Книга Опасная случайность. Книга первая. Синтезатор эмоций - Владислав Зотов

Пока еще была ночь, хотя за окном уже светало и рядом с храмом чуть проступали силуэты деревьев. Было тихо. Только где-то вверху хлопали крыльями голуби. Они садились на карнизы окон и, чтобы во сне не упасть, устраивались поудобнее, помогая себе крыльями. Тишина нарушалась слабым потрескиванием свечей и шелестом страниц перелистываемых книг. Внезапно со стороны окна, а может быть, и за шторой, отец Денис заметил движение. Он оторвался от текста и поднял глаза к окну. Ветка дерева коснулась стекла, что-то сдуло с крыши… прилетела ночная птица… Да мало ли что могло двигаться за окном. Отец Денис был уверен, что движение, потревожившее его, могло быть только там, за окном, а не здесь, где стоит гроб.

А что здесь? Здесь уже отодвигалось. Вон он. Ничего ему уже не надо, как и многим другим, лежавшим тут молча и неподвижно. Потому сразу и поднял глаза к окну, так как знал, что в храме ничего двигаться не может.

Вот снова…

«А ведь это открылась фрамуга и сквознячок оттуда, – вдруг сообразил отец Денис. – Зачем пугаться и грешить на кого-то», – перекрестился на стоящий гроб. Фрамугу надо закрыть.

Отец отложил молитвенник, подтянул, чтобы не мешала, рясу и пошел к окну. Мимо гроба нужно было сделать шага два или три. За ним стояли подсвечники с горящими свечами и была фрамуга со шторой. Он почти миновал гроб, когда что-то его остановило. В теле появилась легкая слабость, а в глазах немного поплыло, как от полстакана водки.

«Ничего не пил, а качает», – подумал отец Денис и остановился у гроба.

Покойник лежал до пояса покрытый ослепительно белым саваном. Голова его цвета мела сливалась с подушкой, на которой покоилась. Темным пятном выделялась средняя часть тела – серый пиджак и рубашка с галстуком. По лицу блуждали блики от свечей, колеблющиеся от легкого сквозняка из фрамуги. Пытаясь понять, что его остановило, отец Денис еще раз оглядел гроб.

«Нашел», – внутри зябко сжалось. Нет, он не испугался. Ведь нельзя бояться того, чего нет. Хотя что-то подсказывало, что это есть, и оно исходит от покойника, от его лица и глаз.

«Да, от глаз, – решил отец. – Вот!»

В горле булькнуло. Глаза покойника были открыты! Смотрели вверх!

«У мертвых они могут быть открытыми, – подумал отец, пытаясь справиться со страхом. – Так бывает при отравлении некоторыми ядами. Ну открыты. И что?» Теперь вспомнил. Глаза мертвого, с которым он провел ночь, были закрыты. Сейчас они почему-то открылись, и их нужно закрыть.

Чтобы закрыть глаза покойного, отец Денис протянул к ним руку, как делал это много раз с теми, кого готовил к встрече с миром иным, и застыл. Глаза не были безразлично направлены вверх. Они, как с дрожью отметил отец, следили за приближающимися к ним пальцами его руки. Потом глаза медленно повернулись в его сторону. Покойник смотрел.

Смотрел! На него!

Тело, как в молодости, сжал холод. Зимой, голый, из бани в снег. Только нет снега. Озноб… и холодно… и мороз. Нет, не мороз, страх. В него пробирался и заполнял всего до последней клеточки страх.

«Может, что-то с молитвой? Не было усердия и внимания и… думал… о доме… не о Нем…»

Он хотел вздохнуть и сказать… Слова застыли.

– Ни-и-ичего нет…

Глаза покойника смотрят в упор. Кроме них, ничего. Они сжимают нутро… Нет воздуха. Они заставляют в них смотреть, и там… там… Он хотел перекреститься… и может, молитву… Все закаменело, и сам он у гроба… Только мысли… В него из глаз покойного вливался ужас! Дикий ужас!!!

Глаза! Теперь они были огромными и живыми.

«Нет, живые они только у живых и могут смотреть из живого. Эти же глаза мертвеца, но смотрят как живые. Нет, не живые, – метались мысли в голове отца. – Они мертвые, но хотят казаться живыми». Ведь только так ему живому что-то можно донести оттуда, откуда они смотрят. К уходу туда он много лет готовил покойных, но никогда не хотел идти этим путем сам. Глаза звали его туда, где ничего нет. «Это… – пронеслось в голове. – Это смерть!»

И она вставала!!! Нет, покойник не вставал. Ему это кажется, как и окружающее, размытое, как через очки с неподходящими диоптриями.

Отец Денис отпрянул от гроба, спиной прижался к колонне и стал медленно сползать на пол. Теперь на гроб он смотрел немного со стороны и снизу, так что видел только возвышавшееся над ним покрытое саваном сплетение рук покойного, выступающие носки его ступней и ореол света от свечей, охватывающий верхнюю кромку гроба и часть лежавшего в нем тела. В голове поплыло сильнее. С дрожью отметил, что сцепленные под саваном пальцы рук покойного пытаются расцепиться, а торчащие носки его ступней начинают из стороны в сторону немного покачиваться, как если бы их хозяин хотел приподняться или с трудом повернуться на бок.

«А ведь он встает», – заторможенно подумал отец Денис.

Мертвец вставал! Стало здорово нехорошо. Вспомнились глюки, которыми в деревне мучился запойный сосед, когда отец Денис был еще мальчишкой. От них потом сосед и помер. Сейчас было другое. Священнику вдруг стало казаться, что происходящее как-то касается и его. Между ним и мертвым возникла связь. Ему пытались что-то донести: позвать, сообщить, спросить, потребовать, на кого-то пожаловаться или пригрозить. От этого он до кончиков пальцев затвердел и лишь остатками сознания продолжал фиксировать происходящее. Тело покойного в каком-то тумане немного выдвинулось из гроба.

Может быть, это все фантазии и ничего нет? Кто-то показывает ему страшное кино? Но ведь это не кино. Есть тело. Оно, как живое, шевелится, пытается повернуться на бок и приподняться.

Несколько таких попыток кончились ничем. Потом корчи под саваном привели к тому, что мертвец в гробу оказался лицом вниз и на руках поднял верхнюю часть туловища. Теперь он находился к священнику спиной и расплывчатой серой массой копошился, пытаясь, видимо, встать на четвереньки. Когда руки, опертые в стенки гроба, распрямились, мертвец сел. Чтобы встать, ему нужно было снова наклониться вперед, через стенку гроба перекинуть ногу и опустить ее на пол. Нога в тапочке, покрытая серой брючиной, стала медленно приближаться к полу. Подвижными на лице отца Дениса остались только вылезшие из орбит глаза, поворачивающиеся вслед за опускающейся ногой.

«Он встает за мной! Я уйду с ним в гроб! Гроб – проход туда! – взорвалось в мозгу. – Меня сейчас не будет! Надо что-то делать! Бежать!» Как ушат воды на голову – почти спокойное решение.

Попробовав отодвинуться от возвышения с гробом, он только сильнее воткнулся спиной в колонну и понял, что бежать некуда.

«Тогда надо прятаться», – решил он.

Крепко зажмурившись, священник подтянул колени к груди, прижал к ним голову и скорчился. Сердце, отдаваясь резкой болью в грудь, горло и голову, стучало, как язык колокола.

«Еще немного, – мелькнуло в голове священника, – и от боли все треснет и ничего уже не будет».

Но все продолжалось. Веки зажмуренных глаз стали абсолютно прозрачными и перестали скрывать разворачивающийся перед ними ужас. Теперь покойник, втянув обратно ногу, повернулся к отцу Денису лицом. Сначала у мертвеца дрогнули уголки губ – правая сторона вверх-вниз… Левая… Лицо, выглядевшее до того абсолютно неподвижной желтовато-белой маской, стало молча кривляться. Изображения гомерического хохота ужасные и омерзительные, когда между растягивающимися синеватыми губами проступали белые полоски зубов, сменялись всплесками страшной тоски, безысходности и бездонного страха. И отец Денис начинал понимать, что эта бездна может быть и для него, а хохот мертвеца – поощрение и разрешение спрыгнуть в эту бездну, которая, как он догадался, и была его смертью. Действие каких-то сил нарастало и захватывало все большие группы мышц покойника. Сначала он выпрямился и из стороны в сторону качнулся один палец руки, словно кому-то пригрозив. Потом стали хаотично сжиматься и разжиматься пальцы обеих рук. Пальцы мертвого с отросшими ногтями, как в страшной сказке, превращались в когти и лапы зверя, пытавшегося кого-то схватить и разорвать. Движения мертвеца становились все беспорядочней. От этого гроб, как в замедленном кино, стал сползать со скамьи и вместе с содержимым опрокидываться на пол. Теперь мертвец лежал на полу лицом вниз с раскинутыми в стороны конечностями. Конечности двигались. Когда они на полу находили себе опору, мертвец головой вперед рывками перемещался. К ужасу отца Дениса, прижатое к полу лицо мертвеца стало стираться поверхностью пола. В тянущемся кровавом следе лохматились лоскуты кожи, кусочки хрящей разрушенного до основания носа и вкрапления жира. Мертвец уже был совсем рядом.