Книга Траектория - Леонид Шувалов

Кашлянув, подполковник интересуется:

— Павел, если не ошибаюсь, у тебя сейчас не очень много работы...

Из динамика слышится философское:

— Все в мире относительно...

— Вот-вот, зайди-ка ко мне,— косясь на меня, отвечает подполковник.

Кого он выбрал, для меня отнюдь не безразлично. Ведь с этим человеком нам, похоже, придется провести вместе не один час. Поэтому с интересом ожидаю появления будущего помощника. И вот он входит.

Ничего особенного. В меру худощав, в меру широк в плечах, чуть выше меня ростом, русоволос и совсем молод — года двадцать четыре.

Увидев меня, он едва заметно кивает и подходит к столу начальника. Тот встает и представляет меня, потом своего сотрудника.

— Павел Владимирович Черный, старший лейтенант, оперуполномоченный нашего отдела.

Старший лейтенант одергивает плотный пуловер и сдержанно улыбается, чуть приподнимая уголки тонких губ. Подполковник, в двух словах объяснив нашу общую задачу, напутствует:

— Одним словом, Павел, с этой минуты ты переходишь в распоряжение Ларисы Михайловны...

Кабинет Паши Черного практически ничем не отличается от других подобных кабинетов: два стола, два травянисто-зеленых сейфа, четыре стула, два перекидных календаря и один графин. Все, как везде, только графин поражает первозданной прозрачностью, а больше всего — безупречно чистым стеклянным блюдом, на которой стоит. В том, что Черный — великий аккуратист, окончательно убеждаюсь, когда он опускается именно за тот стол, на котором нет ни единой пылинки.

— Лариса Михайловна, мне кажется, нужно начать с нераскрытых преступлений,— ровным голосом сообщает он.

— Мне тоже так кажется, Павел Владимирович,— соглашаюсь я.

Черный внимательно смотрит, очевидно, пытаясь определить, нет ли подвоха в том, что я называю его по имени и отчеству. Скорее всего, коллеги не балуют его подобным обращением.

— Лариса Михайловна, мне будет удобнее, если вы станете называть меня по имени,— говорит Черный, подтверждая правильность догадки.

Соглашаюсь и прошу его обращаться ко мне тоже по имени. Павел кивает, но вскоре забывается.

— Лариса Михайловна,— говорит он.— Вы посидите, я схожу в информационный центр. Учетные карточки на нераскрытые дела выставляются по фамилиям потерпевших...

— Если потерпевший был способен ее назвать.

— Или при нем найдены документы,— соглашается Черный.

— В нашем случае это исключается. Впрочем, Павел, вы правы. Посмотреть надо.

Пока Паша Черный ходит, разглядываю в меленькое зеркальце свое лицо и никак не могу понять, почему он так упорно величает меня Ларисой Михайловной. Успокаиваю себя тем, что я все-таки, для него следователь прокуратуры, да еще из другого города.

Павел возвращается. Смотрю на его скучное лицо и начинаю подумывать, что попросила у шефа слишком маленький срок на командировку в Омск. Легкими шагами Павел проходит к столу и, достав из заднего кармана новеньких, еще похрустывающих джинсов записную книжку в потрепанном переплете «под крокодила», таким же скучным голосом сообщает:

— Вам, Лариса Михайловна, везет...

Недоверчиво смотрю в его серые с рыжими крапинками глаза.

— Нашел я вашего Данилова Тимофея Дементьевича.... В нераскрытых... К счастью, он жив. Проживает, правда, далековато отсюда, но в черте города.

— Жив?

— Да,— кивает Павел,— и значится в прописке,

— Тогда вообще отказываюсь что-либо понимать,— растерянно произношу я и, забыв, что давно уже начала борьбу с вредной привычкой, лезу в сумочку.— У вас сигаретки не найдется?

Он выдвигает ящик стола, роясь в нею, поясняет:

— Я не курю, но где-то была пачка «Астры», для нашего контингента держу...

То, что курит контингент оперуполномоченного, я никогда не курила. И даже теперь, когда очень хочется, досадливо морщусь.

— Знаете что, Павел,— поехали к Данилову.

— А пыли не боитесь?

— Пыли?

— Я к тому, что, может, лучше для начала посмотреть дело...

Предложение вполне резонное.

— Может, и лучше.

В архиве Паша Черный снимает с полок стопки дел и передает мне, а я ищу то, по которому в качестве потерпевшего значится Данилов Т. Д. Мне хочется чихнуть, стараюсь сдержаться, но бумажная пыль, скопившаяся на документах и папках, так настырно лезет в нос, что я все-таки чихаю.

На удивление смуглый для архивного работника старшина предпенсионного возраста, раскладывающий папки в дальнем углу, ухмыляется:

— Не первый год я тут. Определил: как читать начнешь, сразу нужное попадается.

— Ой, правда! — невольно вырывается у меня, так как именно в этот момент в моих руках оказываются картонные корочки, которые мы ищем.

Материалы нераскрытого уголовного дела о причинении тяжких телесных повреждений гражданину Данилову Тимофею Дементьевичу богатой пищи для размышлений не дают.

Потерпевший был обнаружен с проломленным черепом на следующий день после приезда в Омск. Ранним утром он был найден на проезжей части улицы Съездовской дворником Овчинниковой, которая сразу же вызвала «Скорую помощь». Сознание к Данилову вернулось не скоро, но и прийдя в себя, он ничего вразумительного не сообщил. Помнил только, как распивал спиртные напитки е неизвестными мужчинами в ресторане железнодорожного вокзала и что с собой у него было двенадцать тысяч рублей, полученных в наследство от матери. Денег при потерпевшей не оказалось. .

25.

Свободных машин в управлении нет, будем добираться попутным транспортом.

— Посмотрим, чьи автобусы холоднее — омские или новосибирские?! — бодрюсь я.

Паша Черный элегантно помогает мне попасть в рукава шубы, пропускает вперед, захлопывает дверь кабинета, и мы дружно сбегаем по ступеням. Не доходя до автобусной остановки, Паша поднимает руку. Устраиваемся на заднем сиденьи такси. Павел называет адрес.

Вскоре из старинного и современного многоэтажного Омска такси въезжает в одноэтажный, с однотипными кирпичными домами, плоский, как блин, район города. Проскочив километра два по прямым улицам, машина замирает у дома номер восемнадцать.

— Ждите, мы скоро,— говорит Павел шоферу, и мы вылазим из «Волги» под пристальными взглядами прильнувших к окнам домохозяек.

Павел громко стучит.

— Кого надо?! — приоткрывая дверь, спрашивает морщинистая старуха в стеганой безрукавке.

— Данилова.

— Тнмоху?.. А ты кто будешь?

— Из уголовного розыска.

Старуха выходит на крыльцо, всплескивает руками: