Книга Дерзкий обольститель - Шэрон Кендрик

– Не погиб же.

– Дело не в этом.

Королевский дворец гудел как встревоженный улей. Все обсуждали, что могло бы произойти, если бы Дмитрий не удержал шейха от падения. Происшествие не оставило на Саладине ни царапины, а вот о Макарове сказать такого было нельзя. Он морщился от боли, пока доктор осматривал его, поэтому для верности ему сделали рентген в больнице, куда Эрин отправилась вместе с ним. Исследование не выявило ничего серьезнее ушибов и растяжения связок, но Дмитрию порекомендовали в ближайшее время не делать резких движений.

Эрин отконвоировала Дмитрия обратно в его апартаменты, куда вскоре явился Саладин – все еще запыленный после скачек и преисполненный благодарности.

– Я ваш должник, – сказал он. – Вы спасли мне жизнь, а это значит, что теперь мы братья.

С этими словами шейх заключил русского в медвежьи объятия, заставив того снова скривиться, и вышел к ожидавшей его свите.

– Ты сказал мне, что больше не рискуешь понапрасну. – Эрин снова поднесла чашку к губам Дмитрия. – Так где твое хваленое благоразумие? Может быть, ты и водку продолжаешь пить?

– Нет.

– Почему я должна тебе верить? За адреналином-то ты все еще гоняешься.

– Нет.

– Да ну? Вероятно, мне не стоит верить своим глазам. Когда ты последний раз сидел в седле?

– Не помню. – Дмитрий пожал плечами.

– Тогда что заставило тебя думать, что ты можешь выиграть у одного из лучших наездников в мире?

– А я и выиграл.

– Потому что шейх чуть не упал.

– Вот именно. – Дмитрий вытянул длинные ноги и лукаво посмотрел на Эрин из-под полуопущенных век. – Если бы я не остановился, чтобы помочь ему, пришел бы к финишу первым.

– А зачем вообще было соглашаться на это безумное пари?

– Потому что мне так захотелось. И еще потому, что я веду переговоры с могущественным человеком, который счел бы отказ проявлением слабости. Я не собираюсь рисковать этой сделкой.

– Неужели сделка для тебя важнее жизни?

– Важно то, что успех в бизнесе очевиден и поддается измерению, чего не скажешь об успехах на других фронтах человеческого существования.

Кто-то мягко постучал в дверь, и Эрин пошла открывать, борясь с раздражением. Кого принесло на этот раз? Почему нельзя просто оставить Дмитрия в покое и дать ему отдохнуть?

Она удивилась, обнаружив на пороге женщину в длинном черном одеянии и серебристом платке на иссиня-черных волосах, потому что до сих пор не встречала во дворце представительниц своего пола. Маленькая и изящно сложенная, нежданная гостья держала в руках небольшой горшочек. Она приветствовала Эрин улыбкой, в которой англичанка не заметила ни малейшей робости или стеснения.

– Меня прислал шейх, – сказала гостья с очаровательным акцентом. – Мне поручено позаботиться о герое, который спас жизнь нашему дорогому правителю.

Эрин ничего не могла поделать с внезапным приступом ревности. Ей показалось, что губы посланницы шейха сладострастно изогнулись, а в томных, как у лани, глазах появился блеск, стоило ей взглянуть на Дмитрия.

– В каком смысле «позаботиться»? – спросила Эрин чуть более жестким тоном, чем собиралась.

– Эта редкая мазь имеет много целительных свойств, – невозмутимо ответила гостья. – Она сделана из ягод, которые растут у подножия гор на севере страны. Как только я смажу травмированные места, боль уйдет, а кровоподтеки исчезнут как по волшебству.

Эрин не могла понять, что ею движет – паранойя или ревность, знала только, что не позволит этой Шахерезаде прикоснуться к Дмитрию даже пальцем. Внезапно ее посетило озарение: поняв, что приехавшая с Дмитрием женщина не делит с ним постель, Саладин прислал русскому одну из своих гурий, чтобы восполнить этот пробел.

Вежливо улыбнувшись, англичанка взяла горшочек из рук гурии:

– Передайте его величеству глубочайшую благодарность за чудодейственное средство, но я думаю, Дмитрию больше понравится, если о нем позабочусь я.

Эрин захлопнула дверь перед изумленной посланницей шейха и повернулась к Дмитрию как раз вовремя, чтобы заметить веселые искорки в его глазах. Впрочем, он тут же сморщился, словно попытка улыбнуться причинила ему боль.

– Если будешь мазать меня этой штукой собственноручно, умоляю, прояви милосердие.

– Можно подумать, я собираюсь тебя пытать.

– Ну, выражение лица у тебя не слишком милосердное.

Не удостоив Дмитрия ответом, Эрин принялась расстегивать его пропотевшую шелковую рубашку. Когда-то она закончила курсы оказания первой помощи и старалась быть по-врачебному беспристрастной – относиться к Дмитрию как к любому другому пострадавшему. Однако, стоило ей прикоснуться к его коже, беспристрастность затрещала по швам. Дмитрий смотрел на нее с затаенным лукавством, как будто у него на языке вертелся вопрос, который Эрин не желала слышать.

Притрагиваться к телу Дмитрия, зная, что это не закончится сексом, было пыткой. Эрин пыталась сосредоточиться на медицинской стороне своего занятия и отвлечься от удовольствия, которое испытывала, обводя ладонями рельеф мышц под гладкой кожей. Ей определенно не стоило то и дело наталкиваться взглядом на его эрекцию, чрезвычайно заметную из-за своеобразного покроя бриджей для верховой езды. Но не в стену же смотреть, в самом деле? Эрин спасалась, разглядывая синяки и пропуская мимо ушей вздохи, время от времени срывавшиеся с его губ.

Она закончила массаж, когда почувствовала, что Дмитрий достаточно расслабился, и пошла смыть мазь с рук. Ее не было всего пару минут, но за это время…

– Боже милосердный, ты только посмотри!

Эрин работала с Дмитрием несколько лет, но до сих пор ей не приходилось видеть его по-настоящему изумленным. Но и повод был достойный – свежие, еще недавно бордово-лиловые синяки бледнели на глазах.

– Что за черт, Эрин? Ты махнула волшебной палочкой или как?

– Думаю, это мазь, – сказала она, не в силах отвести взгляд от его голого торса.

– Да неужели? – поддразнил ее Дмитрий.

Эрин понимала, что ей пора бежать отсюда, пока она еще может. Только вот ноги не слушались, а сердце колотилось как ненормальное. Трудно было сказать, что приклеило ее к месту: все еще звенящее в кончиках пальцев удовольствие от недавних прикосновений к телу Дмитрия или воспоминания о том, как он двигался глубоко внутри ее много лет назад.

– Наверное, тебе сейчас лучше поспать, – с трудом выговорила она.

– Согласен.

Он снова вытянулся во весь рост на бархатном покрывале, примяв расшитые подушки. Эрин видела, что его глаза лишь полуприкрыты, ледяная синева посверкивала из-под густых ресниц, словно Дмитрий не выпускал ее из виду на случай, если она сделает что-то интересное. Повернуться и уйти – вот что следовало сделать Эрин. Она знала это, но еще она знала, что больше всего на свете ей хочется поцеловать Дмитрия, оказаться в его объятиях и снова испытать сладость оргазма. Жаль, что причин не допускать физической близости становилось все больше.