Книга Великие Цезари. Творцы Римской Империи - Александр Петряков

А вот этого Цезарь допустить никак не мог. Он обязан был победить Катона. Он обязан был любой ценой избавиться от него, но отнюдь не с помощью яда или кинжала – он должен был быть уничтожен, будучи изобличенным в каком-либо неблаговидном деле, чтобы он выглядел в глазах народа таким же, как и все прочие, – взяточником, по крайней мере, или на худой конец взяткодателем. А ведь такой прецедент в биографии рафинированного Катона был: во время выборов консулов на пятьдесят девятый год, чтобы прошел вместе с Цезарем ставленник оптиматов Бибул, он не гнушался подкупа избирателей, были такие сведения. И что же? Народ даже ухом не повел, когда Цезарь заикнулся об этом. Кто? Катон? Разве? Что-то мы не слыхали об этом. Нам как-то не известен ни один человек, кто бы взял у Катона взятку.

Вот так-то. Народ обелял и без того чистого и неподкупного Катона. Что ж, думал Цезарь, не получилось запихнуть его в тюрьму, не получается изобличить его в чем-либо неблаговидном, тогда его надо просто под каким-нибудь предлогом убрать из Города, иначе они тут с Цицероном и ненадежным Помпеем, готовым в любую минуту отвернуться от тестя, смогут и власть перехватить, поставив тем самым общество на грань гражданской войны, а ее-то Цезарь искренне не хотел. Он насмотрелся в юности ужасов сулланского проскрипционного режима и пришел к выводу, что власть надо брать не силой оружия, а интригами, силой матримониальных комбинаций и любовных отношений, победами над чужеземцами на полях сражений в далеких провинциях, а священная римская кровь не должна служить разменной монетой в борьбе за власть. Это было его искренним убеждением, и все же гражданской войны ему избежать не удалось.

Так вот Катона, по законопроекту Клодия, услали на Кипр под предлогом именно его безупречной честности. Там были злоупотребления по финансовой части, да и местное население готово было взбунтоваться из-за притеснений римских чиновников. Вот Катону, что называется, и карты в руки, ведь он ради финансовых ревизий изучил бухгалтерию, когда еще был квестором. На свои деньги он выкупил тогда старые бухгалтерские документы со времен Суллы и вынудил доносчиков, получавших деньги казненных, внести их обратно в государственную казну. Вот и пускай теперь разберется на Кипре, пусть его там и видят в образе беспристрастного судьи, а тут, в Риме, без него как-то спокойнее.

Катон справился с возложенной на него задачей блестяще: войну предотвратил, собрал для государства значительную сумму и уладил все экономические споры. Однако на пути в Рим на корабле возник пожар, и все финансовые документы сгорели. Этого было достаточно, чтобы Клодий выдвинул против Катона обвинение, что, дескать, он сам все сжег, чтобы скрыть те суммы, которыми якобы обогатился.

Но Клодия и слушать не стали. Катон в глазах римлян был вне всяких подозрений. И к тому же обвинял-то кто? Клодий! Совратитель, святотатец, лжец и мошенник Клодий! И с каких это пор порок обвиняет добродетель?

Клодий, надо сказать, был не такой уж мелкой и простой фигурой на политической арене того времени. Многие историки считают его просто верным в столице агентом Цезаря, которого держали в Галлии постоянные войны. Клодий, подобно Катилине, был не чужд высших политических амбиций, и с попустительства триумвиров завел себе нечто вроде гвардии из плебса. И со своими молодцами просто терроризировал Рим. Его шальным выходкам поначалу удивлялись, а потом стали и бояться. Хуже всего было то, что после отъезда Цезаря в Галлию Клодий вообще распоясался. Быть может, он полагал себя тут полномочным заместителем проконсула Гая Юлия Цезаря, коль скоро стал встревать даже и во внешнюю политику. Еще до своего трибуната он рвался послом в Армению, а когда Помпей, с триумфом вернувшийся с Востока, привез в качестве заложника молодого принца Тиграна, Клодий устроил ему побег. Это сильно разгневало всесильного Помпея, который стал искать своего рода противоядие против Клодия и нашел его в лице другого народного трибуна, Милона, такого же разряда молодца.

Клодию удалось провести несколько очень важных законов. В первую очередь надо назвать более чем популистское постановление об отмене ежемесячной платы за хлеб, раздаваемый городскому плебсу; кроме того, были восстановлены запрещенные с шестьдесят четвертого года клубы бедноты, так называемые квартальные коллегии.

Ну а закон против должностных лиц, виновных в казни римских граждан без судебного разбирательства, был направлен прямо против Цицерона, казнившего катилинарцев.

«Отец отечества» попытался обратиться за помощью к Помпею и Пизону, тестю Цезаря, избранному консулом на пятьдесят восьмой год вместе с Габинием. Но все они отказали в поддержке несчастному Цицерону, и он в грязной одежде ходил по улицам Рима, всем жаловался на свою судьбу и искал сочувствия и поддержки у знакомых, но все боялись хоть в какой-то степени поддержать великого оратора.

Еще до своего отъезда в Галлию Цезарь предложил Цицерону место легата в своем войске. Похоже, Цезарь был не прочь убрать Цицерона более мягким путем, нежели изгнание по закону Клодия. Цицерон тогда отказался. Ему вовсе не хотелось менять комфорт и удобства римской жизни на суровые лагерные условия в далекой Галлии. Для триумвиров, надо сказать, он уже не являлся серьезным политическим оппонентом, был уже отыгранной фигурой, но тем не менее его многочисленные связи и демагогические способности внушали опасение, поэтому его удаление из Рима в любом случае было им на руку.

Цицерон вынужден был удалиться в изгнание. Его дом в Риме был сожжен, а на его месте Клодий намеревался воздвигнуть храм Свободы. Загородные виллы оратора были также разграблены.

Клодий торжествовал. После своих громких политических побед он возомнил себя истинным вождем народа и стал открыто выступать и против триумвиров, предложил даже кассировать законы Цезаря. Его популярность среди городской бедноты, облагодетельствованной бесплатными раздачами хлеба, сделала его действительно лидером большинства римского населения.

Для триумвиров, в первую очередь для Помпея, он стал представлять уже серьезную опасность, грозившую смутой.

Глава IV. Катулл и Клодия

Сестру Клодия также звали Клодией. Женщины древнего Рима носили лишь родовое имя по отцу, например, сестру Гая Юлия Цезаря звали так же, как и его дочь, – Юлией.

Вообще-то Клодий происходил из старинного рода Клавдиев, но для того, чтобы избраться в народные трибуны, надо было перейти в плебейское сословие, что он и сделал путем усыновления, и таким образом аристократическая фамилия Клавдий трансформировалась в простонародную – Клодий.

Клодия была женой Метелла Целера, консула шестидесятого года, предшественника Цезаря на этом посту. По части любовных похождений у нее с братом было много общего. Цицерон называл ее «всеобщей подружкой», потому что за ней волочились очень многие, привлеченные ее красотой, образованностью и славой ветреной матроны, что было присуще не только ей одной. Вспомним хотя бы жену Цезаря Помпею, которая не оказалась на должной высоте по части подозрений. Впрочем, супружеская измена – общее место во все времена, но в разные времена к этому по-разному относились. И в этой связи здесь уместно будет рассказать об эволюции женской эмансипации в древнеримском обществе, неизбежным следствием чего и стало падение нравов.