Книга О чем весь город говорит - Фэнни Флэгг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Знаешь, не терпится поскорее проснуться и увидеть все чудеса, какие для нас заготовил день.
Все заготовленные чудеса
Усилиями юного мэра и муниципального совета в городе, ко всеобщему восторгу его жителей, появилась высокая водонапорная башня, украшенная надписью большими черными буквами: ЭЛМВУД-СПРИНГС, МИССУРИ. Башню было видно издалека. Когда горожане, запрокинув голову, смотрели на нее, они почему-то преисполнялись собственной значимостью.
Все больше молодежи переезжало с ферм в город, открывались новые заведения. Рядом с кинотеатром появилась закусочная «Трамвай», а в 1920-м мисс Дикси Кахилл арендовала зал над аптекой, где открыла «Школу степа и вальса». Куча девочек и несколько бедолаг-мальчиков были немедленно в нее записаны.
В кинотеатре народ хохотал на фильмах Чарли Чаплина и Бастера Китона. Все дети были безумно влюблены, каждый в свою кинозвезду. Возле кассы миссис Эгстрём с пеной у рта доказывала, что Грета Гарбо – ее троюродная сестра по отцовской линии. В это верилось с трудом, однако она получила контрамарку с пакетом попкорна в придачу.
Город не забывал Лордора Нордстрёма. 22 мая, дата закладки поселения, теперь официально называлось Днем основателя. Ежегодно в этот день городской совет в полном составе, все ученики начальной и средней школы приходили на «Тихие луга» и возлагали огромный букет на могилу Лордора Нордстрёма. Затем все горожане отправлялись в парк, где на открытой эстраде происходило театрализованное действо, автором, режиссером и продюсером которого выступала Люсиль Бимер.
ИЗ ШВЕЦИИ В МИССУРИ:
САГА О ЛОРДОРЕ НОРДСТРЁМЕ
Вдохновенная история в песнях и танцах о том, как в 1880 году молодой швед покинул родину, прибыл в эти края и расчистил землю под ныне существующий город Элмвуд-Спрингс.
Постановка изображала первых поселенцев, вместе со скотиной и сельхозорудиями прибывающих на жительство. Мужчины были в комбинезонах, женщины – в клетчатых капорах.
В 1920-м премьера прошла с большим успехом, вот только домашние животные, задействованные в постановке, проявляли норов. В последующие годы живых овец, свиней, коров и мулов заменили картонными силуэтами. Достоверность, конечно, пострадала, но, как выразилась Люсиль Бимер, береженого бог бережет.
С тех пор как Олаф Олсен стал продавцом в универмаге братьев Морган, в обувном отделе всегда было людно. Детям очень нравилось, когда особой серебристо-черной стальной машинкой дяденька обмерял им ноги. Он всегда наигранно удивлялся, какие у них огромные ножищи, говорил, что их обладатели вырастут великанами, и угощал мятным леденцом на палочке. Помимо доброго нрава, всем дамам и девушкам нравился его внешний вид: гладко зачесанные волосы, всегда свежий белый воротничок. Вполне естественно, что целая куча постоянных клиенток появлялись не реже одного раза в неделю и по часу с лишним примеряли туфли. Олаф не роптал. Он знал, что в результате они непременно купят какую-нибудь пару.
В майскую субботу 1921 года Олаф обслуживал трех дам, пока те обсуждали свою любимую тему – Ингрид Нордстрём.
Примеряя восьмую пару туфель, миссис Белл спросила:
– Олаф, а как поживает ваша прелестная дочурка… малышка… э-э… Берта?
– В смысле, Беатрис? – улыбнулся Олаф.
– Да-да, Беатрис.
– У нее все хорошо, миссис Белл. Со школьной подружкой Элнер Нотт она пошла в кино. Девочки вот-вот вернутся.
– Сколько ей уже?
– Десять, скоро одиннадцать.
– Значит, пока вам не нужно тревожиться о женихе.
Олаф пошел на склад за очередной партией обуви, а дамы продолжили разговор об Ингрид Нордстрём.
– Вот уж настоящая папина дочка, – сказала миссис Белл. – Вряд ли она отыщет кого-нибудь, кто сравнится с Лордором.
– Нет, он единственный в своем роде. Таких мужчин больше не делают, – поддержала Мейбл Вутен. – Ну, не найдет так не найдет – вон мисс Бимер не замужем, а с виду вполне счастлива.
– Вот именно что с виду, – возразила миссис Гаммс. – Нет, настоящее женское счастье в семье и детях.
– Да не скажите, – покачала головой миссис Белл. – Я, конечно, люблю Ллойда и детишек, но… иногда хочется пожить только для себя. – Она вздохнула. – Как бы то ни было, я очень надеюсь, что Ингрид встретит хорошего человека.
Миссис Белл примерила еще шесть пар, и вот последняя ей наконец пришлась по душе. Но, взглянув на размер, она встревожилась:
– Олаф, я ношу пятый, а это седьмой!
– Не пугайтесь, миссис Белл, – успокоил Олаф. – Обувь этой фирмы всегда на два номера меньше. На самом деле это пятый размер.
– A-а… Ладно, тогда беру.
Женщины ушли, и Олаф, улыбаясь, сложил отвергнутые туфли в коробки. Кумушки забыли, что Ингрид – его племянница. Уж он-то знал ее как никто. И ничуть за нее не беспокоился.
Тут в магазин влетела Беатрис, за руку протащив подружку в обувной отдел:
– Папа, Элнер хочет, чтоб ты обмерил ей ноги.
Олаф рассмеялся:
– Хорошо, давай, милая. Сними башмаки и поставь ногу вот сюда.
Элнер разулась и сунула ступню в машинку.
– Стой прямо, не двигайся.
Олаф подвел планку к ее пальцам, заметил размер. Для девочки ее возраста нога просто огромная. Но об этом он умолчал и разыграл удивление:
– Господи, это ж надо! Элнер, твой размер в точности как у шведской принцессы Маргарет. Наверное, ты королевских кровей. – С показной серьезностью он взглянул на Беатрис: – Отныне, дочка, мы должны исполнять все ее приказания.
Беатрис захихикала:
– Теперь обмерь меня, пап.
Как часто бывало, в тот день Элнер заночевала у Беатрис. Девочки улеглись в постели и болтали о том, что с ними будет, когда они вырастут. Беатрис уже определилась точно:
– Я выйду за красивого мужчину и рожу трех детей, двух мальчиков и одну девочку, которую в честь моей шведской бабушки назову Ханна Мари. А у тебя сколько будет детей?
Элнер задумалась:
– Не знаю, Беатрис. Мама говорила, рожать детей очень больно. Наверное, лучше я рожу котяток.
– Ты не можешь родить котят, дуреха! – засмеялась Беатрис.
– Почему?
– Потому что ты человек. И должна рожать детей.
– Да?
– Да.
– Это очень плохо. Лучше бы котят.
1922
Дочь Лордора и Катрины всех удивила, став первой женщиной, поступившей в знаменитый Ветеринарный колледж штата Айова. Но попасть туда было нелегко.
