Книга Профессорская дочка - Елена Колина

Анна-Ванна засмеялась, и я поняла, что она умная. Я иногда сначала думаю, что, может быть, я одна среди нас умная, а потом понимаю: нет, не одна.

– Закройте глаза, расслабьтесь и, не задумываясь, напишите, кто вы, – предложила Анна-Ванна. – Это могут быть любые слова, не обязательно существительные.

– Как это «кто я»?

– Ну, одна клиентка, к примеру, написала «я гусеница».

– Да?! – изумилась я. – Интересно…

Почему бы нам с Анной-Ванной не заняться делом? Если она мой личный психолог (звучит, как будто мы с ней находимся в европейском романе, а не на Фонтанке, в детском саду, вход со двора). Я закрыла глаза и, не задумываясь, написала:

Я

Папинадочка

Тридцать семь

Агата Кристи

Золушка

Агата Кристи – это понятно, это я мечтаю о мировой детективной славе. Тридцать семь – это не возраст, возраст меня не волнует, это размер ноги. А вот почему Золушка? Анна-Ванна сказала, что в этом и зарыта собака. Что в глубине души я считаю себя бедной одинокой сироткой. Что я жду чуда, то есть принца.

Это ошибка. На моем лице не висит объявление «Приглашается принц». Я Золушка, потому что со мной случилось чудо – у меня стандартный договор. Это не менее чудесное событие, чем какой-нибудь принц.

Пригласила Анну-Ванну в гости.

– Выпьем кофе, и омлет можно сделать. Только давайте в следующий раз поговорим о вас. А то я все время загружаю вас своими проблемами.

Анна-Ванна опять не взяла у меня денег. Сказала, что не хочет быть моим личным психологом, а хочет быть моим другом и чтобы я заходила просто так, и она ко мне зайдет.

На следующий день

Вечер, улица, фонарь, кастрюлька.

Гуляю с Адой и Семой в садике у Михайловского замка. Михайловский замок, как всегда, розовый. А Спас на крови, как всегда, разноцветный, золотой.

Вообще-то я вышла поплакать в красоте.

Хотела обойти вокруг замка и постоять у памятника, который Павел поставил Петру Первому. На нем написано: «Прадеду от правнука».

Хотела стоять у памятника и горестно курить и думать, что я очень одинокий человек без личной жизни и мне никто никогда не поставит памятник со словами «Прадеду от правнука».

Хотела отдать Аде кастрюльку, если она гуляет с Семой. И немного повыть на луну, если Ада не гуляет с Семой.

Мы с Семой дышали свежим воздухом, а Ада вела свой бизнес по телефону. Она говорит, бизнесмены не отдыхают даже ночью, даже во сне, только во время любви, а ведь это мгновения.

Ада разговаривала со своей сотрудницей.

– Эта сраная квартира на Садовой висит на нас уже год! Этот х…р в шляпе приходил? А тот х…р в очках? Ах, ты уже показала? Ты ему сказала, полторы тысячи долларов метр? Согласился? Ему срочно? Ему очень надо? Отлично! – заорала Ада. – Что, ботинки? – Ада встрепенулась, потянула Сему за поводок. – На нем ботинки «Бруно Магли»?! Дура! Да его ботинки стоят больше, чем метр жилой площади! Так. Слушай сюда. Скажешь, что сегодня все подорожало и метр уже стоит три тысячи долларов. Ах, вы уже договорились? Ах, тебе неудобно? Неудобно таким ботинкам продавать метр по полторы тысячи! Ах, у него приятное лицо? Зато у тебя не лицо, а жопа… Я сама ему позвоню. – Ада возбужденно забегала на месте, горестно приговаривая: – Я, все я, кормлю х…ву тучу дармоедов… Так, сейчас соберусь и проведу переговоры.

Сема запутался в поводке, так недоуменно глядя на Аду, как будто такое обращение нарушает его картину мира. Знаю я Семину картину мира – думает, что он главный кот, а мы с Адой так себе коты.

– Пардон за ночное беспокойство, – елейным голосом сказала в телефон Ада, – я дико извиняюсь, но хозяин поднял цену. Да, было полторы тысячи метр, но… когда это было? Ах, еще сегодня днем? Давайте не будем об этом. Может, вам повезет и мне удастся скинуть долларов тридцать с метра. А иначе квартира уйдет прямо сейчас, вот рядом со мной стоит покупатель… – Она сунула мне телефон и зашипела: – Быстро скажи, что ты покупатель!

– Ой, – пискнула я в телефон, – ой…

– Вот видите – покупатель подтвердил свои намерения, – сказала в телефон Ада. – Да-да, вы правы, все дорожает на глазах, тем более у вас такие ботинки. – Ада нажала отбой. – Уф-ф… ну, как я веду переговоры, интеллигентно?

– Ну… да, очень… Можно я уже пойду?

– Нет. Сначала скажи, твой не приходил? Пропал? – басом крикнула Ада. – Машка! Ты картинки-то пересчитала?

Я промолчала. Ада не виновата, что думает о людях плохо. Это такой замкнутый круг: Ада хитрит и обманывает, потом ее обманывают в ответ, вот она такая и стала.

– Пропал, – сама себе ответила Ада, – совсем пропал…

Я хотела из гордости соврать, что не совсем, а частично, но ведь Ада так и будет приносить мне кастрюльку на двоих… Так что я сказала правду.

– Можно попробовать найти, – сказала Ада и отрывисто, как на задании, спросила: – Адрес? Телефон? Мобильный? Особые приметы?

Я ничего о нем не знаю, он все время молчал, а я болтала…

– Ну, хотя бы шрам от аппендицита у него есть?

– Откуда мне знать? – удивилась я.

– А-а… понятно, – снисходительно усмехнулась Ада. – В этом-то и дело…

Ада говорит ужасные глупости. Считает, что Вадим совсем пропал, потому что я сама виновата. Не понимаю, что такое секс в жизни мужчины. И в жизни женщины.

– Вот ты мне скажи. Ты же не дала ему, не дала? – наступала на меня Ада.

– Я? Что я ему не дала? – растерянно сказала я. – Я ему все давала, что у меня было.

– Не дала… – уверенно протянула Ада. – Ты хоть понимаешь, кто ты после этого?

Сейчас Ада громко назовет меня всеми словами, которые знает, и Сема услышит, и все прохожие… Я замерла и даже немного втянула голову в плечи.

– Эгоистка ты, – почти прошептала Ада, – я одних котлет сколько перетаскала, а ты ему не дала… вот теперь пожинай плоды своего безобразия. Что, плачешь? Ну реви, реви…

– Я не плачу… Мне просто обидно, что я думала, а он… – невнятно объяснила я и попросила: – Можно я пойду?

– Нет, – отрезала Ада. – Слушай, Машка, а может, у него проблемы? У таких красавцев как раз таки и бывает. Был у меня один. Я думала, он импотент, а он-то стеснялся. Так ведь со мной как – не отвертишься! А другой все ж таки оказался импотент.

Кажется, я сейчас заплачу. Почему, ну почему… у меня все так? Аде, между прочим, шестьдесят два года, а у нее и импотент, и все. А я?

Я попрощалась с Адой и Семой и медленно пошла к дому. Я очень старалась, чтобы Ада по моей спине не догадалась, что я плачу, а то она подумает, что это она меня расстроила, получится неловко.