Книга Гностики, катары, масоны, или Запретная вера - Ричард Смоули

Я не порицаю все эти достижения, также я не стремлюсь лелеять образ некоего далекого прекрасного прошлого, с тем чтобы породить ностальгию. По всей видимости, ситуация должна была развиваться именно таким образом; если бы она могла развиваться иначе, то это, вне всякого сомнения, имело бы место; и, как полагает Генон, возможно, все это даже было предопределено по крайней мере как начальная стадия. Если же говорить о конечной стадии, то окажется ли сугубо материальный подход, направляемый сначала самим христианством, а затем науками, которые перевели его на запасной путь, полезным или вредным — о том судить слишком рано даже на заре двадцать первого века

Глава 3
УТРАЧЕННАЯ РЕЛИГИЯ СВЕТА

Существует, как мы знаем, много мировых религий. Но из них лишь несколько действительно претендуют на то, чтобы считаться универсальными — быть применимыми ко всем нациям и расам; эти религии продемонстрировали стремление распространиться по всему миру. Другие же либо сознательно ограничили себя привязкой к определенной нации — такие как иудаизм или индуизм, — либо еще не вышли далеко за пределы тех стран, где они зародились, — такие как даосизм, синтоизм, а также еще изрядное число местных религиозных традиций.

Фактически можно говорить лишь о четырех основных религиях, которые попытались стать универсальными в смысле, указанном выше. Три из них — буддизм, христианство и ислам — хорошо известны. Четвертая уже исчезла. Она больше не практикуется нигде. Если она известна людям, то лишь по своему названию.

Эта утраченная религия — манихейство. В пору своего расцвета она демонстрировала готовность набрать последователей в регионах от Атлантики до Восточно-Китайского моря. Она очень энергично соперничала с христианством, исламом и буддизмом и исчезла лишь к концу Средневековья. И даже позднее ей удавалось сохраниться в особых формах ориентации мышления, ставших очень популярными в наше время. По этим и по другим причинам, которых я вскоре коснусь, манихейство продолжает оставаться наиболее значимой частью гностического наследия.

Ее основателем был человек по имени Мани, он родился в Вавилоне — нынешнем Ираке — 14 апреля 216 года нашей эры. Он имел хорошее происхождение, будучи отдаленно связан родственными узами с династией Аршакидов, правившей Персидской империей в то время. Его отец принадлежал к малопроясненной иудео-христианской секте, именуемой елкезаитами. Основанная таинственным пророком Елкасаем, жившим в начале второго века нашей эры, секта, возможно, имела некую гностическую составляющую, но по большей части ее приверженцы старались жить по Закону Моисея. Они воздерживались от мяса и вина, часто практиковали омовение, используя для этого ритуальные бани, так как для них была важна чистота.

Этому ритуальному пункту суждено было обозначить момент первого разрыва Мани со своей родной религией. Вдохновленный откровениями, полученными от своего Сизигуса, или «божественного двойника» (говоря современным языком, «верховного Я»), Мани в возрасте двадцати четырех лет начал проповедовать доктрину, шедшую вразрез с преставлениями елкезаизма, равно как и большинства других религий, с которыми ей впоследствии приходилось сталкиваться. Мани утверждал, что тело нечисто по своей природе; одними лишь омовениями в банях его не очистить. Единственное подлинное очищение, по его словам, заключалось в особого рода гносисе, который позволил бы ищущему отделить изначальный Свет от Тьмы.

В тексте, называющемся «Кефалая», Мани описывал то, что он узнал от своего «божественного двойника» (также именуемого «живым Параклетом»):

«Он поведал мне тайну, что скрыта от миров и поколений: тайну Глубины и Высоты: он открыл мне тайну Света и Тьмы, тайну конфликта и великой войны, которую разожгла Тьма. Он открыл мне, как Свет [повернул вспять? превзошел?] Тьму путем их смешения и как [в результате] был создан этот мир».

Мани вскоре порвал с елкезаитами из-за изоляционизма и того, что они продолжали настаивать на ритуальных омовениях. В сопровождении своего отца и небольшого числа учеников Мани исходил Персию, Афганистан и Индию, провозглашая себя «апостолом Света», несущим божественное послание людям. Он утверждал, что привел в движение «всю землю Индии». Надо сказать, Мани имел некоторый успех, к нему стали прислушиваться отдельные индийские правители. Это, в свою очередь, привело к тому, что он был приглашен ко двору династии Сасанидов, в недалеком прошлом принявшей управление Персидской империей от родственников Мани, Аршакидов. Как ни покажется это удивительным, сасанидский монарх Шапур I внимательно отнесся к учению Мани и стал ему покровительствовать. Двое из братьев Шапура даже обратились в веру Мани. Возможно, Шапур увидел в религии Мани, легко и вполне сознательно заимствовавшей отдельные элементы из христианства, зороастризма, буддизма и индуизма, способ объединения своего обширного царства.

Поддержанная монархом, религия Мани распространилась по всей империи Сасанидов в следующие несколько десятилетий. К несчастью, в 273 году новый король, Бахрам I, взошел на трон, и благополучие Мани в одночасье отвернулось от него. Бахрам прислушался к иерархам доминирующей зороастрийской религии, которые, естественно, почувствовали угрозу со стороны новой веры Мани, и последний был брошен в тюрьму. Весь в оковах, он продолжал проповедовать в тюрьме; в 276 году, пребывая в заключении, он умер. В его тело воткнули горящий факел, чтобы удостовериться, что он мертв. Многие из его последователей были вынуждены бежать на восток в Согдиану (нынешний Узбекистан), преемника Мани Сисинуса распяли примерно десять лет спустя.

Зороастрийский мир

Враждебность зороастрийских жрецов, возможно, отчасти объяснялась тем, что Мани использовал их собственные учения. Манихейство обычно считается гностическим учением, и во многих отношениях оно таковым и являлось, но его доктрина отличалась от классических гностических систем в одном важном пункте. Гностики считали, что, по сути, существует один истинный, добрый бог; демиург — это имитатор. Но Мани учил, что принципы Света и Тьмы сосуществовали с самого начала и были более или менее равными по силе. В этом отношении его учение демонстрирует наличие заимствования из учения Зороастра, или Заратустры, великого персидского пророка, проповедовавшего «добрую религию Ахурамазды», бога Света, который боролся против Анхра-Майнью, или Аримана, бога Тьмы.

Зороастр занимает такое маргинальное положение на страницах истории, что нынешние прикидки относительно даты его рождения разнятся на величину в тысячу лет. Ученое мнение сейчас склоняется в пользу даты рождения, приходящейся примерно на 1000 год до нашей эры. Зороастр, вероятно, жил в Бактрии (сейчас там находится Афганистан), его вера наиболее прочно укоренилась в Персии, во времена Мани она уже представляла собой устоявшуюся религию. Сегодня в этом регионе она почти неизвестна. Подавляющее большинство зороастрийцев ныне живут в индийской провинции Гуджарат, где они известны под именем парсов.

Взгляд Зороастра на мир как на поле битвы между добром и злом сформировал все великие западные религии. К примеру, изначально иудаизм не имел определенной концепции дьявола. Первоисточником всего наличного добра и зла являлся Яхве, сатана же, его противник, виделся просто неким «обвиняющим духом» — своего рода небесным прокурором округа, как он представлен в начале Книги Иова. Но после изгнания иудеев в Вавилон в шестом веке до нашей эры (в это время сам Вавилон был завоеван Персией) иудаизм вобрал в себя концепцию дьявола как настоящего врага и человека, и Бога. Иудаизм, в свою очередь, передал эту идею своему потомству — христианству и исламу.