Книга С первой фразы. Как увлечь читателя, используя когнитивную психологию - Лиза Крон

Еще больший плюс в том, что цель главного героя определяет его реакции на все с ним происходящее. Суть хорошо написанной истории отлично ухватил не кто иной, как бывший президент США Дуайт Эйзенхауэр: «Мы добиваемся успеха только тогда, когда в жизни, на войне или в чем-то еще выбираем для себя наиважнейшую цель и все свои соображения согласуем с этой целью»{63}.

С точки зрения сюжета в истории все подчиняется внешней цели главного героя. Звучит довольно внятно, пока мы не вспомним о том, что внешняя цель зависит от его внутренней проблемы, с которой герой пытается справиться и которая не дает ему быстро и без усилий добраться до желаемого. Скоро мы с вами убедимся, что именно ради этой внутренней борьбы читатель и берет в руки книгу – не важно, сознательно или нет. Читателя подталкивает вопрос: чего будет стоить достижение этой цели эмоционально?

Позвольте, я быстро приведу вам один простой пример. Какова цель Джона Макклейна в фильме «Крепкий орешек»? Помешать псевдотеррористам поубивать всех на рождественском корпоративе в Nakatomi Plaza? Убить Ганса Грубера? Дотянуть до рассвета? Естественно, он намеревается сделать все перечисленное. Тем не менее его цель предельно ясна с самого первого эпизода – вернуть жену Холли, которая от него ушла. Поэтому каждое событие заставляет его разбираться с причинами, по которым жена его бросила, и их устранять, бегая при этом босиком по битому стеклу, уворачиваясь от пуль и лазая в шахте лифта пятидесятиэтажного здания.

Нет цели – нет ориентира

Если вы не обеспечите своего героя явной потребностью завершить свой поиск, события будут казаться беспорядочными; они не будут складываться в единое целое. Если мы не знаем, чего хочет герой или в чем состоит его внутренняя проблема, то в истории «нет даже ничего», как однажды сказала Гертруда Стайн (я знаю, она говорила про Окленд, штат Калифорния, но тем не менее). Без этого у нас не будет ориентира, чтобы определить, насколько продвинулся ваш скиталец, не будет контекста, чтобы придать значение его поискам.

В результате невозможно представить цепь последующих событий – а ведь это и есть по сути сама история. Это как смотреть американский футбол и не знать правил игры, или как ведется счет, или что перед вами вообще игра. Представьте, что главный герой Хэнк, накачанный мужчина в раздутой футболке, ловит продолговатый сфероид (вы не знаете, что это мяч). Вдруг целая шайка других одетых в синтетику здоровяков бросается к нему. Что теперь будет? Он должен бежать направо, налево или передать сфероид человеку в красной форме? А может, закопать его? Если вы не знаете, в чем состоит цель игры, все превращается в хаос. Действия не укладываются в единое целое, их невозможно понять, поэтому предвосхитить, что случится дальше, невозможно. Из этого предвосхищения рождается упоительное чувство, что история куда-то движется, оно и цепляет читателя; а истории, в которых этого нет, попросту никто не читает.

Создание понятных связей – все ли увязано?

Перед тем как мы погрузимся в эту тему, нам важно кое-что уяснить. Кое-что, что мы проживаем сами, когда читаем, но часто забываем, начиная писать: читатель полагает, что все, сказанное автором, важно знать. Мы имеем в виду следующее: если нам не нужно этого знать, значит, автор не будет тратить понапрасну наше время. Мы верим, что каждое сообщение, каждое событие, каждое наблюдение имеет значение – вплоть до описания родного города, где живет главный герой, количества геля для волос, которое он использует, и степени изношенности его ботинок – и будет иметь последствия или даст нам подсказку, необходимую, чтобы понимать происходящее. Если оказывается, что сообщение не имело никакого значения, с нами происходит одно из двух: 1) мы теряем интерес; 2) пытаемся придумать последствия или значение. Это только отсрочивает потерю интереса, далее уже смешанную с раздражением, потому что мы вложили свою энергию, пытаясь понять, что имеет в виду автор, когда на самом деле он не имеет в виду ровным счетом ничего.

Но, если вы придумали, чего именно хочет главный герой и какую внутреннюю проблему он намерен преодолеть, чтобы этого добиться, вы можете уверенно выстраивать его приключения, потому что это прочный каркас, поддерживающий читателя. Например: Ванда хочет любви, так что ее цель – найти идеального парня или, если не получится, милого ретривера, чтобы он еще и тапочки приносил. Это становится наиважнейшей целью истории, отсюда, как вы догадываетесь, вытекает главный вопрос: найдет ли Ванда человеческую – или еще какую-нибудь – любовь? Вот что мы хотим узнать, когда начинаем читать роман. Это определяет то, как главный герой будет реагировать на происходящее. Поэтому, когда Сет бросает на Ванду влюбленные взгляды, мы понимаем, что сердце у нее готово выскочить из груди, хотя, если бы она так отчаянно не искала своей любви, она обязательно приняла бы его за слабохарактерного простака, кем он и является.

Но, естественно, существует еще кое-что. Мы пока не знаем, в чем внутренняя проблема Ванды. Задача истории не просто показать жизнь, а копнуть глубже и разгадать ее суть. История иллюстрирует, как главный герой трактует события, которые в реальной жизни понять непросто. Джулиан Барнс отлично выразился: «Книги говорят нам: он сделал это, потому что. Жизнь говорит: он сделал это. Книга начинается там, где вам объясняют события; в жизни их никто не объясняет»{64}.

В таком случае объяснить нужно, почему герой что-то хочет, чего именно он хочет, что для него это значит и чего ему будет стоить достижение поставленной цели. Все это мы, читая книгу, «примеряем на себя». Профессор когнитивной психологии и писатель Кит Отли описывает все вышеупомянутое следующим образом: «Литература дает нам почувствовать боль угнетаемых, муки поражения или радость победы, но на безопасном расстоянии… Мы можем совершенствовать нашу человеческую способность эмоционального осмысления. Мы оттачиваем способность разделять чувства людей, которые в реальной жизни могут показаться слишком чужеродными (или слишком опасными), чтобы добиться нашего расположения. Возможно, когда мы вернемся к реальности, мы сможем лучше понимать, почему люди делают то, что делают»{65}. Или, как сказал о начале фильма «Гражданин Кейн» рассерженный кинопродюсер: «Нет ничего лучше, чем пытаться понять, как думают люди». Потому что вместе с пониманием приходит способность предсказывать, в какой момент их поддержать, в какой обнять, а когда бежать со всех ног.

Поэтому одного знания того, что Ванда очень сильно хочет найти себе парня, недостаточно. Нам необходимо также знать, почему она этого хочет и с какими проблемами ей придется справиться, пока она не получит желаемое. Не может быть, чтобы она проснулась утром – и бац! – судьба пришла к выводу, что она больше ни дня не должна прожить без любимого. Даже не думайте спорить, аргументируя возражения тем, что «именно так и случилось с моей подругой Сьюзан». Помните: история – это не жизнь, – и поверьте, в случае со Сьюзан на то была причина, не важно, известно ей об этом или нет. Это невероятно важно, так что я хочу, чтобы вы зарубили себе на носу: никто ничего не делает без всякой на то причины, даже если не знает, что это за причина. Ничто не происходит просто так или «просто потому что», особенно в повествовании. Смысл историй в том, чтобы разобраться в этом «почему» и связанных с ним проблемах, в наличии которых Сьюзан из реальной жизни никогда не признается. А как иначе читатель сможет получить для себя совет по управлению собственной жизнью?