Книга Король франков - Владимир Москалев

Король рассмеялся.

– Что ж, коли так, – сказал, – позволь благословить тебя, сын мой. Как миропомазанник, я имею на это право даже без иконы и распятия.

– Будь осторожен с овечками из стада Христова, – напутствовал Генрих. – Помни, что говорил Плиний: «Всего лишь горстка женщин равносильна по злобе и жестокости всей армии Юлия Цезаря».

Можер усмехнулся:

– Будем надеяться, что эти ангелочки усмирены молитвами во славу Господа, и божественная благодать, которой озарены их умы, не позволит им растерзать меня живым.

– Не знаю, что ты предпримешь, но я надеюсь на тебя, Можер, – сказал еще король, – и, видит бог, буду тебе весьма обязан.

– Кажется, это будет не первый долг франкского короля сыну нормандского герцога, – напомнил с улыбкой Генрих. – Но долги растут, выплата затянется. Возьми хоть что-нибудь, Можер! Ты королю – девицу, а он тебе…

И герцог красноречиво поглядел на брата.

– Теряюсь в догадках, что ему дать, – развел руками Гуго, – золота, драгоценностей?..

– Что ж, не помешает, – повел бровью нормандец. – В последнее время содержимое моего кошелька стало жалобно позвякивать, вместо того, чтобы полновесно звенеть.

Король рассмеялся:

– Пойдешь к моему казначею и возьмешь, сколько нужно.

– Договорились, государь, – кивнул нормандец. – А отцу скажу, что я честно зарабатывал на жизнь.

– Хочешь, возьми с собой монаха, вдвоем веселее.

– Ни к чему, – махнул рукой Можер. Но, немного подумав, изменил решение: – Впрочем, пожалуй, возьму, он должен знать дорогу к аббатству. Заодно постережет мою лошадь, жаль было бы ее потерять.

Глава 6

В гостях у христовых невест

Чтобы попасть в монастырь Нотр-Дам де Шан, надо пересечь Сите до квартала евреев, потом повернуть вправо на улицу Пти-Пон и, минуя деревянную башню и мост, выехать на дорогу, ведущую в Орлеан (будущая улица Сен-Жак). В полутора лье от Сены, между этой дорогой и другой, ведущей в Шартр (будущая улица Ла Гарп), близ перекрестка и мельниц, вплотную прижавшись к тенистой аллее, обсаженной буками и вязами, примостилось небольшое аббатство с лесными и водными угодьями. Здесь и укрылась от гнева грозного герцога франков юная дочь бедного дворянина из квартала Сен-Ландри.

Можер и его спутник выехали из дворца перед полуднем. Рено не знал устава женского монастыря, но рассудил, что полуденный отдых после трапезы должен начаться там не позднее того, как тень от башни у Малого моста достигнет стен больницы Сен-Ландри. Именно в это время следовало приступить к выполнению задуманного. Нормандец одобрил это и, проследовав описанным выше маршрутом, оба вскоре остановились у ворот обители, выходящих на Шартрскую дорогу.

Монастырь опоясывала стена из камня высотой около пятнадцати футов, пробить в ней брешь или перелезть через нее представлялось делом безнадежным; зато ворота – чуть ниже высотой – были деревянными. На них и уставился Можер, не слезая с лошади.

– Как думаешь, Рено, – спросил он спутника, – удастся мне справиться с этой деревяшкой?

– Доски крепкие; надо полагать, с ходу их не возьмешь, к тому же они укреплены раскосными брусьями, – ответил монах. – Здесь нужен таран.

– А для чего я взял с собой меч и топор? Но для начала поработаю кулаками, давно, черт возьми, я не пускал их в дело.

– Ни к чему раньше времени отбивать руки, граф; как и в каждом монастыре, тут есть дверь, – и Рено указал на еле заметный проем в воротах.

– То-то я думаю: как это они ухитряются выходить отсюда? – ухмыльнулся нормандец, почесывая за ухом. И тут же решил: – Что ж, значит, придется выломать эту дверцу.

– Не спеши, вдруг они впустят тебя?

– Сам говорил, что мужчинам вход сюда запрещен!

– Но ведь ты родственник аббатисы, это что-нибудь да значит.

– Я думаю, черт побери! А кто у них на воротах, монахиня?

– Возможно, хотя этот пост для испытуемых и послушниц.

Они спешились и подошли к двери, больше похожей на калитку. Скептически оглядев ее, Можер хмыкнул:

– Нет, приятель, если мои воззвания к родственным чувствам настоятельницы возымеют действие, я крикну, чтобы открыли ворота, а если эти индюшки окажутся глухими, я начну действовать кулаками и топором.

– Но зачем, если можно войти в дверь?

– Вот в эту самую? – презрительно сплюнул нормандец. – И для этого, полагаешь, я должен буду согнуться вдвое?! Запомни, монах, сын Ричарда Нормандского не сгибался даже перед королем! Полагаешь, он позволит себе склонить голову, чтобы войти в какой-то курятник? Держи-ка лучше мою лошадь, я начинаю.

– Последнее предупреждение, граф! – остановил его Рено. – Не пытайся с ходу идти напролом и сразу же искать девчонку. Уверяю, не найдешь. Эти гусыни мигом разбегутся по своим кельям, попробуй, разыщи потом нужную дверь! А потому действуй осторожно, не навлекая на себя излишних подозрений. После уж, когда крошка будет рядом, поступай, как хочешь. Жаль, что мне нельзя с тобой: светскому лицу это право дано, монаху – нет.

– Ничего, Рено, я и один справлюсь, – подмигнул приятелю нормандец и, надев кожаные перчатки, принялся стучать кулаком в ворота.

– Однако!.. – проворчал святой отец, слушая глухие удары и почесывая в затылке. – Не пойму только, зачем он взял топор?

И покачал головой, когда услышал, как жалобно затрещало дерево. Тотчас по другую сторону ворот послышался испуганный девичий голос:

– Что вы делаете! Как вы смеете! Прекратите сейчас же во имя всех святых!..

– Наконец-то я достучался, сто тысяч чертей в глотку этим соням! – раздалось в ответ. – Эй, малютка! Если бы я не услышал твоего ангельского голоска, клянусь башмаком моего прадеда, от этих ворот остались бы одни щепы, годные лишь в топку!

– Кто вы такой? – вопросил тревожный голосок. – Что вам надо?

– Войти в ваш хлев, вот чего я хочу, черт побери! – вскричал Можер. – Неужто это не понятно?

– Но зачем? И кто это говорит?

– Зачем? Затем, что я хочу видеть вашу настоятельницу!

– А для чего она вам?

– Да потому что она моя бабка, стало быть, я ее родственник по имени Можер, граф Нормандский. Теперь тебе понятно?

– Понятно, только мать Анна нынче почивает, – донеслось из-за ворот.

– Так пойди и разбуди ее!

– Нам нельзя этого. Настоятельница строго-настрого запретила беспокоить ее во время сна.

– Ничего, услышав такое сообщение, она простит тебя, клянусь рогом дьявола!

– Господи, избави от лукавого, – забормотала привратница, видимо, крестясь при этом. – Нет, я не пойду, – прибавила она громче, – нам запрещено нарушать устав. Вам придется подождать, пока аббатиса проснется.