Книга Труд во имя - Роман Масленников

Баня была хороша. Веники дубовые и березовые окончательно излечили простуду и придали сил Геннадию Петровичу. Теперь можно было спокойно разложить задание по полочкам – как, кому и что делать. Но впереди была недопитая полупустая бутылка гранатового портвейна, поэтому карту проекта пришлось отложить, что называется, «переспать с ней». «Гранатовый портвейн – Rimon, Северный Израиль, – прочел Геннадий Петрович на бутылке. – Вот почему Израиль, наверное, там Аркадия и уговорили. И, черт, я ни разу не был в Израиле – надо будет туда в первую очередь смотаться».

– Геннадий, допивать будем?

– Конечно! Емкость наполовину полная – неполноценна.

– Наполовину полная или наполовину пустая, все – таки? Говорят, оптимист видит стакан наполовину полным, а пессимист – наполовину пустым. – Сказал Аркадий и заговорщицки подмигнул.

Геннадий как – то размышлял об этом, что все – таки лучше на самом деле – наполовину пустая емкость или наполовину полная, какая выгоднее для психики? И пришел к выводу, что полупустая посудина все – таки говорит о более трезвом человеке, смотрящим на мир реально.

– Я думаю, наполовину пустая.

– Молодец. Наш человек. Между прочим, я тоже так думаю. Полупустая емкость – внутренне дисциплинирует и говорит о реализме автора этого представления. Реалист – то все лучше безбашенного оптимизма, так? Когда ты видишь что – то наполовину полное – ты грустишь, ведь жидкость там все – таки убывает, обычно. А жидкость убывает, и ты реалистично видишь, что емкость полупустая – то ты радуешься: «Вот уже скоро конец этого этапа и начало следующего! Надо думать, как сделать стакан или бутыль полной, полностью полной!» Между прочим… – хотел добавить Аркадий, но Геннадий его перебил:

– Между прочим, между прочим… Между прочим – все мы дрочим. Бродский, если не ошибаюсь, «Представление». 1986 год.

Аркадий осекся, застыл на секунду. Рассмеялся:

– Ай – малаца! Ловко срезал, ну давай, по последней. Потом я в город, а ты тут отдыхай, заказывай, что хочешь, кого хочешь. Утром тебя водитель отвезет. И тут еще прибраться надо. Послезавтра к нам в гости сам Никита Михалков приезжает. Смотрел «Цитадель»?

– «Цитадель» не смотрел, но собираюсь. Уж надеюсь, все получше, чем «Предстояние». А вот Аркадий, кстати, может Вы его компанию «ТРИТЭ» к нам на пиар – обслуживание поставите?

– Не думаю, Геннадий. Михалков сам – великий пиарщик, ему в помощь только секретари и специалисты по мониторингу могут понадобиться. Видел, как он красиво карту с текстом «Право и правда. Манифест просвещенного консерватизма» разыграл? Он ведь давно его написал, я еще в начале года читал. Думал, он его при раскрутке «Предстояния» выбросит, если негатив будет зашкаливать. Фильм рекламили так, что из ушей перло. Сам небось, тоже сходил?

– Сходил.

– Ну вот, и не понравилось. И мало кому понравилось. Когда волна достигла бы 9 баллов, можно запускать вот такие тексты типа «Манифеста» – охладить народ. Но – не пришлось, и инфоповод приберегли.

Геннадий с достоинством отмечал, что акционеры «РосПиара» разбираются в коммуникационных технологиях. Не всем Бог посылает таких акционеров.

– А для чего приберегли – то?

– Ну, как! Недавно ведь Путин подписал постановление – пополнять фонд Никиты Михалкова «Российский союз правообладателей» средствами импортеров и производителей компьютеров, телефонов, плееров и другой техники. Сильно, да? И конечно, нужно было гомон по этому поводу уравновесить чем – то патриотическим. Фокус с Манифестом удался, признался сам Михалков: «Мы даже не предполагали, что этот документ вызовет столь широкий общественный резонанс», – можешь сам прочитать[5].

– Красавец!

– То – то же.

Взрослые сказки

Обратная дорога оказалась сложнее, несмотря на то, что была короче. Из Воронежа Геннадий возвращался на самолете «Saab 2000» с винтами. Турбулентность сделала свое темное дело – заставила выпить почти пол – литра виски в компании, которая тоже испытывала похожий дискомфорт. Домой Геннадий Петрович вернулся разбитым.

Нет ничего хуже, чем уснуть днем и проснуться вечером того же дня – голова не успевает проветриться снами. Зато успевает наполниться стихами по закону железному творчества «вы знали б из какого сора» или «чем хуже для тела, тем лучше для чистого творчества». Позже Геннадий Петрович обнаружил в «заметках» своего мобильного телефона следующие строчки:

Ах, время бы свободного кусочек,Секунды все расписаны уже.Так хочется взять время в свои руки,И уделить внимания тебе.Все время мы выкраиваем дружно,Хотим совсем немного для себя.Потратить бы его для нас с тобою!Мне кажется, не сбудется мечта.

Без посвящения и названия было понятно, кому адресовались стихи.

Веры Марковны дома не было. Как там говорится, упал и заснул? Вот это было про Геннадия Петровича после небольшого авиа – перелета, отягощенного алкоголем.

Проснулся он под детский лепет и верещание – ничего не понял, думал, что подкрались слуховые галлюцинации, и продолжил сон. Почувствовал, как рядом легла Вера Марковна. Она повернулась к полуспящему Геннадию, начала расталкивать:

– Гена, ну смотри, смотри же!

Геннадий вскочил на постели:

– Что? Ребенок?

Годовалая малышка почти спала – лежала и хлопала глазами. Элегантный кружевной чепчик, зеленая мохеровая пижама с капюшоном, теплые носочки, которые малышка уже пыталась стянуть.

Оказалось, их семье на три недели решили оставить свою дочку Михаил с Алиной, сотрудники, топ – менеджеры «РосПиара». Они улетели в срочную командировку в Индию – разрулить какой – то GR – вопрос с местным министерством связи в интересах крупного российского оператора, клиента агентства Геннадия. Вера Марковна решила, заодно, и оформить им отпуск – пусть убьют двух зайцев сразу: решение вопроса займет примерно неделю и четырнадцать дней на поплавать в Тихом океане.

Полная антисанитария и отсутствие прививок делали пребывание дочки с родителями весьма опасным. Вера легко согласилась посидеть нянькой. Она собиралась же стать мамой! И вот, подворачивается бесплатный тест – драйв. Тем более что именно в ближайшую неделю она не собирались выходить на работу – проводила редактуру книги рассказов Геннадия Петровича. Прерываясь на кормления и пеленания, работала до изнеможения в конвейерном режиме – пока Геннадий дописывал очередной рассказ, Вера редактировала и исправляла грамматические ошибки. К вечеру – еле доползала до постели.