Книга Кто прислал мне письмо? - Люси Доусон

Имоджен и Алиса присоединяются к маме.

– Она была без сознания, – произносит Алиса. – Она, наверное…

– Что? – спрашиваю я.

Мама раздраженно вздыхает:

– Мы с Алисой искали ножницы, Имоджен доставала телефон, а Лидия считает, что ты ударилась о край массажного стола, но точно не уверена… Вообще-то я ничего такого не вижу – ссадин нет. По-моему, с тобой все нормально. По крайней мере, у тебя нет анафилактического шока. – Она испепеляет взглядом Лидию, неподвижно сидящую на краешке дивана с приоткрытым ртом. – Похоже, у тебя случился приступ паники, только и всего. К тому же, наверное, наступило обезвоживание, и это усугубило обморок. Любая потеря веса от процедуры ведь водно-солевая? – Мама бросает взгляд на Лидию, и та лишь молча кивает.

Я тоже ничего не говорю. По голове как молотом бьют.

– Пойдем-ка и смоем все это с тебя, пока Алиса разыщет парацетамол. Имоджен, поставь чайник. Алисе нужно выпить сладкого чая. – Мама встает. – Идем, – протягивает она мне руку. – Постарайся не разворачивать полотенце, чтобы нигде не накапать.

Мы начинаем карабкаться по ступенькам. Я иду еле-еле, отчасти потому, что все болит, а еще и оттого, что пытаюсь следовать указаниям мамы и не заляпать ступени зловонной жижей.

– Вот, хорошо, – подбадривает она, когда мы взбираемся на верхнюю ступеньку.

Я мобилизуюсь в преддверии ее неизбежных вопросов. Что со мной? Почему я так себя веду? Чего она такого не знает? Странно, но допроса нет, и я покорно плетусь за ней в ванную.

Как только из душа брызжет вода, мама оставляет меня одну, тихо прикрыв за собой дверь. Я встаю под горячие струи воды, обжигающие мою только что очищенную кожу. Наклоняю гудящую от ударов молота голову, пока жижа отлипает от моего тела, скапливается под душевым поддоном и исчезает в стоке.

Что же, черт подери, мне делать? Я гляжу на безликий белый кафель. Что предпринять, чтобы мой мир с треском не обрушился на меня?

В университете у меня был друг, который перед окончанием изучал курс лекций для поступления в полицию. Мы с ним продолжали оставаться добрыми друзьями три или четыре года после выпуска, несмотря на то что его по работе посылали в самые глухие места. Помню, я спрашивала его, как ему работается, когда он возвращался и мы ужинали где-то в городе, но он всегда тактично уклонялся от подробных объяснений. Кроме одного раза, когда приехал совершенно измотанный, издерганный и испуганный. Когда я поинтересовалась у него, все ли нормально, друг покачал головой и ответил:

– Не совсем. Но я об этом не могу говорить, так что, пожалуйста, не спрашивай.

– Я никому не расскажу, – пообещала я. – Можешь мне верить.

Он взял свою кружку с пивом и произнес:

– Софи, если я тебе расскажу всю правду о происходящем, ты навсегда лишишься сна. – Он осушил кружку и добавил: – Неведенье есть благо, уж поверь мне.

Вскоре мы потеряли друг друга из виду, но теперь я понимаю, как он был прав.

Неведенье действительно благо.

Я просто не знаю, как себя вести. Что же мне делать?

«Вы не должны говорить ни одной живой душе, что я появлялся здесь у вас… Я обязательно узнаю и найду вас».

Предположим, что полиция соизволит прибыть сюда. Этот человек ее увидит и поймет, что я нарушила его «условия». Самой отправиться в полицейский участок? Он уже наблюдает за домом – и просто последует за мной, таким образом все выяснив.

И вообще, что я сообщу полиции? «Прошлой ночью ко мне в спальню пробрался мужчина. Он угрожал мне и оставил вот это письмо». Первое, что они захотят сделать при отсутствии свидетелей незаконного проникновения – открыть письмо. И что тогда?

У меня так гудит голова, что я не могу сосредоточиться. Но тут мне приходит на ум другая мысль: предположим, я ошибаюсь, дело не во мне. Марк что-то натворил, может, противозаконное. Если об этом узнает полиция, то Марку конец. Он потеряет все.

– Софи? – раздается из-за двери мамин голос. – У тебя все нормально?

Письмо может оказаться ловушкой для Марка. Действительно ли Клодин хочет, чтобы я показала письмо полиции? Нет – она бы отослала его полицейским. Зачем ей дополнительные хлопоты, чтобы втягивать меня и угрожать?

– Софи!

Она намерена обставить все так, что именно я стану причиной краха Марка? Не доставит ли это удовольствие такой ядовитой особе, как она? Но громила подчеркнул, что я должна открыть письмо, и тогда становится бессмысленным, будто Марк мог совершить нечто, что разрушит его карьеру. Он прекрасно понимает, чего может стоить ему скоропалительная реакция. Нет, это явно связано со мной и Ричем. Клодин знает, на какие кнопочки давить, чтобы разъярить Марка.

– Софи!

Мои спутанные мысли разлетаются, как одуванчик под порывом ветра.

– Мам, все нормально! – кричу я. – Еще пара минут, и я выйду. Уверяю тебя – у меня все в порядке.

– Что-то не похоже. Давай вылезай немедленно!

Я вздыхаю, закрываю кран, отодвигаю дверь душевой кабины и, вздрагивая, встаю на коврик. Схватив с вешалки полотенце, заворачиваюсь в него и открываю дверь. Мама с облегчением смотрит, как я стою перед ней.

– Так, теперь приведем тебя в порядок, – говорит она, чуть повернувшись, чтобы я смогла пройти по коридору мимо нее в нашу с Марком комнату.

Мне хочется проверить, на месте ли письмо. Однако, когда я направляюсь к гардеробу, меня накрывает такая волна головокружения, что я почти теряю равновесие и сразу плюхаюсь на кровать.

– Что с тобой? – восклицает мама.

– Все нормально, – киваю я. – Голова закружилась.

– Дай-ка я на тебя посмотрю! – Она осторожно приподнимает мне голову. – Вот тут лишь крохотная отметинка. На фото ничего не будет заметно. – Мама отпускает мой подбородок. – Как голова?

Она пытается выяснить, нужен ли мне врач? Сегодня суббота, а это значит отделение «неотложки» и многочасовое ожидание, особенно если я скажу что-то не то, и в результате придется делать страховочные анализы. А мне необходимо вечером быть в отеле.

– Получше.

– А глаза? Ясно, не плывет?

– Нет.

– Ладно, – медленно произносит мама. – Встать-то сможешь?

Я делаю вдох и поднимаюсь.

– Видишь? Все нормально.

– Хм-м-м, – тянет она. – Ну, давай-ка оденемся и пойдем отсюда.

Мама отворачивается, и я снова ненадолго усаживаюсь на кровать, закрыв глаза. Мне очень плохо, но я же ничего сегодня не ела, да еще эта дурацкая процедура… В моем жутком самочувствии виноват скорее всего не легкий удар головой об стол.

– По-моему, если я что-нибудь… – начинаю я, но в ужасе умолкаю, заметив, как мама тянется к верхнему ящику гардероба.