Книга Караван - Александр Вальман

– Мужчина, – повторила девушка, – огонька не найдётся?

Он кивнул и полез в карман брюк за спичками. Девушка тем временем подошла вплотную к нему и сказала негромко, но чётко:

– А как насчёт твоей сигары? Хочешь прикурить?

– Какой сигары? – не понял он.

– Минет, дядечка, – сказала, улыбнувшись, девушка. – И очень недорого.

Он отшатнулся.

– Глупенький, – сказала разочарованно девушка, – а на такой машине ездишь…

Она повернулась и пошла прочь. Он спрятал коробок обратно в карман и, подняв глаза, встретился со смеющимся взглядом Навуходоносора. Тот смотрел на него из окна пикапа и явно стал свидетелем их разговора с девушкой. Это смутило его ещё больше. Он забыл, что направлялся к киоску за сигаретами и пошёл назад, к машине. Пока он садился за руль, пикап тронулся с места.

«И всё-таки, – думал он, выезжая следом за пикапом, – почему они не прячутся, почему всё на виду… Они ведь совершенно бессильны против меня… Последние дни они убивали только людей нашей группы, они не могли не понять… А, меня они не знают, ведь я появился тут всего пару дней назад. Или знают?»

От такой догадки его бросило в пот.

Навуходоносор спешил.

Ещё ночью он понял: тот парень, что перекинулся парой фраз с Жанной у табачного киоска, оказался там не просто так.

– А что, если он… – прошептал Навуходоносор, садясь на кровати. – Нет… первый близнец мёртв, и второй не решится так открыто…

– Ну, что ещё? – заворочалась рядом супруга.

– Курить пойду, – хриплым голосом сказал он, – спи.

«А госпожа, молодец, похоже, она его просчитала, – думал он, надевая халат и выходя на балкон, – только почему не дала знать… конечно, я раб, а она… Нет! Тут нельзя даже думать об этом».

Достав из кармана халата телефон, он усмехнулся: удобная вещица, связь… а связь на войне первое дело. Набрал номер. Ответили моментально:

– Отрезок у аппарата, господин!

– Повнимательней там, – бросил он в трубку, – что-то неспокойно мне.

– Я понял, господин! – бодро ответила трубка. – Посты усилим.

– Добро, – сказал он, – буду согласно плана. Отбой.

Ночная прохлада освежила его, он глубоко вздохнул и посмотрел в тёмное небо. Луны не было видно из-за дома, а вот звёзды усыпали весь небосвод. Он с наслаждением вдыхал холодный воздух и любовался ночным небом.

Люди – там, в подземельях, где он вырос и где начальник стражи отобрал его среди многих мальчишек-рабов и сделал из него отважного воина – всего этого были лишены. Они, никогда не видевшие неба и звёзд, и даже теперь, по прошествии многих сотен лет переставшие верить и слагать легенды о том мире, в котором их далёкие предки жили. Все они теперь получили надежду, и ждали, ждали того дня, той минуты, когда трубы каравана возвестят о полученной свободе.

И тогда сдвинутся повозки с гранитными плитами, и тысячи тех, кто служит каравану – неважно, погонщик он или жрец – выйдут из пещер, и вновь, как и тысячи лет назад, двинутся по дороге. И надо для этого совсем немного: одну жизнь защитить и одну жизнь прервать.

– Скоро ты? – донёсся из комнаты недовольный голос жены. – Иди уже.

– Да, – прошептал он, – всё решится, и очень скоро.

Он ещё раз вдохнул полной грудью, и вдруг обнаружил, что так и не закурил. «И правильно, – подумалось ему, – зачем портить такой прозрачный чистый воздух лишними запахами и дымом даже очень хороших сигарет…»

«Если это близнец, – думал он, укладываясь в постель к жене, – то он слышал наш разговор… значит, встретиться с группой надо раньше, где-то на час…»

В машине, подъезжая к дому, где базировалась группа, тупая боль, что иглой вошла в его сердце ещё ночью, отпустила. Он взглянул на окна шестого этажа: похоже, ночные волнения были напрасны. Он полностью успокоился, когда обнаружил, что дверь квартиры заперта на оба замка. Он по-военному оправил костюм и, воспользовавшись своими ключами, отпер её и вошёл.

Первое, что он увидел, это голова Локсодорма, покоившаяся на металлическом блюде посреди круглого стола в зале, застеленного серым сукном в масляных пятнах. Все стены мебель и пол были залиты кровью, даже на потолке виднелись пятна крови.

– Чёрт! – воскликнул он, подходя к столу, спотыкаясь и переступая через чей-то труп. Похоже, это Отрезок. – Чёрт! Чёрт!

– Да уж, – раздался позади него женский голос, – облажались мы по полной!

Он стремительно обернулся. В дверном проёме стояла Жанна в коротком школьном платьице и босоножках, в руках у неё был пистолет. При этом она очень внимательно разглядывала прислонённую к дверному косяку алебарду, по широкому лезвию которой сгустками стекала кровь.

«Пистолет тульский Токарева, – машинально отметил про себя Навуходоносор, – двенадцатизарядный… идеальное оружие для убийства. Но почему огнестрельное? Госпожа всегда предпочитала тяжёлые массивные мечи или алебарды».

– И минуты не прошло, как он тут… – продолжала Жанна, – ты, кстати, на лестнице его не встретил?

– Госпожа, – Навуходоносор опустился на колени и склонил голову, – это моя вина…

– А то, – усмехнулась Жанна. – Я же показала его вчера! Так почему ты, раб, не принял мер?!

Она отвлеклась от окровавленной алебарды и подошла к столу. Положив пистолет на скатерть стола, она взяла в руки голову Локсодорма.

– Я не ожидал, что он будет так решителен, да и сообразил поздно, слишком поздно… – прошептал Навуходоносор.

– Сообразил! – воскликнула Жанна, перебрасывая голову Лосодорма из рук в руки. – Ты что же, раб, позволяешь себе думать?!

Навуходоносор молчал, склонившись к самым коленям Жанны.

– Кто ты есть? – продолжала та, глядя сверху вниз на Навуходоносора.

– Я воин, – прошептал тот дрожащим голосом.

– Именно, воин. Лучший воин каравана! – в голосе Жанны появился металл. – А почему ты стал таким, раб?

– Я… – начал Навуходоносор.

– Потому что ты никогда не позволял себе думать, – перебила его Жанна. – Если воины, бойцы, начнут думать, соображать, то что будет? А вот это и будет! – она показала свободной рукой на мёртвые тела, лежащие в комнате. Поставив голову Локсодорма обратно на блюдо, она подошла к окну. – Встань, раб! Всё, что случилось, это моя ошибка, и я уже сделала выводы.

Навуходоносор тяжело поднялся.

– Сколько осталось людей? – спросила Жанна.

– Тут все, – ответил Навуходоносор, стараясь прямо смотреть на дочь повелителя. Он понял, что ему только что даровали жизнь.

– Как мило! – улыбнулась Жанна и вдруг наклонилась за кресло, стоявшее у окна. – О! Ещё один. – Она выпрямилась, держа в руках окровавленную человеческую голову. – Это, если я не ошибаюсь… – она вопросительно взглянула на Навуходоносора.