Книга Лонгборн. "Гордость и предубеждение". Из жизни слуг - Джо Бейкер

Боже, ей пора уходить! Миссис Хилл и Полли в любую минуту могут закончить разборку шкафа, да и мистер Хилл вот-вот приковыляет из подвала, осоловевший от спиртного, и примется спрашивать, куда все подевались и где его ужин.

Подняв раковину-веер, Сара перевернула ее, провела большим пальцем по ребристой спинке. Потом понюхала – запах был неопределенный, чистый, и еще немного отдавало парусиной, в которой хранились ракушки. Девушка лизнула – раковина была чуть солоноватой. Тайна Джеймса изменилась и преобразилась. Как же он одинок, подумала Сара, раз ему приходится хранить здесь свои секреты.

«Я не должна говорить, что видела это, – решила она, – ни одной живой душе!»

Сара собрала раковины, уложила их в мешок, застегнула пряжки и засунула его на место, под кровать. Спустившись до середины лестницы, она остановилась, подняв фонарь, огляделась: не осталось ли следов ее пребывания? Однако ее не покидала мысль, что теперь уже невозможно вспомнить, правильно ли она застегнула пряжки и уложила раковины. Оставалось только молиться и уповать, что все так и было. И что Джеймс, вернувшись и бросив на Сару единственный взгляд, не пронзит ее насквозь и ни о чем не догадается.

Впрочем, то были напрасные опасения. Джеймс, как всегда, на нее и не посмотрел. Соскочил с козел, помог выйти дамам, а потом отогнал коляску. Сара стояла в вестибюле с горой капоров и плащей в руках, дрожа от сквозняка, и глядела, как качается на ветру задний фонарь удаляющейся коляски. Как случилось, что теперь этот лакей все время у нее на уме, часы и дни напролет, что о нем она думает первым делом, проснувшись поутру, его тревожно вспоминает напоследок, засыпая? Ясно же, что она-то совсем не занимает его мыслей. Она дотащила одежду до гардеробной, развесила ее. Надо последовать его примеру, решила Сара. Она изо всех сил постарается выкинуть его из головы.

Было утро вторника. Сара наполняла свиное корыто из ведра для отбросов, когда заметила, что по дорожке через поле движется в ее сторону человек. Поначалу она его не признала, поставила ведро и стала наблюдать за его приближением. Рассмотрев сюртук, треуголку и парик, она подумала, что это джентльмен, хотя с чего бы это джентльмену идти пешком, особенно в такое время, когда дорогу от дождей совсем развезло?

Но тут человек поднял голову – он все смотрел под ноги, чтобы не ступить в коровью лепешку, – и Сара узнала чернокожего лакея из Незерфилда. А она в таком виде, в скверном платье, с которого так и не отошли следы свиного помета, с поганым ведром. Сара уже хотела пуститься наутек, пока ее не заметили, но тут его нога заскользила и накрепко увязла в глине. Пришлось приостановиться, чтобы ее выдернуть, но, потеряв равновесие, он зашатался, размахивая руками. Их взгляды встретились. Вид у него был растерянный, но глаза смеялись, и она невольно улыбнулась. Сумев-таки устоять на ногах, он направился к калитке, да на полпути снова увяз. Тогда уж Сара кинулась на помощь и, бросив наземь ведро, протянула руку.

– Благодарю. – Он ухватился за ее руку своей, в перчатке, и выбрался на участок посуше.

– С вами все в порядке, сэр?

– Я вижу, что был введен в заблуждение!

Сара растерянно мигнула. Он все еще держал ее руку.

– Меня уверяли, что путь через поля много короче. Но никто не упомянул про грязь. – Он показал на свои башмаки, поднял и покрутил сначала одной ногой, потом второй. Башмаки были очень хороши, но все перемазаны. – Полагаю, незерфилдские друзья сейчас от души надо мной смеются.

– Мне жаль, сэр.

– А животные! Вы знали? Вы их видели? Коровы, гуляющие без привязи! Бродят где попало и даже не извинятся! Вы можете в такое поверить? Их следует держать взаперти!

Сара весело рассмеялась.

Он и вправду поразительно хорош собой, призналась она себе: черты необыкновенно соразмерны, такое нечасто встретишь, по крайней мере, у нее совсем не так. А эти подернутые влагой глаза. От их взгляда ей делалось немного не по себе.

– Что вас привело сюда, сэр? – поинтересовалась она.

– О, прошу, никаких «сэр»…

– Мистер.

Он сунул руку во внутренний карман.

– Я послан с сообщением, – и он уставился на записку с нарочито торжественным видом, – для мисс Беннет.

– Тогда милости просим. Хозяева дома.

Сара жестом показала на сухую дорогу. Отвесив любезный поклон, лакей двинулся вперед.

Помахивая ведром, Сара вернулась к загону. Он просто душка! Манеры, наружность, и как хорошо говорит! Что такое цвет кожи в сравнении с этим поразительно, непривычно любезным обхождением. Она вывалила объедки и очистки в корыто и отошла, предоставив свиньям с чавканьем в них рыться. По пути на кухню пустое ведро при каждом шаге било ее по ноге.

Мистер лакей сидел у очага, а Джеймс, к шумной радости и оживлению собравшихся наверху дам, уже отнес им туда письмо – сложенный и запечатанный листок шелковистой бумаги, очень изысканный, как заметила миссис Хилл. Восторженные возгласы доносились даже сюда, на кухню, благодаря тому что Полли распахнула дверь и, стоя на пороге, вытянула шею, пытаясь разобрать каждое слово. Джейн приглашена на обед в Незерфилд! Досадно, что мистер Бингли будет обедать в другом месте с офицерами, и все же чудесно, что его сестры столь любезно решили проявить к ней особое внимание.

– Могу я воспользоваться коляской? – донесся голос Джейн.

– Нет, дорогая, поезжай лучше верхом. Собирается дождь, и тебе там придется переночевать, – ответствовала миссис Б.

Мистер скрестил ноги, и с башмака на каменную плиту перед очагом шлепнулся ком грязи. Миссис Хилл смерила его весьма пасмурным взглядом.

– Я, – возгласил он, – ожидаю ответа.

Он, не скрывая любопытства, озирался, обводя кухню и ее убранство благожелательным взором состоятельного человека, который навестил бедняков, дабы оценить, какой помощи можно их удостоить.

– Уютное здесь у вас местечко, – высказался он.

От Сары, побывавшей на кухне Незерфилда, не укрылся оттенок снисходительности в его словах, но, с другой стороны, он хотел сделать им приятное.

Вернулся Джеймс с ответом, написанным на самой лучшей бумаге, какую удалось раздобыть в доме, и вручил письмо посыльному. Тот его принял, рассыпавшись в благодарностях, и поднялся, чтобы упрятать во внутренний карман.

Сара вдруг увидела и дом, и всех его обитателей глазами гостя. Слишком маленький, невидный и захудалый по сравнению с Незерфилдом. Кухня темная, тесная, Полли таращится, точно лягушка, миссис Хилл разговаривает слишком резко, только что не огрызается, Джеймс неловкий и скованный, а она сама – связка щепок, обернутых в тряпье. Какое же жалкое впечатление должно производить это сборище! Добро еще, мистер Хилл куда-то отлучился, так что обошлось без его насупленной физиономии и цыканья зубом.

Снова посмотрев на свои заляпанные грязью башмаки и хитро улыбнувшись Саре, мистер застегнул сюртук, который так и не снимал, и напялил поверх парика шляпу.