Книга 100 великих тайн советской эпохи - Николай Непомнящий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поскольку отставка Ленина, объявленная одним лишь «Рулем», произошла негласно и сам Ленин об этом не знал, мы вправе назвать происшедшее государственным переворотом, т. е. актом незаконным. Но это, в конце концов, формальная юридическая тонкость. Важнее вопрос о яде. Читатели «Руля», разумеется, считали, что речь идет о тех самых отравленных пулях, которыми Каплан стреляла в Ленина. Проблема лишь в том, что пули, ранившие Ленина, были самыми обыкновенными.
Обратимся теперь к Троцкому. В 1939 году он написал статью, в которой рассказал о возможном отравлении Ленина Сталиным. Не исключено, что это была первая осторожная попытка Троцкого поведать правду. Если б его откровения, граничащие с разглашением государственной тайны, были бы приняты Западом и заинтересовали его, Троцкий, кто знает, мог бы оказаться более разговорчивым. Но общественные и политические круги свободного мира молчали. В разоблачениях Троцкого никто не был заинтересован.
Статья, законченная для журнала «Лайф» 13 октября 1939 года, так и не была там опубликована. 10 августа 1940 года Троцкий издал статью в урезанном виде в журнале «Либерти». Через десять дней он был убит агентом НКВД.
Похоже, что и Дзержинский не избежал общей участи. Слухи о том, что Дзержинский умер не своей смертью, ходили давно. 2 июня 1937 года Сталин выступил с обширной речью о раскрытии военно-политического заговора на расширенном заседании военного совета при наркоме обороны. Касательно Дзержинского Сталин сказал следующее:
«Часто говорят: в 1922 году такой-то голосовал за Троцкого. […] Дзержинский голосовал за Троцкого, не только голосовал, а открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина. Вы это знаете? Он не был человеком, который мог бы оставаться пассивным в чем-либо. Это был очень активный троцкист и весь ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. Это ему не удалось».
«Не удалось» на языке Сталина означало, что Дзержинский был убран.
(По материалам Ю. Фельштинского, доктора исторических наук)
Долгое время идеология советского государства считалась подчеркнуто материалистической, в ней не было места «буржуазному мракобесию» и «нездоровым сенсациям». Тем не менее и в Советской России нашлись люди, полагавшие, что занятия оккультизмом могут способствовать укреплению социалистической государственности. Эти люди создали специальный отдел ОГПУ-НКВД, который стал базой для проведения оккультных экспериментов под непосредственным руководством чекистов.
Специальный отдел, возглавляемый заслуженным большевиком Глебом Ивановичем Бокием, пользовался автономией. Это значило, что Бокий передавал информацию непосредственно в Политбюро, минуя руководство своего ведомства.
В декабре 1924 года Г. Бокий познакомился с Александром Барченко, сотрудником Института мозга в Петрограде и организатором экспедиции на Ловозеро, где он обнаружил развалины древних сооружений и считал, что отыскал легендарную Гиперборею. Когда зимой 1924 года после доклада на коллегии Бокий и Барченко разговорились, последний сказал фразу, изменившую жизнь обоих собеседников: «Контакт с Шамбалой способен вывести человечество из кровавого тупика безумия той ожесточенной борьбы, в которой оно безнадежно тонет!..»
Через несколько дней на конспиративной квартире собрались люди, близкие лично ему – Москвин, Кострикин, Стомоняков, для того чтобы создать московский центр «Единого трудового братства», тайной эзотерической организации во главе с Александром Барченко.
Официально Александр Барченко числился сотрудником 1-го научно-технического отделения ВСНХ и якобы занимался исследованиями гелиодинамики и лекарственных растений. Свои лабораторные опыты он совмещал с должностью эксперта Бокия по парапсихологии. Барченко выступал также консультантом при обследовании знахарей, шаманов, медиумов и гипнотизеров, которых активно использовал в своей работе спецотдел. Методика Барченко применялась и в особенно сложных случаях дешифровки вражеских сообщений. В таких ситуациях проводились даже спиритические сеансы (!).
По-настоящему же большим проектом из тех, которыми руководил Барченко, стала организация экспедиции в Шамбалу, которая должна была отправиться в Афганистан и Синьцзян в конце лета 1925 года.
Александр Васильевич вспоминал: «При содействии Бокия мне удалось добиться организации экспедиции в Афганистан. Экспедиция должна была побывать также в Индии, Синьцзяне, Тибете. На расходы Бокию удалось получить около 100 тысяч рублей (по тогдашнему курсу – 600 000 долларов!)». Базой для подготовки экспедиции стала арендованная спецотделом дача в подмосковном поселке Верея.
Ловозерские тундры
К концу июля 1925 года приготовления в целом были завершены. Бокий сообщил наркому Г. Чичерину, что документы членов экспедиции давно лежат в визовом отделе посольства Афганистана, и уже назначена дата отъезда. Чичерин удивился такой поспешности и поинтересовался, согласованы ли планы экспедиции с начальником разведки Михаилом Трилиссером. Бокий ответил, что еще на коллегии в декабре проинформировал Трилиссера о плане этой операции и заручился его поддержкой.
Это заявление насторожило Чичерина, и он, позвонив начальнику разведки, пересказал разговор с Бокием. Трилиссер был взбешен и попросил Чичерина отозвать свое заключение. Несмотря на то что Бокий пользовался прямой поддержкой Дзержинского и некоторых членов ЦК, Трилиссер и Ягода договорились о совместных действиях по блокаде экспедиции. Тогда же они встретились с Чичериным и заставили его отказаться от ее поддержки.
Не удалось утвердить этот проект и позже.
«Железный Феликс» скончался от инфаркта. Такой поворот событий похоронил планы начальника спецотдела и Александра Барченко.
В дальнейшем с упрочением власти Сталина все более менялась внутренняя и внешняя политика советского государства. 7 июня 1937 года Глеб Бокий был вызван к наркому внутренних дел Николаю Ежову. Новый шеф потребовал от него компрометирующие материалы на некоторых членов ЦК и высокопоставленных коммунистов, которые Бокий собирал с 1921 года по личному распоряжению Ленина (так называемая «Черная книга»). При этом Ежов заявил Бокию, что это «приказ товарища Сталина». Бокий на это вспылил: «А что мне Сталин?! Меня Ленин на это место поставил!» Эти слова стоили ему очень дорого – домой он уже не вернулся.
Вслед за Бокием сотрудники НКВД арестовали и других членов «Единого трудового братства»: Александра Барченко, Ивана Москвина, Евгения Гопиуса, Федора Эйхманса. Все они были расстреляны.
Материалы исследований Барченко длительное время хранились в кабинете Бокия. Летом 1937 года Евгений Гопиус вывез к себе на квартиру ящики, в которых хранились папки из лаборатории нейро-энергетики. Но и он не избежал расстрела, а документы пропали после обыска.
(По материалам А. Первушина)
