чего флангам крестоносцев не грозил традиционный для тактики турок охват.

Христианские воины – пехотинцы, копьеносцы, лучники и арбалетчики – стали к тому моменту закаленными ветеранами, победителями во многих сражениях, а влившиеся в их ряды лишившиеся лошадей рыцари только усилили их мощь. По всей видимости, сочетание метательного оружия и ударной мощи во многом способствовало поражению турок. Во всяком случае, сражение развертывалось вопреки всем правилам – и, возможно, мусульмане были правы, возлагая вину за поражение на Кербогу. Арабские отряды, не будучи особо расположены к туркам, первыми обратились в бегство. По всем канонам крестоносцы должны были бы быть сотнями и сотнями повергнуты на землю стрелами, а отдельные группы оставшихся в живых обратиться в бегство. Каким-то образом ничего подобного не произошло. Турки, изумленные фанатичным натиском людей, которые не хотели умирать – и все же были готовы умереть, – дрогнули, и сражение завершилось торжествующей погоней христиан за турками вплоть до их лагеря и дальше. Это была сокрушительная победа, столь же удивительная для христианских военачальников, сколь и для турок, открывшая путь на Иерусалим. Она же, хотя крестоносцы и не подозревали об этом, подорвала турецкое владычество в Сирии. После нее главными воинами-иноверцами станут арабы, возглавляемые Египетским халифатом. Силы халифата захватили Иерусалим вскоре после Битвы Копья, и, когда крестоносцы подошли к городу, он удерживался силами всего около 1000 человек.